Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

Огама фыркнул. Он неподвижно смотрел на татами, погруженный в мысли. Потом сказал:

– А как быть с Сандзиро, и Ёдо из Тосы? Они-то прибудут, с церимониальным отрядом, но все же с отрядом.

– Скажите Фудзитаке, чтобы он добился отсрочки их приглашений – он должен подсказать Божественному, что солнцестоянию в этом году сопутствуют дурные знамения.

– Прекрасная мысль! Но если приглашения не отложат?

– Фудзитака проследит, чтобы отложили.

– Если это так легко, почему не остаться, даже и с приглашениями? Я просто скажу Фудзитаке, чтобы он упомянул о дурных предзнаменованиях. Празднества будут отменены, а? Это предполагает, что Фудзитака имеет власть предлагать или отменять предложения.

– Вместе с Вакурой, имеет. Мне кажется, что коварство Киото растворено в воздухе, которым мы дышим… нас заманят в силок. – Больше он ничего не мог сделать. То, что Огама останется здесь один, никак не отвечало его целям, а ведь оставалась еще проблема Дворцовых Врат.

– Я мог бы пробыть в Фудзими или в Осаке двадцать дней, – медленно произнес Огама. – Я не смог бы вернуться в Тёсю, это оставило бы… это оставило бы меня открытым для нападения.

– С чьей стороны? Не с моей – мы союзники. Хиро здесь не будет, Сандзиро тоже. Вы могли бы отправиться в Тёсю, если бы пожелали. Басухиро можно было бы доверить охранять здесь ваши позиции.

– Ни одному вассалу нельзя доверять настолько, – желчно проговорил Огама. – Как быть с сиси?

– Басухиро и мой Акеда продолжат преследовать их – наши шпионы бакуфу не прекратят их выискивать.

Огама выругался.

– Чем больше я думаю об этом, тем меньше мне все это нравится. Слишком много опасностей, Ёси-доно. Фудзитака обязательно сообщит мне, что ваше приглашение тоже не было вручено.

– Вы будете искренне удивлены, я предлагаю вам сказать ему, что моя отговорка про болезнь в семье должна быть не более чем прикрытием и я, вероятнее всего, лечу в Эдо, чтобы решить, что можно сделать, дабы не дать гайдзинам осуществить свою угрозу прибыть в Киото и проследить, чтобы они ушли из Иокогамы. – Его лицо стало жестким. – Они не уйдут.

– Тогда мы их заставим, – грубо ответил Огама.

– В свое время, Огама-доно. – Ёси посуровел еще больше. – Сбылось все, что я предсказывал. Поверьте мне, гайдзинов не прогнать силой. Пока еще нет.

– Но когда же?

– Скоро. Эту проблему должно пока оставить. В первую очередь мы обязаны защитить себя. Два условия: мы должны уехать вместе и вернуться вместе. Мы остаемся тайными союзниками, пока официально, лицом к лицу и наедине, не решим иначе. – Огама рассмеялся, но ничего не сказал. – Последнее, пока меня не будет, наше соглашение относительно Врат остается в силе.

– Ваш разум скачет, как кот с колючками в лапах. – Огама прочистил горло и поменял положение колен, чтобы было удобнее. Может быть, я соглашусь, может быть, нет. Это слишком важный вопрос, чтобы дать ответ немедленно. Я должен поговорить с Басухиро.

– Нет. Поговорите со мной. Я могу дать лучший совет, потому что знаю больше и, что очень важно, в этом деле ваши интересы являются и моими тоже… и я не вассал, который ищет грошевых милостей.

– Только больших. Вроде Врат.

Ёси рассмеялся.

– Это маленькая милость в сравнении с теми, которые вы окажете мне, а я вам, когда вы станете тайро .

– Тогда подарите мне одну, пока я им еще не стал: голову Сандзиро.

Ёси посмотрел на него, скрывая удивление. Он не забыл того, что Инэдзин, владелец постоялого двора на дороге к Зубу Дракона и его шпион, рассказал ему об Огаме и «Багряном Небе». Инэдзин говорил о том, как, при поддержке Сандзиро или хотя бы его невмешательстве, Огама одержит верх над Сёгунатом, прибегнув к древней тактике, столь любимой даймё: скрытому нападению.

– А яйца его вас не устроят? – спросил Ёси и выложил план, который оттачивал в течение месяцев.

Огама начал смеяться.

Колонна стражников, сменившихся с караула, двигалась к дому по четыре человека в ряд; Ёси шел среди них, по-прежнему переодетый пешим воином. Хотя их предупредили заранее, чтобы они обращались с ним как с таковым, солдатам было трудно не бросить на него взгляд украдкой или не извиниться, когда они оказывались слишком близко. Один из солдат по имени Ватака был осведомителем сиси. Он никак не мог предупредить их об этой редкой возможности устроить засаду.

Ёси устал, но был доволен. В конце концов Огама согласился на все, поэтому теперь он мог оставить Киото: Врата будут в безопасности в руках Сёгуната и сам Сёгунат будет в безопасности.

Некоторое время – достаточное время, подумал он. Я иду на огромный риск, и мой план пестрит дырами, которые встревожат Огаму, если он их заметит. Это не важно; ясно, что он все равно собирается меня предать. Ладно, это было лучшее, что я мог сделать, и все должно сработать. Мне никак нельзя принимать приглашение.

День стал ярче, солнце сражалось с облаками за обладание небом. Он едва замечал это и то, что происходило вокруг; его голова была занята деталями сегодняшнего отъезда, кого посвятить в этот план, как быть с Койко и генералом Акедой, кого взять с собой и самая главная забота – успеет ли он вовремя, чтобы исправить вред, нанесенный Эдо?

Сначала ванна и массаж, решения потом…

Он отвлекся от раздумий, все вокруг вновь обрело очертания, и он стал видеть улицы, по которым они шли, прохожих, лавки, лошадей, кага , паланкины, дома, лачуги, палатки, детей, продавцов рыбой, торговцев с тележками, гадальщиков, писцов и всю толчею рынков. Это было совершенно новое для него ощущение: оказаться одним из многих, человеком без имени в колонне воинов, и он начал наслаждаться этим чувством, столь отличным от всего, к чему привык. Вскоре он уже разевал рот, как какой-нибудь крестьянин, на картины, звуки и запахи города, каких никогда не видел раньше. Он испытывал желание смешаться с толпой, почувствовать ее изнутри, узнать, о чем эти люди думают, что делают, что едят, где спят.

– Солдат, – обратился он шепотом к молодому человеку рядом с ним. – Куда ты ходишь, когда не стоишь в карауле?

– Я, г-г-господин? – заикаясь, пробормотал тот и едва не выронил копье, цепенея от ужаса, что высочайший заговорил с ним, и желая тут же упасть на колени. – Я… я иду и выпиваю, господин…

– Не зови меня «господин», – прошипел Ёси, пораженный тем внезапным смятением, которое его вопрос вызвал во всех, кто шел рядом: некоторые из самураев сбились с шага и едва не расстроили ряды. – Веди себя обычно… не смотри на меня! Все не смотрите!

Солдат забормотал извинения, а остальные постарались делать все, как было приказано, обнаружив, что это им почти не под силу теперь, когда их повелитель Ёси разрушил окружавший его покров невидимости. Сержант обернулся и встревоженно поспешил к ним.