Питер Акройд - Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера

Советы женщин зачастую оказываются роковыми. Именно женский совет обрек нас всех на несчастье. Я разумею Еву, чей совет привел к изгнанию Адама из рая. А там он жил счастливо. Если я кого из вас обидел, дорогие паломники, то не держите на меня зла. Я ведь просто шучу. Загляните лучше в ученые книги. Почитайте, что разные писатели пишут про женщин. Как бы то ни было, это же слова петуха – не мои. Я-то ничего против женщин не имею.

Госпожа Пертелот с сестрицами-птицами весело копались в песке и купались в пыли на солнышке, а радостный Шантеклер пел слаще, чем русалки в море (о сладости и чистоте русалочьих песен говорится в Теобальдовом «Бестиарии»). Он любовался бабочкой, лениво порхавшей над капустными грядками, – и вдруг заметил лиса, лежащего на земле между кочанами. У него сразу пропала охота кукарекать. Вместо этого он сипло выкрикнул: «Ко-кок!» – и весь задрожал от страха. Животные ведь всегда стремятся убежать от своих природных врагов, даже если никогда прежде их не видели. Так велит чутье.

И вот Шантеклер уже приготовился бежать, спасая свою жизнь, но тут лис заговорил с ним очень вежливо и вкрадчиво.

«Любезнейший сударь, – сказал он, – боже мой, куда же вы? Неужели вы меня испугались? Я ведь друг вам! Пусть я буду гореть в аду, если трону хоть перышко на вашей спинке! Я вовсе не шпионил за вами. Я улегся здесь, чтобы послушать, как вы поете. Поистине, у вас дивный голосок! Мелодичнее даже ангелы на небесах, наверное, не поют. Вы лучше разбираетесь в пении, чем ученый Боэций, который целый трактат этому посвятил. Я отлично помню, как ваш отец, чудесный малый, и ваша дорогая матушка почтили своим визитом мой дом. Мне было бы приятно и вас к себе пригласить.

А уши мои меня не обманывают: если не считать вас самого, то ваш отец был лучшим певцом, какого я слышал. Как он пел по утрам! Он кукарекал от чистого сердца. Чтобы голос был громче, он привставал на цыпочки и вытягивал шею как можно дальше. Он так тужился, что от стараний у него глаза косили. Он был таким искусным певцом, что ни одна птица в округе не могла с ним сравниться. Он был лучшим певцом. Я читал ту книжку, про осла Бурнелла, где петух отомстил одному юнцу. Тот еще ребенком сломал этой птице ногу; а когда мальчишка вырос, тот самый петух не прокукарекал утром в день его рукоположения – и юнец проспал свою церемонию. Но мудрость и хитроумие того петуха не идут ни в какое сравнение с мудростью вашего отца. Я уже говорил – у него не было соперников. Может быть, вы теперь споете для меня, дорогой сэр? Докажете мне, что вы – сын своего отца?»

И вот Шантеклер приподнялся и забил крыльями. Он позволил лести заглушить голос рассудка. Теперь он видел перед собой не врага, а благодарного слушателя. О господа и дамы, и среди вашей свиты найдутся льстецы и подхалимы; они стремятся угождать вам больше, чем те, кто говорит правду, но берегитесь! Перечитайте Экклезиаста. И при дворе может таиться измена.

Так вот, Шантеклер привстал на цыпочки, вытянул шею и прикрыл глаза, приготовившись запеть. И в тот же миг лис выпрыгнул из-за капустной грядки и вцепился петуху в горло. Потом он побежал в лес, и никто за ним не погнался. Судьба неотвратима. Рок находит свою жертву. О, если бы Шантеклер так и не спускался с жерди в тот день, если бы только Пертелот отнеслась серьезнее к сну мужа! Кстати, все это произошло в пятницу, а всем известно, что пятница, посвященная Венере, – несчастливый день. О Венера, богиня любви, ведь этот петушок был твоим верным служителем. Он служил тебе ради наслаждения, а не ради продолжения рода. Неужели ты дашь ему погибнуть?

