Лора Флоранд - Француженки не верят джентльменам

Изящные манеры. Габриэль нахмурился.

– Во Франции есть много уникальных шеф-поваров, которым шестьдесят лет и даже больше.

– Но эта книга посвящена новому поколению – шеф-поварам моложе сорока лет. Разве я тебе не говорила?

Нет, не говорила. Доминик Ришар, ради бога. Если ей нравится, когда за ней волочатся крупные агрессивные мужики, то Дом – это как раз то, что надо. А если ей нравятся принцы, то она могла бы ночи напролет мечтать о Люке Леруа. А не о Габриэле Деланже.

– Симон женился, ты знаешь? – сообщила она задумчиво.

– Симон?

Тот, одержимый, с одной извилиной, который после работы тренируется для участия в соревнованиях по классическому триатлону? Как он-то выкроил время?

– Да. И это замечательно. У него такая веселая и шустрая жена. Видел бы ты, как он смотрит на нее, – это что-то необыкновенное.

Симон Кассе. Да он же чокнутый зануда. Putain de merde, Габриэль не должен был навечно застрять в ресторанном бизнесе. Он должен был открыть какой-нибудь salon de chocolat [72]. Тогда бы у него был нормальный рабочий день, пусть даже он никогда бы не сделал никаких удивительных кулинарных шедевров, какие делают в трехзвездных ресторанах. Симон уже женат. А у Габриэля нет даже подруги.

Он точно знал, что Джоли не позволит ему считать ее своей подругой.

– И Филипп обручен. – Она сказала это так, будто гладила по голове собаку, успокаивая ее. А этой собаке хотелось выть. – Я говорю это на всякий случай, вдруг ты не слышал об этом.

Он слышал и не хотел, чтобы его тыкали в это носом. Он был старше их обоих.

– Конечно, никто из них не занят в ресторанном бизнесе, – сказала она, будто читая его мысли. Те его мысли, которыми он хотел оправдать свое одиночество. – Так что тебе решать, когда нам можно будет беседовать и работать. Я благодарна тебе, что ты готов внести свою лепту.

Наверное, неразумно с его стороны злиться на нее за профессиональное отношение? В конце концов, он держал ее руку, и он целовал ее в зарослях жасмина, и еще он обещал ворваться среди ночи в ее квартиру. Она вполне могла ожидать чего-то взамен.

Ладно. Она хочет профессиональных отношений. Так он ей покажет, что это такое. Он медленно улыбнулся.

– Ну что ж, давай начнем.

– Весь фокус в том, чтобы найти такое твое блюдо, которое хороший повар-любитель сможет повторить, – сказала Джоли, пытаясь сохранить профессиональный тон. Медленная улыбка Габриэля заставляла ее чувствовать себя… в опасности. – Это почти несовместимо с образом мыслей звездного повара, но именно это я и хочу сделать.

– Что скажешь об этом десерте с малиной? – Габриэль открыл большой каталог и щелкнул по фотографии.

Джоли посмотрела на картинку. Потом на Габриэля. Опять на картинку. Нижний слой десерта был из фруктовой пастилы в форме совершенно плоского прямоугольника, похожего на шапочку счастливого выпускника колледжа, если на нее смотреть сверху, только покрытую золотыми блестками. Джоли на секунду закрыла глаза и представила, будто жила-была фруктовая полоска, которая выросла и поступила в кулинарный колледж, окончила его с отличием и стала его президентом. Открыв глаза, Джоли вернулась к реальности и стала разглядывать второй слой с красно-белым мраморным рисунком. Третьим был шоколадный прямоугольник, на котором были завитки из шоколадного крема, тщательно свернутые в спираль в виде единорожьего рога. Был еще и красный свиток из расплавленного сахара с мраморным узором из сусального золота. Этот свиток напоминал сигару сказочного существа. И наконец, великолепная красная арка одной стороной взлетала вверх, будто устремлялась в стратосферу, а потом другой стороной возвращала взгляд того, кто смотрел на нее, вниз, к слоям, лежащим у ее подножия.

Джоли улыбнулась:

– Ты и вправду милый, ты знаешь это?

– Милый? – Он обиженно смотрел на фотографию.

– Я говорила, что эта кулинарная книга предназначена для любителей?

– Ты думаешь, что они не смогут это сделать?

Она засмеялась. Он был больше чем милым, он был восхитительным. Этот мужчина все время поражал ее.

– А если мы уберем арку?

Она покачала головой.

– И сусальное золото?

– И полурасплавленный сахар, который надо скатать голыми руками в совершенный цилиндр? – сухо предложила Джоли.

Габриэль вздохнул.

– Все намного сложнее, чем мне казалось.

Секунду назад ее кожу покалывало от ощущения исходящей от него сексуальной угрозы, а сейчас ей хотелось нежно обнять его. Он возбуждал в ней самые разные эмоции, и это ей в нем нравилось.

– Ты можешь его сделать, – сказала она ободряюще.

Он поднял голову.

– Конечно, могу. Кто мог подумать иначе?

Задумавшись о чем-то, Габриэль начал перелистывал фотографии своих десертов.

– Ты мог бы сделать Розу, – опять предложила Джоли.

Страница с Розой замерла на полуобороте.

– Для любителей?

– Ну, нет, но… ты мог бы показать ее мне, и я бы сделала заметки, и мы могли бы поместить ее в твою кулинарную книгу.

– Спасибо, Джоли, но я не хочу повторять обложку книги твоего отца. – Габриэль упрямо выпятил подбородок. – И не хочу прятать Розу внутри своей книги. Потому что считаю, что ты… то есть он , по сути, украл ее у меня.

Джоли повесила голову. Она не могла даже начать рассказывать Габриэлю, как любила его Розу с лепестками из белого шоколада с красными прожилками, раскрытыми вокруг таинственного, тающего сердца. Теперь же, когда она поближе узнала этого иногда свирепого, но неотразимого мужчину, который сделал Розу, то полюбила ее еще больше. Вся мягкость, вся красота и все то чудесное, что было в Габриэле, – все, чем он когда-либо делился со всем миром, – было здесь, в этой Розе.

– Ты мог бы сделать ее только один раз, – прошептала она. – Для меня, просто чтобы я попробовала ее.

Получить из его рук Розу, приготовленную только для нее, и попробовать ее на вкус было бы так изумительно, что она вряд ли смогла бы это выразить.

Подбородок Габриэля стал еще упрямее. Он не смотрел на Джоли.

– Я думал, что мы собирались работать над твоим «Французским вкусом».

Джоли потерла заднюю часть шеи. И кивнула:

– Это… Конечно. Давай поработаем.

Она чувствовала свою вину в том, что Габриэлю потребовалось много времени, чтобы расслабиться и опять начать пролистывать фотографии своих десертов. Джоли задерживала страницы, чтобы рассмотреть их с более близкого расстояния, и ахала. Улыбка медленно смягчала напряженные черты лица Габриэля, и внезапно возвратилась его обычная усмешка, будто он не мог больше сдерживать ее.

В конце концов, он выбрал самое простое, – для него, конечно, – réligieuse au caramel au beurre salé, то есть пирожное, украшенное карамелью с соленым маслом.