Дэвид Николс - Дублер

– Это не провал. Это отложенный успех. Мы с вами просто поздние пташки.

– Ну да, в любом случае слишком поздно для Алисон. Она нашла работу в Сити, подменяла кого-то, и, конечно же, стала там бесценной и незаменимой, и ей начало нравиться, задерживалась допоздна, а дальше я узнал, что она со своим боссом занимается любовью в бутик-отеле и все это происходит на самом деле. Теперь она консультант по подбору персонала. Живет в огромном чертовом особняке в Барнсе. Очень счастлива. Счастлива, счастлива, счастлива, счастлива, счастлива.

– Но вы, по крайней мере, не ожесточились.

– Я, по крайней мере, не ожесточился.

– И это длинная версия?

– Вы хотите длиннее?

– Я не против, честно говоря.

– Думаю, этого вполне достаточно.

Нора помешала кофе:

– И… вы встречаетесь с кем-нибудь?

– Господи, нет.

– Но вам не становится немного…

– Не особенно. Я читаю, смотрю кино, у меня кабельное телевидение, Интернет. Еще у меня есть видеопроектор высокого разрешения и хороший звук. Я живу в стиле этакого хай-тек-монаха. Это прекрасно развлекает, правда.

– А что вы думаете о ней?

– О ком? О моей бывшей жене? Я не думаю. Нет, это неправда. Я стараюсь о ней не думать.

– Но вы все еще любите ее?

– Вроде как. И я сильно скучаю по Софи.

– Вашей дочери?

– Да, моей дочери.

Наступила секундная пауза, первая за сегодня, и Стивен попытался заполнить ее крошением кубика сахара на пластиковом столе ногтем большого пальца.

– Что ж… Я уверена, вы снова научитесь любить, – наконец сказала Нора и толкнула его ладонь своей.

Он поднял на нее глаза:

– Этого я и боюсь.

Она улыбнулась, и повисла еще одна пауза, пока оба искали что сказать.

Нора беспокойно поерзала на стуле:

– Боже, только послушайте нас. Давайте постараемся и сделаем что-нибудь радостное, а? Выжжем этот кофеин.

Стивен смотрел в среднем по пять фильмов в неделю с пятилетнего возраста. Это в придачу к некоторому количеству спектаклей и слишком большому – телеспектаклей, но именно фильмы оставались с ним навсегда. Он становился свидетелем всевозможных феноменов, обычно не встречающихся в его местности, на острове Уайт: взрывающиеся планеты и плавящиеся лица, вампиры-лесбиянки и похороны викингов. Кино также научило его многим вещам, одни были более применимы на практике, другие менее. Он научился целоваться, делать французские тосты, накоротко замыкать зажигание в машине и прятать землю из копаемого туннеля на свободу. Он узнал, что застройщики в большинстве своем – дурные люди, а отстранение полицейского от дела в связи со слишком большой личной вовлеченностью не значит, что в конце концов именно этот полицейский не распутает именно этот случай. Также ему казалось, что у него весьма приличные шансы посадить аэробус, собрать снайперскую винтовку, зашить и прижечь собственную рану.

Не все вещи, почерпнутые из фильмов, оказались столь уж полезными. На первом уроке вождения инструктору пришлось физически ограничить его, не давая постоянно крутить руль из стороны в сторону. Он видел ошеломляющее количество женских оргазмов – намного больше, чем мог надеяться спровоцировать сам. В романтических комедиях Стивен видел тысячи признаний в любви в последнюю минуту в аэропортах или на вокзалах, обычно в дождь или снег – признаний, оказавшихся более убедительными, чем его собственные попытки в реальной жизни. Приехав в Лондон в девятнадцать лет, он сделал именно то, что видел в кино, когда актеры подзывали такси: поднял правую руку, выступил на проезжую часть и крикнул, громко, с восходящей интонацией: «Такси-И!» – и в результате был осмеян прохожими. После двух недель профессионального обучения, впервые занимаясь сексом (с Самантой Колман, напарницей по полным эротизма занятиям по сценическому бою), он воспользовался сокрушительным возбуждающим трюком, содранным со старого фильма со Стюартом Грейнджером: целовать руки, начиная от кисти, а потом ноги от стопы вверх, маленькими стаккато-поцелуями – техника, от которой Саманта, как она сказала позже, почувствовала себя початком кукурузы.

Во все самые напряженные и интимные моменты жизни он не мог не сравнивать свои переживания с тем, как актеры симулировали подобные чувства: восторг при рождении дочери или горе от известия о безвременной кончине школьного друга, вопль радости, когда Алисон согласилась выйти за него, или улыбка, которую он носил весь день свадьбы. При этом нельзя сказать, будто какие-то его реакции стали менее искренними. Просто, сознательно или нет, он всегда сравнивал свое поведение с тем, как реагировали виденные им актеры, и надеялся, что это хоть как-то будет соответствовать. Жизнь казалась наилучшей, самой настоящей, глубокой и яркой, когда больше всего походила на жизнь, симулированную на экране: полную резких смен кадра и замедленных съемок, шикарных финальных реплик и мягких затемнений.

И это ему больше всего нравилось в общении с Норой. При ней Стивен чувствовал себя умнее и занятнее, более сложным и менее потрепанным и приземленным, чем, по его подозрениям, был на самом деле. Возле нее он ощущал себя хорошо подобранным актером, причем в одной из центральных ролей, а не дублером какого-то фантомного другого себя. Не в заглавной роли – при Джоше это было невозможно, – но и не в проходной: ничего особенно эффектного или героического, по крайней мере, симпатичный герой, которого зрителю не хочется увидеть взорванным, или засосанным через шлюз в космос, или сожранным пираньями. Нечто большее, чем просто человеческие останки.

В данной конкретной последовательности кадров они выходили в зимний день и шли по Западному Сохо, а ее рука скользнула под его локоть.

– Кстати, после нашей беседы на вечеринке вы будете рады узнать, что я снова пишу.

– Правда? А что?

– О, просто одна идея для фильма, о которой я думала уже некоторое время. Дело происходит в Джерси-Сити в восьмидесятые – музыкальная группа собирается, а потом распадается. По-моему, получается хорошо. Забавно.

– Уверен. Это замечательно. Я и правда очень рад.

– Ну, вы были так убедительны и так здорово поддерживали меня… – Она сжала его локоть своим. – И нельзя сказать, что у меня нет времени.

В итоге они оказались в зале игровых автоматов на Олд-Комптон-стрит, где Нора настояла, чтобы Стивен присоединился к ней на одной из танцевальных машин. Стоя рядом с ней и выделывая танцевальные упражнения на залитом светом паркете, он вдруг встревожился, что Нора ведь может оказаться одной из тех эксцентричных, раскованных дам – носительниц этакой дерзкой и непочтительной жизненной силы, которые, в воображаемой романтической комедии, сейчас проигрывающейся в его голове, переворачивают ограниченную жизнь героя вверх тормашками и так далее, и тому подобное. Крутой тест для раскованных и дерзких – это показать предмету исследования поле, покрытое свежим снегом: если дама хлопается на спину, оставляя «снежного ангела», то результат считается положительным. За отсутствием снега Стивен решил стараться замечать другие «звоночки» – индикаторы дерзости: тягу к дурацким шляпам, клоунски разные носки, пинание листьев, несуразная страсть к караоке, запускание змеев и непринужденное воровство из магазинов – все приметы Холли Голайтли [25].