Питер Акройд - Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера

Нужно ли рассказывать то, что и так очевидно? Те двое, как и замыслили, зарезали третьего. Покончив с ним, они расхохотались.

«Давай-ка сядем и выпьем вина, – предложил один. – Мы заслужили отдых. А потом, когда выпьем, закопаем его. – Он откупорил одну бутылку и поднес ко рту. – Ну, твое здоровье! Открывай вторую».

Так они подкрепили свои силы – вернее, думали их подкрепить. На самом-то деле они выпили яд – и, разумеется, вскоре отдали концы.

Наверное, ни один опытный врач не сумел бы описать во всех подробностях их предсмертные мучения. Они были невыносимы, они были ужасны. Так Смерть настигла всех троих – двух головорезов и одного отравителя.

О, проклятые грешники, исполненные злобы и коварства! Вы лоснитесь от чревоугодия, вы захлебываетесь в роскоши. Вы в последний раз мечете кости. Богохульники, ваша мерзостная божба обратилась против вас же самих! Ваши лживые клятвы, ваша гордыня и глупость погубили вас. Отчего род человеческий предает своего Создателя, который искупил его грехи ценой собственной крови?

А теперь, добрые паломники и паломницы, послушайте меня все! «Берегитесь греха алчности. Прости нам наши прегрешения: вот как нужно молиться. А я пришел сюда, чтобы дать вам отпущение. Давайте мне ваши монетки, ваши украшения и ваши серебряные ложки. Вот папская булла об отпущении грехов. Жены, что вы мне дадите за это? Тюки с тканями? Глядите. Я могу вписать сюда ваши имена – и тогда вы без труда попадете в рай и сподобитесь блаженства. Силой высшей власти, которой я облечен, и за определенную плату я отпущу вам все грехи. Вы снова станете невинны, как в день своего появления на свет. Вы не пожалеете о потраченных деньгах. Раскошеливайтесь. И да поможет вам Христос милостивый снискать Его прощение! Да спасет Он ваши души!» И так далее. И тому подобное.

Вот так, собратья паломники, я проповедую. Да, я забыл еще кое-что сказать. У меня в мешке множество чудотворных мощей, а также индульгенций, выданных мне лично Папой. Если кто-нибудь из вас желает воспользоваться этими святыми письменами, пожертвуйте мне немного денег и становитесь передо мной на колени. За ваше благочестие я отпущу вам грехи. Я могу продать вам отпущение прямо сейчас или позже, в любое время, пока мы вместе путешествуем. Мои индульгенции всегда свежие и новехонькие – пока вы можете платить за них, разумеется. Ну, не благодать ли это, что среди вас есть я? Я в любое время могу очистить вас от грехов – и днем, и ночью. Я к вашим услугам. Возможно даже, что кто-нибудь из вас свалится с лошади и сломает шею. А я – ваша страховка: я ведь могу отпустить вам грехи до того, как ваша душа покинет тело.

Давайте же начнем с Трактирщика. Готов поклясться, что он среди нас – самый отъявленный грешник. Я прав? Выходите же, Гарри Бейли, и отсыпьте мне деньжат. Тогда я разрешу вам перецеловать все мощи, какие у меня есть. Развязывайте кошелек, сэр.

– Как бы не так! – отозвался наш Хозяин. – Да проклянет меня Христос, если я тебе хоть грош пожертвую! А ты мне, значит, велишь поцеловать свои грязные подштанники, да еще поклянешься, что их обгадил святой! Клянусь святыми щепками животворящего креста, да я бы лучше сжал в кулаке твои жирные причиндалы, чем эти фальшивые папские буллы. Я отрезал бы их и поместил в достойную раку – свиной помет! Там им самое место.

У Продавца индульгенций от злости даже слова в горле застряли. Он только молчал да сердито пучил глаза.

– Ну, с тобой и ругаться-то не смешно, – сказал наш Трактирщик. – С таким надутым гусаком каши не сваришь!

Тогда Рыцарь, увидев, что все смеются над Продавцом индульгенций, выехал вперед и встал во главе процессии.

– Довольно ссориться, – сказал он. – Хватит вам. Вы, сэр Продавец индульгенций, перестаньте кипятиться. Улыбнитесь. А вы, сэр Трактирщик, извинитесь перед нашим другом. Расцелуйте его в щеки – в знак дружбы. И вы, сэр Продавец, возвратите ему поцелуй в знак примирения. Пускай этот день будет днем любви. И продолжим путь, как прежде, с весельем и добрым смехом.

Так помирились Трактирщик с Продавцом индульгенций. И пилигримы поехали дальше, продолжая веселиться.

– Жил когда-то купец в Сен-Дени – городе к северу от Парижа; он был достаточно богат, чтобы слыть в свете умным человеком. У него была жена-красавица, которой нравилось хорошее общество. Она была весела и беззаботна. Обычно такие женщины дорого обходятся мужьям. Ему приходилось тратить на нее больше, чем она зарабатывала комплиментами и восхищенными взглядами. Она посещала все праздники, все танцы, наслаждаясь всеми теми удовольствиями, которые испаряются так же быстро, как мелькают тени на стене. Мне искренне жаль мужчину, который должен за все это расплачиваться. Бедняга-муж обязан одевать жену, кутать ее в меха, украшать драгоценностями – и все это ради собственного доброго имени! А жена тем временем танцует под собственную музыку. Если муж вдруг решит, что счета ему не по карману, что все это – пустая трата денег, тогда жена может и другого найти, кто пожелает для нее раскошелиться. Или у кого-нибудь займет. Это тоже опасно.

У этого доброго купца (звали его Пьер) был отличный дом, куда приходило столько гостей и посетителей, что и не пересчитать. Он был щедр, а жена его красива. Нужно ли к этому что-либо добавлять? Лучше буду продолжать рассказ. Среди их гостей – людей самых разных званий и сословий – был один монах. Лет ему было, скажем, около тридцати. Он был хорош собой, румян лицом и крепок телом. Он буквально дневал и ночевал под крышей у купца. Он был приглашен в дом уже в первые дни знакомства с хозяином, а теперь считался там своим человеком. Я объясню вам, почему. Этот молодой монах и купец были земляками, родились в одной деревне, а потому видели друг в друге почти родню и клялись в вечной неразлучной дружбе. Они говорили, что близки даже не как кузены, а как родные братья. Им было весело вместе, как жаворонкам на лету.

Этот монах, Жан, был щедр сверх меры и не упускал случая одарить всю прислугу в доме. Он был любезен со всеми, начиная с самого захудалого мальчишки на побегушках, и не жалел денег. Он раздавал подарки направо и налево. Поэтому конечно же его всегда там привечали; домочадцы радовались его приходу, как птицы радуются восходу солнца. Теперь вы, наверное, поняли, что это был за человек.

И вот однажды купец решил поехать по делам в Брюгге. Наверное, он собирался закупить там дорогие кружева. И он послал записку Жану в Париж, приглашая его погостить день-другой перед его отъездом.

«Приезжай в Сен-Дени, – писал Пьер, – повеселимся».