Дэвид Мичи - Кошка Далай-Ламы. Чудесное спасение и удивительная судьба уличной кошки из трущоб Нью-Дели

– Так ее зовут. – Франк говорил это так часто, что уже сам поверил в свои слова. – Думаю, вам понятно почему.

– Как учит нас дхарма, – загадочно ответил Тенцин, – все зависит от восприятия.

Спустя несколько дней Тенцин сидел напротив Его Святейшества в знакомом кабинете. Таким был ритуал завершения рабочего дня – за чашкой свежезаваренного зеленого чая Тенцин рассказывал Его Святейшеству обо всем, что считал важным, и они решали, что нужно будет сделать. Я, как обычно, сидела на подоконнике, грелась в теплых лучах садящегося солнца и лениво прислушивалась к разговору на самые разные темы – от глобальной геополитики до сложнейших вопросов эзотерической буддистской философии.

– А теперь, Ваше Святейшество, давайте перейдем к более важным вопросам. – Тенцин закрыл папку ООН, которая лежала перед ним. – С удовольствием сообщаю, что я раскрыл тайну пищевых расстройств КЕС.

При этих словах глаза Далай-ламы блеснули. Он откинулся на спинку кресла и сказал:

– Пожалуйста, продолжай.

– Оказалось, что наш маленький Снежный Барс вовсе не потерял аппетит. Просто она ходит к подножию холма в ресторан нашего друга, дизайнера-буддиста.

– В ресторан?

– У подножия холма, – пояснил Тенцин. – С красно-желтыми зонтиками у входа.

– Да, я знаю это место, – кивнул Его Святейшество. – Я слышал, там очень хорошо готовят. Удивительно, что она совсем туда не переселилась.

– Оказалось, что хозяин ресторана слишком любит собак.

– Правда?

– У него собака необычной породы.

– Но он подкармливает и нашу малышку?

– Он относится к ней с почтением, потому что знает, что она живет у вас.

Его Святейшество улыбнулся.

– Мало того, он еще и дал ей имя. Он называет ее Ринпоче.

– Ринпоче? – Далай-лама не смог сдержаться и громко расхохотался.

– Да, – ответил Тенцин. Они оба посмотрели на меня. – Забавное имя для кошки.

Вечерний ветерок донес до нас аромат гималайской сосны.

Его Святейшество был задумчив.

– Может быть, это и неплохое имя. Ведь она помогла владельцу ресторана полюбить и собак, и кошек. И, следовательно, для него эта кошка действительно драгоценна.

Поднявшись с кресла, он подошел к подоконнику и погладил меня.

– Знаешь, Тенцин, иногда я работаю здесь довольно долго. И тогда наш маленький Снежный Барс подходит и трется о мои ноги. А иногда она даже покусывает меня за щиколотки, пока я не перестаю заниматься своим делом. Она хочет, чтобы я взял ее на руки, поздоровался и побыл с ней наедине – только мы двое, она и я.

Далай-лама задумался и произнес:

– Для меня она служит прекрасным напоминанием о необходимости осознавать каждый момент, жить здесь и сейчас. Что может быть дороже этого?

Он посмотрел на меня с безграничной любовью.

– Полагаю, что и для меня она тоже – Ринпоче.

Был пасмурный, безрадостный день, когда я выбралась из кабинета Далай-ламы и направилась к его помощникам. Ни Чогьяла, ни Тенцина в кабинете не было, но кабинет не остался без присмотра.

У радиатора в плетеной корзинке свернулся лхаса апсо.

Тем, кто не знаком с этой породой, скажу, что лхаса апсо – это маленькие, длинношерстные собачки, которые некогда помогали охранять тибетские монастыри. В душах тибетцев они занимают особое место – иногда со своего подоконника я видела, как гости обходят храм по кругу вместе со своими лхаса апсо. Считается, что такой ритуал способствует более благоприятному перерождению. Но появление такой собачки поблизости от моего места обитания стало весьма неприятным сюрпризом.

Когда я вошла, собачка дремала, но тут же подняла голову и стала принюхиваться. Потом она решила, что никакой опасности нет, и снова опустила пушистую головку на подстилку. Лично я прошла мимо, сделав вид, что я ее вообще не замечаю. Я запрыгнула на стол Чогьяла, а оттуда на свое любимое место – на деревянный шкаф с документами.

Через несколько минут вернулся Чогьял. Он наклонился, погладил маленькую собачку и заговорил с ней тем знакомым, мягким голосом, который, как я всегда думала, предназначался только мне. От такого предательства шерсть у меня встала дыбом. Не заметив моего появления, Чогьял продолжал гладить и ласкать собачку – весьма тощую, на мой вкус. Он говорил, что она милая, хорошая, славная и он о ней позаботится. Все то же самое он раньше шептал мне на ушко, и я полагала, что он говорит искренне и от чистого сердца. Слушая, как он повторяет те же слова этому глупому, мохнатому чужаку, я поняла, что не составляю исключения. Люди повторяют одно и то же любому существу, имеющему четыре лапы и мохнатую мордочку.

Вынести такое предательство было выше моих сил!

Чогьял уселся за стол и начал что-то набирать на клавиатуре. Он не замечал, что я сижу всего в нескольких метрах от него и все вижу. Через двадцать минут пришел Тенцин. Он тоже приласкал собачку, назвав ее по имени – Кай-Кай. Только после этого он сел за свой стол.

Я не могла поверить, что оба читают и отвечают на электронные письма, словно не произошло ничего необычного. Настроение мое еще больше испортилось, когда в комнату с только что законченной рукописью под мышкой вошел переводчик Далай-ламы. Лобсанг был высоким, стройным юношей, буквально излучавшим спокойствие и безмятежность. Я всегда считала себя его любимицей, но и он наклонился приласкать чужака, прежде чем подойти и погладить меня.

– Ну, как сегодня настроение у нашего Снежного Барса? – Он стал почесывать мне шейку, но я тут же впилась в его пальцы своими острыми зубами.

– Я и не заметил, что она познакомилась с нашим дорогим гостем, – сказал Чогьял, глядя на меня с привычной улыбкой, словно я должна была быть так же рада этому факту, как и он сам.

– Вряд ли этот гость так уж дорог для нее , – заметил Тенцин. Он повернулся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза, и добавил: – Но, надеюсь, ты найдешь в своем сердце местечко для Кай-Кай.

С явным неудовольствием я освободилась от руки Лобсанга, спустилась на стол, потом на пол и вышла из кабинета, прижав уши в голове. Помощники Далай-ламы этого словно и не заметили!

В обед я увидела, как Чогьял выводит собачку на прогулку. Они обошли храм по кругу, и песик покорно трусил рядом с Чогьялом. Тибетцы, которые входили и выходили из храма, постоянно их останавливали, чтобы погладить собаку.

На кухне Чогьял кормил нас одновременно. Было трудно удержаться от того, чтобы не сравнивать гору еды на тарелке Кай-Кай с моим скромным блюдечком. Да еще Чогьял задержался, чтобы посмотреть, как собачка расправляется со своим обедом. Он громко восторгался и гладил Кай-Кай, предоставив меня самой себе.

В коридоре мы столкнулись с Его Святейшеством. И он тоже присел на корточки, чтобы поздороваться с собачкой!