О, если бы я обладал красноречием Жоффруа из Венсофа, сочинившего знаменитую элегию, когда его государь, Ричард Львиное Сердце, был убит стрелой! Отчего мне недостает слов и учености, чтобы оплакать эту горестную пятницу? Отчего я не в силах выразить свою скорбь по поводу кончины петуха?

В курятнике поднялся такой переполох, раздался такой вой и стон, что громче не рыдали даже троянки, когда был захвачен их родной город. Бедные птицы голосили громче, чем Гекуба, увидевшая, как гибнет от руки Пирра ее муж. Когда лис уволок Шантеклера, куры закудахтали. А что же Пертелот? Она была вне себя. Она обезумела от горя, она скорбела больше, чем жена Гасдрубала, погибшего, когда Карфаген охватило разрушительное пламя. От страданий и ярости она покончила с собой, бросившись в костер. Несчастные птицы! Вы кричали совсем как римлянки, когда Нерон сжег дотла великий город. Они глядели, как в огне гибнут их мужья. Все они были ни в чем не повинны – и все же осуждены на смерть.

Позвольте мне вернуться к рассказу. Когда бедная вдова и обе ее дочери услыхали переполох и суматоху в курятнике, они бросились во двор. Они как раз успели увидеть, как лис убегает в лес, зажав в зубах Шантеклера. И они закричали: «Караул! Караул! Лиса!

На помощь! На помощь!» Они погнались за лисом, а следом за ними побежала вся деревня. Там были и Тэлбот, и Гарленд, и Молкин с прялкой в руке. С ними, задрав хвост, бежал пес Колин. Весь этот крик и лай всполошил и коров, и телят, и даже свиней. Все бежали сломя голову. Все кричали, будто бесы в аду. Утки крякали как сумасшедшие. Гуси летали взад-вперед. Пчелы диким роем вылетели из улья. Шум и гвалт поднялся такой, что его не перекричала бы даже лондонская толпа, когда она бунтует из-за цены на пшеницу. Они кричали, догоняя лиса. Они трубили в трубы и били в барабаны. Они дудели в рожки. Они визжали и улюлюкали. Они так шумели, что, казалось, вот-вот небеса рухнут.

А теперь, дорогие пилигримы, слушайте внимательно! Глядите, как Госпожа Фортуна умеет сокрушать надежды и ожидания своих врагов. Шантеклер, стиснутый челюстями лиса, дрожа от страха, вдруг заговорил.

«Будь я на вашем месте, сэр, – сказал он своему похитителю, – я бы обернулся и посмеялся над своими преследователями. Я бы велел им убираться восвояси. Ну, а еще я бы послал их ко всем чертям. Я бы сказал им, что уже добежал до опушки леса, и петуху никогда не вырваться из моих челюстей. Я бы сказал им, что петуха я, считай, уже слопал!»

«Отлично сказано!» – отозвался лис. И в тот же миг, как только лис раскрыл рот, Шантеклер вырвался на волю и взлетел на дерево.

«Увы! – воскликнул лис, подняв голову и глядя на петуха. – Увы, милый Шантеклер! Я в таком смущении. Боюсь, вы неверно меня поняли. Наверное, я напугал вас, когда схватил вас за горло и побежал прочь со двора.

Но у меня были самые добрые намерения. Я не хотел причинить вам вреда. Спуститесь же с дерева, давайте побеседуем. Я скажу вам правду и ничего, кроме правды».

«Вы шутите! – ответил петух. – Чтоб мне провалиться пропадом, если я снова поддамся на обман! Ваша лесть вам больше не поможет. Я не собираюсь зажмуривать глаза и петь для вас. Кто закрывает глаза, тот заслуживает только несчастья. Вот такой урок вы мне преподали».