Лора Флоранд - Француженки не терпят конкурентов

Магали шагнула ей навстречу.

– Возможно, мы уже встречались? – пробормотала она.

Девушка громко рассмеялась.

– Вы готовите вкусный шоколад, – сказала она, опуская смычок на струны.

И вдруг лучезарный свет ворвался в весенний парижский день. Небеса сошли на землю. Впервые в жизни Магали услышала такую прекрасную музыку!

Все на мосту замерли. Официанты в угловом кафе на набережной остановились и повернулись в ее сторону. Люди повскакивали из-за столиков, желая узнать, откуда до них доносятся эти звуки.

Молодая исполнительница улыбалась, излучая необыкновенную радость. Ее музыка захватила всех и каждого, струясь мощным свободным потоком.

Открыв рот, Магали изумленно смотрела на исполнительницу, чувствуя, как по ее коже побежали мурашки. И внезапно в ней ожило одно воспоминание: «Желаю, чтобы тебе понравилась твоя жизнь и ты ухватилась за нее обеими руками». Прошлогоднее пожелание одной молодой принцессе, устало растиравшей пальцы, пока ее мать восторженно щебетала о том, как много они повидали стран во время концертных гастролей дочери.

Концерты проходили в Новой Зеландии, на Гавайях, в Японии – и здесь, в Париже. И Магали отчетливо поняла – так же отчетливо, как и любой, кому повезло услышать это уличное исполнение, – что ее мать восторгалась не вот такими импровизированными концертами, а гастрольными, настоящими.

Но сейчас, играя экспромтом на мосту, девушка просто лучилась радостью и свободой, абсолютным восторженным озорством своего дерзкого поступка.

Прости, господи! Надо быть поосторожнее с шоколадом, подумала Магали.

Для удобства засунув руки в задние карманы брюк, она простояла в полном изумлении, пока не затихли последние ноты оды «К радости». И принялась растирать руки, стараясь избавиться от мурашек. Раскрывшись этой чудесной музыке, она вдруг ощутила, насколько сама замкнулась в себе, отгородившись от вольного мира.

Как только замер смычок и молодая женщина, оторвавшись от скрипки, опустила плечи, ее шляпа тут же начала заполняться. Магали тоже открыла сумочку.

Девушка рассмеялась и спрыгнула с подставки.

– О, я ни в чем не нуждаюсь, поверьте! Однко, думаю, будет лучше, если я смогу какое-то время не пользоваться своими счетами, – пробормотала она Магали. – Я заявила свите моей матери, чтобы меня оставили в покое, но, держу пари, скоро они пошлют по моему следу частных сыщиков. К тому же в вашем случае я сама предпочла бы заплатить вам – за тот чудный шоколад! – И она подмигнула Магали.

Без той радости, что она излучала, исполняя музыку, ее скуластое лицо с большим ртом и длинноватым острым носом выглядело не таким миловидным, все черты его казались несколько великоватыми.

Рот Магали сам собой беззвучно открылся и закрылся.

– Неужели вы решились на это из-за моего шоколада? – через секунду прошептала она.

Девушка – впрочем, она была моложе Магали всего на год, самое большее на пару лет, но ее бьющая через край жизнь и цветущая молодость напоминала распустившийся нарцисс, который наконец поднял солнечную головку в проплешине снега – опять рассмеялась.

– Нет, я сама так решила, – гордо отвечала она.

Ах. Магали охватило смешанное чувство облегчения и разочарования. Она бросила в шляпу мелочь, добавив сверху еще какие-то прозаические купюры – хотя догадывалась, что на счетах скрипачки денег гораздо больше, чем у нее, – и медленно пошла дальше.

– Ваш шоколад просто чудесен! – прокричала ей вслед скрипачка. Магали остановилась и оглянулась. – Я отлично помню тот первый глоток! От него мне просто захотелось вцепиться в жизнь и жить, наслаждаясь каждым мгновением!

Скрипачка вытерла лицо, сделала большой глоток воды, разделась до легкой белой блузки и, вскочив на импровизированный помост, вновь заиграла.

Филипп упоенно работал на мраморной столешнице, а его кондитеры, помощники, стажеры и ученики, работавшие за другими столами, приподнимались на цыпочки, чтобы посмотреть, что он там делает, или просто с нарочитой осторожностью шествовали мимо него по лаборатории с очередной горячей кастрюлькой.

Он бился над заварным колечком с кремом. Сначала ему пришло в голову попробовать вырезать серединку из миндальной ракушки с шоколадно-лавандовой начинкой, но этот вариант он забраковал, поскольку мед остался не у дел. Следующей попыткой стало роскошное кольцо из заварного теста с кремом и миндалем – со взбитым кремом, ароматизированным розовой эссенцией – обсыпанное пудрой и лепестками роз, а стайка малинок пока ожидала в сторонке, поскольку он никак не мог решить, хорошо ли ягоды будут смотреться на ободке. И заключительным на данный момент стало таинственное и плотное шоколадное творение, которое он только что извлек из кольцевидной формы. Волосы у Филиппа были в муке, на щеке темнела шоколадная клякса.

И, разумеется, никто из присутствующих не нашел в себе достаточно смелости, чтобы остановить его сестру, когда она появилась в дверях и, слегка переваливаясь, как утка, подплыла к его рабочему месту. И замерла.

– Филипп, что это такое с тобой…

Он бросил на нее рассеянный, непонимающий взгляд.

– Да вот, не могу решить, какое лучше ей подойдет… – пробормотал он, застигнутый врасплох.

– О господи, боже мой! – Такого вопля от Ноэми его уши не слышали со времен их детских забав.

Она схватилась за живот, словно ребенок пнул ее с удвоенной силой.

– Неужели ты… созрел… о-оля-ля! Уж не с той ли красоткой ты приходил на вечеринку Осианы? А мама уже знает? О-о-ля-ля-ля-ля-ля-ля… где мой фотик?

Она быстро извлекла мобильный телефон и нащелкала серию снимков: ее братец в порыве отчаяния завис над кольцевидным пирожным.

– Может быть, тебе уже пора разродиться? – проворчал он.

– Не вредничай, Филипп! Надо подождать еще пару месяцев. Со вторым ребенком обычно всегда больше полнеют. Ха-ха! Да ты сам это узнаешь в недалеком будущем! – Ноэми с мечтательно-торжествующим видом сдавленно фыркнула. – Так это та юная особа – Магали? Когда ты собираешься сделать ей предложение? Если мама знала и не поделилась со мной, то…

Оливер, проходя мимо, зашептал что-то ей на ухо. Не уволить ли этого шептуна, подумал меж тем Филипп.

Ноэми, всплеснув руками, зажала рот, но тут же опять схватилась за свой живот.

– Я знала! Я знала! Я знала! Мама же скачала и распечатала все сообщения с этого блога для своего альбома!

Оливер внезапно отвлекся от Ноэми и, взглянув на дверь, так вздрогнул, что crиme anglaise [149]выплеснулся из его кастрюльки не только на него самого, но и на живот будущей матери. К счастью, крем успел подостыть, но пока Оливер, чертыхаясь и извиняясь, хлопотал вокруг Ноэми, Филипп просто окаменел, заметив вошедшую в лабораторию Магали.