Армандо Перес - О чем молчат мужчины… когда ты рядом

– Осторожней, раздавишь хорька! – останавливаю я ее жестом.

Она замирает на месте.

– Кого раздавлю? – смотрит она на зверька, который опять проснулся и выглядывает из моего пиджака. – Ах, какая прелесть! – Она протягивает к нему руку, но тотчас отдергивает, потому что он едва не цапнул ее: – Ой!

– Ему не нравятся женщины, – объясняю я. – Это хорек редкостного ума.

За плечом Аделы я вижу Лео. Удобно устроившись на диване, он чуть слышно перебирает струны гитары.

– Эй, приятель! Ты вовремя вернулся, нам как раз не хватает тенора. Иди, споем! – кричит он мне, наигрывая мелодию « Гуантанамера » [12].

– Лео, ты только посмотри, какую зверушку притащил Луис!

– Лео, – говорю я, – подержи хорька, я должен поздороваться с Аделой как положено.

Я подхожу к дивану, протягиваю ему зверька, который начинает рваться из рук.

Лео смотрит на меня мутными от выпитого глазами.

– У меня странная галлюцинация, – с трудом выговаривает он.

– Это не галлюцинация, Лео, это хорек. Хочешь подержать его?

Лео откладывает гитару и поднимается.

– Луис, дружище, я тебя больше не узнаю, – качает он головой. – Когда-то ты приводил в дом женщин, а не грызунов. – И исчезает за дверью в свою квартиру.

– Он не грызун, он из семейства куньих и живет со мной уже два дня! – кричу я ему вслед, но он вряд ли слышит меня.

Я пожимаю плечами и опускаю зверька на пол. Он моментально приступает к исследованию помещения.

– Луис, где ты был? – Адела подходит сзади и обнимает меня.

Уже много лет, с тех пор как она переселилась на Сицилию, мы с ней не общались, хотя никогда не теряли друг друга из виду.

Я физически ощущаю, как мастерская наполняется ее энергией, и спрашиваю себя, не перевернет ли ее появление мою жизнь и на этот раз.

Я забыл о ее приезде, но очень рад видеть ее. Я физически ощущаю, как мастерская наполняется ее энергией, и спрашиваю себя, не перевернет ли ее появление мою жизнь и на этот раз.

– А ты располнела, – констатирую я, хотя она выглядит нисколько не полнее, чем раньше. – Тебе идет.

Она смеется и отходит к дивану.

– Давай сядем, – говорит она, переходя на наш общий испанский язык, – и ты мне все расскажешь. Ты нашел на улице это подобие белки?

– Нет, мне его доверила одна подруга, не знала, куда его деть.

– И ты, разумеется, предложил ей подержать его у себя? – Она смотрит на меня широко открытыми глазами. – С каких это пор ты так охотно отзываешься на женские просьбы? Не хочешь поведать мне?

– Это долгая история. Ну, а ты как? Что ты делаешь в Милане? Показ только на следующей неделе!

– Я помнила, что должна была позвонить тебе перед вылетом, но… у меня не было времени. А следующая неделя – уже эта. И показ уже завтра, мой дорогой.

От неожиданности я валюсь на диван. И в то время, как я в полуобморочном состоянии смотрю на нее, в дверях появляется Лео, держа в одной руке крохотный ошейник, а в другой моток рафии, которую используют, чтобы подвязывать растения в саду. Победно поднимает их над головой.

– Смотри, что я нашел! Осталось от моего кота! – Он протягивает мне ошейник.

Я осторожно беру.

– Слегка грязноват, – замечаю я.

Слегка – слабо сказано. Узнать, каков его первоначальный цвет, уже невозможно.

– А рафия для чего? Собрался подвязывать цукини в такой час? – интересуется Адела.

– Предполагаю, он хочет использовать ее как поводок, – говорю я. – Но рафия недостаточно крепкая.

– Слушайте, вы, что нашел, то нашел! У меня дом, а не зоомагазин, понятно? Если не устраивает, можешь вылепить поводок из терракоты. – Лео кладет моток на стол.

– А ты уверен, что мы должны привязать его? – спрашиваю я с сомнением.

– Да, абсолютно уверен. Он не знает местности, мы не привыкли к нему, он может сбежать или мы нечаянно наступим на него. А вообще-то стоит купить для него клетку, – подводит итог мой друг, нагибаясь, чтобы взять на руки хорька, который подобрался к нему и обнюхивает его ноги.

– Привет, зверюга, как тебя зовут? – спрашивает он, поднимая хорька и глядя ему в глаза.

Зверек смотрит на него, замерев в его лапищах. Кажется, эти двое понравились друг другу.

– Его зовут Лаки, – ухмыляюсь я. – Надо подобрать для него другое имя, не такое кретинское.

– Только давайте поскорее, и мы закажем ему медальончик с его именем! – вмешивается Адела, любительница аксессуаров.

– Дай-ка мне ошейник, – тянет руку Лео.

Вообще музыка для кубинцев – самое главное в жизни. Куба стоит на музыке, как Италия на кухне.

Ошейник, как это мне в голову не пришло. Ведь у хорька должен был быть ошейник. Все домашние животные носят ошейники. А что, если его хозяюшка в тот вечер собиралась просто избавиться от него? Не так-то уж проста моя дорогая Ева, какой хочет казаться.

Десять минут спустя зверек уже обустроен, привязан сложенной втрое рафией к ножке стола, рядом на полу разложено несколько газет, которые должны служить ему туалетом. Аделе приходит в голову мысль налить ему воду в пиалу, и он жадно лакает.

– Как давно он у тебя? – переспрашивает Лео.

– Я же сказал: два дня.

– И чем ты его кормил?

Я в замешательстве.

Лео с подозрением смотрит на меня:

– Луис! Ты ему вообще-то давал есть? Неужели эта бедная животина постится уже двадцать четыре часа?

– Конечно, давал. Иначе бы он сожрал меня, – отвечаю я. – Я давал ему то же, что ел сам.

– Ром пополам с грушевым соком?

– Кончай, Лео! – Мне только еще не хватало строгого допроса по поводу меню моего хорька. – Хлеб, мясо и все такое.

– По-моему, он голодный, – говорит Адела, наклоняясь к хорьку и внимательно глядя на него.

Хорек в ответ с не меньшим вниманием смотрит на нее.

– Ты всегда питаешься, как бог на душу положит, Луис, – говорит с упреком Адела. – И потом, наверняка существует специальная пища, которую надо ему давать.

– Ага! Я так и знала! Быстро же ты нашел мне замену, ублюдок!

Мы все трое недоуменно переглядываемся. Дело в том, что никто из нас понятия не имеет о том, что едят хорьки.

– Завтра посмотрю это в Гугле, – обещаю я. – Надеюсь, за это время он не умрет с голоду. И с какой стати ему может хотеться есть в два часа ночи?

– В три, – поправляет меня Лео.

– Три?! Матерь божья, у меня же сегодня показ! – Адела хватается за голову. – Все, последняя песня, и идем спать, – командует она.

Я смотрю на антресоли в глубине комнаты, с лежащим на ней матрасом, который служит мне постелью, когда я остаюсь спать в мастерской. Но это всего лишь простой соломенный тюфяк.

– Вдвоем на нем будет неудобно, – замечаю я.

– Почему вдвоем? Адела может спать… в моей комнате для гостей. – Со сладкой улыбкой Лео берет в руки гитару.

Я понимаю, что мое появление что-то нарушило. Я прищуриваюсь: