Дэвид Мичи - Кошка Далай-Ламы. Чудесное спасение и удивительная судьба уличной кошки из трущоб Нью-Дели

Ни господин Пател, ни другие торговцы не обращали внимания на кошку, поэтому я довольно быстро осмелела и стала выбираться подальше. Там я нашла несколько маленьких магазинчиков, один из который сразу же привлек мое внимание букетом соблазнительнейших ароматов, которыми веяло из открытой двери.

У входа в «Кафе Франк» выстроились ящики с цветами и уличные столики под желто-красными зонтиками, украшенными тибетскими символами благополучия. Из этой кондитерской всегда доносились запахи только что выпеченного хлеба и свежемолотого кофе. Впрочем, меня больше привлекали ароматы пирога с рыбой, паштета и восхитительного соуса «морнэ».

Я устраивалась на клумбе напротив ресторана и наблюдала за чередой туристов, которые каждый день сменяли друг друга за маленькими столиками: любители походов склонялись над своими ноутбуками и смартфонами, планируя вылазки, делясь фотографиями и пытаясь докричаться до родных – связь у нас никогда не отличалась высоким качеством; искатели духовных истин, прибывшие в Индию ради мистического опыта, погружались в размышления; охотники за знаменитостями озирались по сторонам, надеясь сфотографировать Далай-ламу.

Один мужчина проводил здесь почти весь день. Рано утром он выбирался из ярко-красного «Фиата Пунто». Машина была поразительно новой и яркой. На трущобной улице Маклеод Гандж она выглядела очень странно. Сначала с водительского места появлялась абсолютно лысая, блестящая голова. А потом передо мной возникал мужчина в стильном черном костюме с французским бульдогом. Они направлялись прямо в кафе – словно на сцену театра. Я часто видела этого мужчину и в ресторане, и за уличным столиком. Иногда он делал заказ официанту, а иногда сидел за столом, рассматривая бумаги и набирая номера на сверкающем черном смартфоне.

Не могу, дорогой читатель, объяснить, почему я сразу же не поняла, кто он такой, почему предпочитает собак кошкам, что его привело в «Кафе Франк». Но я была очень наивна – ведь в то время я все еще была котенком.

В тот судьбоносный день повар «Кафе Франк» приготовил особо соблазнительное блюдо дня. Аромат жареного цыпленка я почувствовала еще у ворот храма – сопротивляться искушению не было сил. Я вприпрыжку понеслась вниз по холму, насколько позволяли мои еще неокрепшие лапки. И вот я уже стояла возле ящика с малиновой геранью у входа в ресторан.

Никакого плана у меня не было – я надеялась, что одного моего присутствия будет достаточно, чтобы получить щедрую порцию. С госпожой Тринчи этот номер всегда срабатывал. И вот я направилась к одному из столиков. Четверо туристов были так заняты своими чизбургерами, что не обратили на меня ни малейшего внимания.

Пришлось идти дальше.

За столиком в зале пил черный кофе пожилой мужчина со средиземноморским загаром. Он абсолютно безразлично скользнул по мне взглядом.

Я уже вошла в ресторан и гадала, куда пойти дальше, и вдруг раздалось рычание. Всего в нескольких метрах от меня стоял и грозно смотрел на меня французский бульдог. Я понятия не имела, что нужно делать, хотя любая кошка отлично справилась бы. Выгнуть спину. Угрожающе зашипеть. Продемонстрировать собаке такую грозную стойку, чтобы она и шагу ко мне не сделала.

Но я была еще маленьким и глупым котенком, поэтому бросилась наутек, спровоцировав пса. Он бросился за мной, и когти его громко застучали по деревянному полу. На подкашивающихся лапках я неслась, что было сил. Неожиданно зловещее рычание раздалось совсем рядом. В панике я бросилась вперед и оказалась в углу в незнакомой комнате. Мое сердце билось так сильно, что мне почудилось – оно вот-вот разорвется. Передо мной оказалась старомодная стойка для газет, и за ней я увидела узкую щель. Выхода у меня не было. Бульдог был так близко, что я чувствовала его зловонное дыхание. Мне пришлось подпрыгнуть и перескочить стойку. С глухим ударом я приземлилась на все четыре лапы.

Победа ускользнула так внезапно, что пес буквально взбесился. Он видел меня всего в нескольких дюймах, но не мог добраться. Он истерически лаял, а потом раздались голоса людей.

– Здоровенная крыса! – воскликнул один.

– Прямо там! – подхватил другой.

И тут меня накрыла черная тень. Я почувствовала сильный запах лосьона после бритья Kouros. Потом возникло странное ощущение, которого я не испытывала с самого раннего детства. Меня ухватили за загривок и подняли вверх. Трепыхаясь, я увидела перед собой блестящую лысину и зловещие карие глаза Франка – это в его кафе я проникла и его бульдога вывела из себя. Было совершенно очевидно, что он – не самый большой любитель кошек.

Время остановилось. Я видела гнев в этих выпученных глазах, пульсирующую вену на виске, стиснутые челюсти и тонкие губы. В левом ухе мужчины висела золотая серьга с символом Ом.

– Кошка! – буквально выплюнул он, словно само это слово оскорбляло его слух. Глядя на бульдога, он добавил: – Марсель! Как ты мог позволить этой… пробраться сюда?

Я услышала американский акцент, но тон голоса был очень неприятным.

Марсель съежился и нагнул голову.

Франк вышел из кафе. Он явно собирался меня вышвырнуть, и это напугало меня до полусмерти. Большинство кошек умеет прыгать с большой высоты и приземляться на лапы. Но я не похожа на большинство кошек. У меня очень слабые и шаткие лапки. Если он меня бросит, я могу вообще не подняться. А что если я не смогу ходить? Если никогда не смогу вернуться в Джоканг?

Мужчина со средиземноморским загаром так же бесстрастно пил свой кофе. Туристы склонились над тарелками, уплетая картошку фри. Никто не спешил мне на помощь.

Франк вышел на обочину. Выражение его лица стало еще более брезгливым. Он поднял меня вверх и отвел руку назад. Он явно хотел не просто бросить, а вышвырнуть меня прочь, словно ракету.

И тут мимо нас прошли два монаха. Они направлялись в Джоканг. Заметив меня, они приложили руки к сердцу и почтительно склонили головы.

Франк обернулся, чтобы посмотреть, кто у него за спиной.

Не увидев ни ламы, ни святого человека, он удивленно повернулся к монахам.

– Кошка Далай-ламы, – объяснил один.

– Очень хорошая карма, – добавил его спутник.

Подошли другие монахи, и все склонились перед нами.

– Вы уверены? – изумленно спросил Франк.

– Кошка Его Святейшества, – хором произнесли монахи.

Во Франке произошла мгновенная и абсолютно невероятная перемена. Он прижал меня к груди, осторожно уложил на локоть и стал поглаживать меня той самой рукой, которой только что собирался вышвырнуть с глаз долой. Мы вернулись в «Кафе Франк» и направились туда, где лежали газеты и журналы на английском языке. Они придавали ресторану космополитичный дух. Между лондонской «Таймс» и «Уолл-стрит Джорнел» на полке оставалось место, и Франк осторожно усадил меня туда, словно я была фарфоровой вазой династии Мин.