Питер Акройд - Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера

Но есть такая поговорка – древняя, как сама истина: „Честный человек и вор даже мыслят по-разному“. Когда этот сокол, эта лживая птица, увидел, что завоевал меня и пленил мое любящее сердце, он благодарно пал передо мной на колени. Верность была чужда ему так же, как тигру. Он стал клясться, что никогда еще не был так счастлив. Он говорил, что радуется больше, чем Ясон или троянец Парис. Ясон? К чему о нем вспоминать? Эта птица больше походила на Ламеха, который, если верить старинным книгам, был первым двоеженцем. С сотворения мира никто – ни один человек, из живых и мертвых, – не мог бы превзойти этого сокола подлостью. Он был искуснейшим притворщиком в целом свете. Все прочие мошенники не достойны были даже того, чтобы развязать ему сандалии! Он был князем вероломства. Нужно было видеть и слышать, как он тысячу раз благодарил меня.

Он безупречно разыгрывал свою роль. Даже самая умная женщина угодила бы в его сети. Маска словно приросла к его лицу. Белила и румяна лежали толстым слоем. И с виду, и на словах он был само очарование. Я полюбила его за ту любовь, что он питал ко мне, и за его правдивое, честное сердце. Если что-то его печалило, я так остро сопереживала, что едва оставалась жива. Так, со временем, я сделалась податливым орудием его воли; его воля была сильнее меня, и я повиновалась ему во всем – разумеется, не выходя за пределы разума и скромности. Я никогда не любила ни одну другую птицу так же сильно, ни даже в половину этой силы. И никогда уже не полюблю.

Так прожили мы год или два, и он вел себя хорошо. Но ничто не длится вечно. Фортуна вращает свое колесо. И вот настало время, когда ему понадобилось зачем-то улететь из наших краев. Конечно, я была вне себя. Не могу даже описать свои чувства. Их можно сравнить разве что со смертными муками. Я узнала, что такое горе: моя любовь улетела от меня.

В день расставания мой сокол казался очень опечаленным, и я подумала, что он страдает не меньше меня. Когда он заговорил, весь бледный от тоски, я поверила, что он в отчаянии. Но все-таки я не сомневалась, что он вернется ко мне, как только сможет. Я говорила себе, что это случится очень скоро. Он ведь улетал по каким-то делам, не просто так. И я, делая хорошую мину при плохой игре, старалась выглядеть веселой. Скрывая свою боль, я взяла его за руку и, призвав в свидетели cвятого Иоанна, сказала, что всегда останусь ему верна: „Я буду твоей вечно. И ты, прошу тебя, храни мне верность“.

Нет нужды передавать его ответ. Кто умел говорить благороднее, чем он? Кто умел поступать коварнее? „Тому, кто садится ужинать с дьяволом, нужна длинная ложка“. Есть ведь такая поговорка? И вот, произнеся маленькую речь, сокол покинул меня и полетел туда, куда собирался. Я даже не знаю, куда именно. Но, когда он остановился для отдыха, то наверняка в голове его мелькнула вот какая мысль: „Все твари на земле, – писал Боэций, – радуются, когда возвращаются к истинной своей природе“. Кажется, это сказал Боэций. Люди любят новизну. Это я знаю. Ты видела когда-нибудь птиц, живущих в клетках? Их кормят молоком и медом, хлебом и сахаром. Дно клетки им выстилают соломой – гладкой и мягкой, как шелк. Но стоит только отворить дверцу клетки – и что же? Конечно, птица улетит. Бросит свою чашку и бубенцы. Полетит в лес, где снова будет питаться червяками и разной дрянью. Ей нужна новая пища. Ей нужны перемены и новый корм. Какое уж тут хорошее воспитание!

Так случилось и с моим соколом. У меня и теперь еще слезы текут. Он – отпрыск благородного рода, благовоспитанный и ухоженный, увидел где-то по пути худородную коршуницу. И в тот же миг вежливый знатный господин влюбился в подлую падальщицу. Можно ли в это поверить? Разумеется, он мигом забыл обо мне. Он нарушил все свои клятвы и обещания. Итак, мой так называемый возлюбленный потерял голову из-за коршуницы. А я осталась одна, лишившись всякой надежды!»

И тут соколица вскрикнула и упала, словно мертвая, без чувств, на колени Канаки.

Царевна и ее свита были до слез тронуты бедой соколицы, но не знали, как ее утешить. Канака решила взять птицу домой. Она баюкала ее на коленях, прикладывала к ее ранам пластыри и бинты. А еще царевна собирала редкие травы в дворцовом саду и готовила из них мази и прочие лекарства; она всеми средствами старалась исцелить свою питомицу. Она даже устроила возле ее постели плетеный домик для отдыха, занавешенный синими бархатными лоскутами. Синий – это конечно же цвет верности. Снаружи эта плетеная клетка была выкрашена зеленым, а поверх зеленого фона были нарисованы все лживые птицы на свете: совы, соколы, похотливые воробьи. А еще там красовались для осмеяния портреты этих маленьких трещоток, которые зовутся сороками. Как же они любят сплетничать и браниться!

А теперь я оставлю Канаку в компании ее хворой птицы. Я до поры до времени не буду вспоминать о ее волшебном кольце – пока не придет черед рассказать вам о том, как к несчастной птице вернулся ее раскаявшийся возлюбленный. В старинных книгах повествуется о том, что их воссоединения добился сын Чингисхана Камбало. Кажется, я уже упоминал его имя. Ну так вот, это он помог птицам встретиться вновь. Довольно об этом. Теперь мне хочется перейти к рассказам о битвах и приключениях. У меня в запасе множество чудесных историй. Я расскажу вам о Чингисхане – великом завоевателе. Потом я поговорю об Альгарсифе, старшем сыне могучего полководца, заполучившем жену при помощи колдовства. Он попал бы в страшную беду, если бы его не выручил чудесный медный конь. А потом я расскажу о приключениях другого воителя, который сражался с обоими братьями, добиваясь руки их сестры Канаки. Да, впереди еще столько рассказов! Я начну с того места, где я отвлекся в сторону.

Аполлон так высоко мчался на своей колеснице по небу, что уже поднялся в дом коварного Меркурия…

В чем дело? Почему вы прикладываете палец к губам?

– Отлично! Вы справились с рассказом, Сквайр, – обратился к нему Франклин. – Вы говорили очень благородно. Могу лишь похвалить ваш ум и изобретательность. Ведь вы совсем еще молоды – а проникли в самую суть истории! Мне так понравилась соколица! По моему мнению, среди нас нет ни одного, кто бы мог сравниться с вами в красноречии. Надеюсь, вы проживете долгую жизнь и будете впредь упражняться в словесном мастерстве. Что за оратор из вас получится! У меня есть сын – примерно ваших лет. Если б он обладал хотя бы половиной вашего благоразумия! Я бы подарил немалый кусок земли тому, кто хоть немного научил бы его уму-разуму. Что толку в том, чтобы владеть имуществом или богатством, если сам не обладаешь хорошими качествами? Я постоянно пререкаюсь с ним. Я много раз бранил его за то, что он пошел по легкой дорожке, ведущей к порокам. Ему бы только день-деньской играть в кости и проигрываться в пух и прах. Он скорее будет судачить со слугой, чем беседовать со знатным господином, который мог бы обучить его хорошим манерам.