Питер Акройд - Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера

Наступил назначенный для свадьбы день. Но еще никто во всей стране не знал, кто невеста маркиза, если она вообще существует. Многие даже высказывали свои сомнения вслух. Другие толковали между собой: уж не нарушит ли маркиз данное обещание?

«А вдруг он все-таки не женится? – сетовал кое-кто. – Может быть, он просто дурачится? И нас заодно дурачит?»

Однако втайне маркиз уже заказал кольца, броши и другие украшения для Гризельды – из золота и лазурита. А еще, подобрав женщину, очень походившую на нее фигурой, он велел снять с нее мерку и сшить платья для своей невесты. Гризельде полагалось получить в день свадьбы полное приданое и все подобающие украшения.

И вот пробило девять часов утра того дня, на который назначили свадьбу. Весь дворец уже пышно разубран. Каждый зал, каждая комната, даже самая малая, подготовлена к торжествам. Кухни и кладовые заполнены до отказа едой и напитками. Во всей Италии не сыскать лучших и отборнейших яств.

Маркиз торжественно выехал из дворца в окружении свиты вельмож и придворных дам, приглашенных на свадебное пиршество. Рыцари, состоявшие у него на службе, тоже сопровождали его в этом торжественном выезде. И вот, под звуки лютней и труб, процессия направилась к маленькой деревушке, где жили Яникул с Гризельдой.

Гризельда, разумеется, понятия не имела, что все это великолепие, все это представление устроено ради нее. Она, как обычно, сходила за водой к колодцу, а теперь спешила домой, чтобы увидеть пышное зрелище. Она знала, что маркиз сегодня женится, и хотела хоть одним глазком взглянуть на это торжество.

«Я встану у двери с другими девушками, – говорила она себе, – и погляжу на невесту, когда та будет проезжать мимо. Я управлюсь с домашней работой побыстрее, и у меня будет время посмотреть на невесту маркиза, когда ее повезут во дворец. Надеюсь, она поедет по этой дороге».

Гризельда уже подошла к двери своего дома и собиралась переступить порог, как вдруг услышала чей-то голос. Это маркиз подъехал сзади и звал ее! Девушка поставила кувшин с водой за плетень и упала на колени. Она преклонила колени перед своим повелителем и терпеливо ожидала, что он ей скажет.

Маркиз спешился и подошел к Гризельде. А та даже не осмелилась поглядеть ему в глаза. Он задумчиво посмотрел на нее, а потом важно заговорил:

«Где твой отец, Гризельда?»

«Он здесь, сеньор. В хижине».

«Ты позовешь его?»

Гризельда поднялась с колен и вошла в хижину. Когда она привела отца, маркиз пожал ему руку и отвел в сторонку.

«Яникул, – сказал он, – я не стану больше скрывать своих чувств. Я люблю твою дочь и хочу жениться на ней. Если ты дашь согласие на наш брак, я обещаю любить ее и жить с ней до самого дня моей смерти. Я знаю, что ты – мой преданный и любящий вассал. Я – твой сеньор. Что по душе мне, полагаю, будет по душе и тебе. Верно? А, как я уже сказал, сейчас более всего по душе мне одна вещь. Согласен ли ты, чтобы я стал твоим зятем?»

Старик так обомлел и оторопел, что стал весь красный. От волнения он так дрожал, что не мог поначалу ни слова произнести. Наконец ему удалось выдавить из себя ответ.

«Милорд, – сказал он, – пожалуйста, поступайте, как вам будет угодно. Я на все согласен, если вам это по душе. На все!»

«Подожди немного. Думаю, мне нужно побеседовать с тобой и Гризельдой. – Маркиз разговаривал с ним очень мягко и учтиво. – Ты согласен? Я хочу спросить у нее самой, желает ли она стать моей женой и слушаться меня, как своего законного мужа. Я хочу поговорить с ней в твоем присутствии. Ты услышишь все, что я ей скажу».

И вот они все втроем вошли в хижину и начали беседовать. О чем они говорили, я перескажу вам позже. Тем временем около хижины начал собираться самый разный народ. Эти люди громко выражали свое изумление: какой чистый да опрятный домик! Сама Гризельда не меньше отца удивилась такому неожиданному повороту событий.

Никогда прежде она не видела вблизи таких знатных дам и вельмож, таких рыцарей в блестящих латах. Она никогда не знала подобного великолепия. Да чтобы у нее дома, перед ней сидел сам маркиз! От волнения она побледнела. А теперь я передам вам слова, с которыми обратился маркиз к этой жемчужине, этому перлу, этому чистому сердцу. Но довольно. Вот его собственные слова.

«Гризельда, – сказал он, – ты, наверное, уже знаешь, что мы с твоим отцом достигли взаимопонимания. Мы договорились, что ты станешь моей невестой и законной супругой. Надеюсь, у тебя нет возражений? Но вначале позволь задать тебе один вопрос. Все произошло так поспешно, я это признаю. Так вот, я хочу узнать, рада ли ты. Или, может быть, тебе нужно время, чтобы подумать?

У меня есть еще один вопрос. Готова ли ты подчиняться мне во всем, следовать всем моим желаниям? Останешься ли ты верной мне, как бы я ни обращался с тобой – хорошо ли, дурно ли? Ты не должна будешь жаловаться. Ты не должна будешь прекословить мне, говорить мне „нет“ вместо „да“. Ты не должна будешь хмуриться или выказывать неудовольствие. Если ты поклянешься мне выполнять эти условия, то я поклянусь жениться на тебе».

Гризельда испугалась и призадумалась.

«Синьор, – сказала она наконец, – я недостойна той чести, какую вы желаете оказать мне. Но если и вправду такова ваша воля, то я с радостью покорюсь ей. Сейчас я поклянусь вам в присутствии своего отца, что никогда не буду перечить вам ни словом, ни делом. Клянусь в этом своей жизнью, хотя жизнь моя мне очень дорога».

«Ты сказала достаточно, Гризельда. Ты будешь моей».

Маркиз с очень важным видом вышел из хижины, а Гризельда последовала за ним. Они встали рядом, и маркиз обратился к собравшейся толпе.

«Вот моя жена, – сказал он. – Чтите ее и любите ее, как вы любите и чтите меня. Мне нечего к этому добавить».

Вальтер не хотел, чтобы его невеста брала с собой во дворец какие-то старые вещи, поэтому он велел дамам переодеть ее прямо сейчас. Этим дамам совсем не хотелось прикасаться к ветоши и лохмотьям, которые носила Гризельда, но пришлось подчиниться приказу властелина, хоть они и рисковали перепачкать руки. И вот старое тряпье полетело на землю. Вот невесту облачили в новые наряды. И вот перед ними явилась Гризельда, вся лучившаяся и ослеплявшая взоры природной красотой.

Ей причесали волосы, которых едва ли когда-нибудь касался гребень. На голову ей возложили корону. К платью прикололи броши и другие драгоценности. Что еще сказать о ее внешности? Она сделалась такой нарядной и царственной, что ее было не узнать.

А потом маркиз надел ей на палец свадебное кольцо в знак их союза. Он усадил ее на белоснежную лошадь, и они неторопливым шагом поехали к дворцу. Люди, стоявшие вдоль дороги, громко выражали пожелания счастья молодоженам. Прибыв во дворец, все отправились пировать, и этот праздничный пир продолжался до заката.