Лора Флоранд - Француженки не терпят конкурентов

– В основном над экспозицией Сильвана Маркиза трудилась тетушка Женевьева.

Филипп беспокойно поерзал на стуле, нога его дернулась, будто ему хотелось пнуть что-нибудь, чтобы дать выход неудовольствию.

Магали пожала плечами.

– Как бы то ни было, это не настоящее сердце колдуньи…

Сюжет с ведьминым сердцем – таков был ее вклад в экспозицию Сильвана Маркиза. Разумеется, его посетители могли думать, что оно настоящее, и счесть это si romantique [64], но ни одна ведьма, достойная ее шоколада, не доверит своего сердца какому-то колдуну.

– А настоящее спрятано в вашей витрине? – внезапно спросила девочка. – Настоящее ведьмино сердце. Я увидела его там. Оно выглядывает из корзинки.

Да, но оттуда выглядывал совсем крошечный, едва заметный краешек засахаренного розового лепестка! Какая восприимчивая и проницательная девчушка… Жаль, что ей приходится щеголять своей особенной восприимчивостью перед невосприимчивым к тонким душевным движениям дядюшкой. Что уж тут говорить о неуловимых вибрациях… Овладев собой, Магали подарила девочке самоуверенную одобрительную улыбку, постаравшись отбросить мысль, что Филипп Лионне завладел только что опасной тайной.

– Верно. Она забрала его обратно под свою защиту, догадавшись, что кто-то пытается его украсть.

Она скорее почувствовала, чем увидела оцепенение Филиппа, поскольку упорно не удостаивала его взглядом. Несмотря на то что он нагло вытянул свои длинные ноги в проход, и это мешало передвижению возле стола.

Прозвенел серебряный дверной колокольчик, и две женщины, закутанные в теплые куртки и шарфы, войдя в кафе, начали изумленно оглядываться.

– Мы искали новое заведение Лионне, – сообщила одна, – но здесь у вас так изумительно!

Пальцы Филиппа выбили барабанную дробь на листке меню, но он не проронил ни слова.

Магали улыбнулась потенциальным клиенткам.

– Мы известны нашим горячим шоколадом, если у вас есть желание попробовать что-то вкусное.

Она усадила женщин прямо перед носом у короля кондитеров и таинственно удалилась вместе со своим сердцем.

В кухонной каморке Магали выбрала два старинных украшенных эмалью подноса из их разномастной коллекции – тетушки никогда не покупали новых вещей, не обремененных жизненной историей. Сначала она приготовила поднос для Филиппа. Налила воды из-под крана и подогрела ее, сделав противно тепловатой, после чего наполнила графин. Рядом поставила ликерную рюмку размером с наперсток, одну из двух старинных ликерных рюмочек с блошиного рынка – купив их, тетушка Женевьева заявила, будто сразу почувствовала ту огромную joie de vivre [65], что изведали многочисленные поколения их бывших владельцев. Для девочки Магали выбрала премиленькую полупрозрачную фарфоровую тарелочку, окаймленную причудливым золотым узором, и аккуратно выложила на нее три фиалковых лепестка и три листика мяты, а в серединку посадила одну ведьмочку из темного шоколада. Ведьмочки Женевьевы выглядели весьма натурально, с ними уж точно никому не захотелось бы столкнуться на темной улице.

На второй поднос она поставила голубой кувшинчик в стиле ар-деко. Трижды слегка промешав томящийся на плите напиток, она окунула в глубину деревянную ложку, и из кастрюльки немедленно вырвалось обволакивающее ароматное облачко. Магали всегда особенно нравились завершающие моменты доведения до готовности горячего шоколада, когда она представляла, что ее напиток изменит кому-то целый день, целую неделю, возможно даже целый год. «Приятного дня грез, – пожелала она тем женщинам в ходе последних манипуляций. – И пусть вечер у них будет более счастливым, чем утро».

Она зачерпнула шоколадный напиток – такой густой, что она просто физически чувствовала, как он медленно стекает по стенкам ее черпачка – и аккуратными порциями принялась наливать в кувшинчик, остановившись лишь на два пальца ниже верхнего края посуды. На дамский поднос также добавились две синие фарфоровые пиалки другого стиля. И около каждой она положила по белой салфеточке.

Тетушкам нравилось слегка осложнять удовольствие своих клиентов: к такому невероятно густому, греховно роскошному горячему шоколаду полагалось подавать лишь одну маленькую салфеточку для вытирания губ. Обычно было забавно следить, кто перепачкался в шоколаде, а кто умудрился сохранить чистоту.

Сначала она принесла поднос на столик Филиппа, молча поставив его поближе к нему, чтобы не мешать девочке рисовать. Ребенок воодушевленно раскрашивал выданный Магали кремовый лист бумаги – это было множество треугольничков. Шляпки, догадалась Магали. Она дождалась, когда Филипп попробует тепловатую воду, а потом, на минуточку удалившись, вынесла следующий поднос. Запах от него струился за ней по салону, дразня обоняние всех, кто находился поблизости, а учитывая маленькие размеры кафе, Филипп просто не мог не почувствовать всей соблазнительности одуряющего аромата.

Поставив поднос на столик, где сидели две гостьи, ошибившиеся с кондитерской, Магали удалилась за стойку с кассовым аппаратом. Оставаясь под сводами стенных ниш, она по-прежнему находилась вблизи клиенток и видела все, что там происходит.

Взгляд темных глаз Филиппа устремился на этот вероломный поднос. С вкрадчивой хищной грацией, как у неожиданно потревоженной кошки, его пальцы сжались в кулак. Девочка в этот момент ухватила пальчиками фиалковый лепесток и отправила его в рот, ее глаза блаженно зажмурились.

Дамы за столиком начали потягивать шоколад, обмениваясь одобрительными кивками. Глаза Филиппа неотрывно следили за их реакцией.

– Si, si bon, – с томным вздохом проворковала одна. – C’est dйlicieux [66].

– Вкус – просто райский! – поддержала ее визави. – Вот что значит счастливый случай! Я так рада, что мы ошиблись…

– Сомневаюсь, что у Лионне можно попробовать что-то более восхитительное, – вторила ей приятельница. – Чего стоит один только запах этого шоколада!

Филипп посмотрел в глаза Магали, и его ресницы с золотистыми кончиками одним взмахом будто смели все богатство попавшихся на пути его взгляда фигурок, масок и стареньких экзотических сувениров, привезенных сюда для тетушки Женевьевы одной любительницей шоколада, вернувшейся из Папуа – Новой Гвинеи. Магали ответила ему вызывающим взглядом.

Достаточно выразительным и долгим, чтобы он понял, от чего оказался. Ей хотелось, чтобы он страдал, сознавая свое упрямство.

– Пожалуйста, не стоит благодарности, – тихо, едва слышно произнес он, когда она опять прошла мимо их с девочкой столика, – пользуйтесь моими клиентками. – Она чуть не захлебнулась от гнева, в то время как он наслаждался своей педантичной сдержанностью и не скрывал этого.