Амели Нотомб - Кодекс принца. Антихриста (сборник)

– Надеюсь, я вас не разочаровала, – добавила она, – мне бы хотелось быть дома, когда вернется Олаф.

О нем-то я и забыл!

– Вы не бойтесь: когда он будет здесь, я даже от него вас спрячу.

Бояться? Мне ни капельки не было страшно.

– Почему вы готовы на это для меня? – спросил я.

– Вы первый, кто проявил ко мне интерес. Такого интереса не проявлял ко мне даже муж.

– Значит, завтра утром вы никуда не уйдете? Будете охранять мой покой?

– Вы действительно этого хотите?

– Да, – кивнул я, чувствуя себя ребенком, упрашивающим мамочку остаться с ним.

– Хорошо.

Я расплылся в улыбке. Тут она вдруг встревожилась:

– А что я буду делать весь день?

– То же, что мы делаем сейчас.

– Мы ничего не делаем.

– Неправда. Мы пьем.

Сигрид наполнила бокалы и покачала головой:

– Так и будем все время пить?

– Пить превосходное шампанское: лучшего занятия не придумаешь.

– И сколько недель вы намерены так прожить?

– Вечно.

– Что же с нами станет?

– Поживем – увидим.

На следующий день началась наша новая жизнь.

Я проснулся поздно, всю ночь проспав возмутительно крепким сном. Немного понежился в постели, спрашивая себя, ради удовольствия пощекотать нервы, сдержала ли Сигрид обещание. Потом принял душ, надел халат и спустился вниз. В кухне Сигрид протянула мне чашку кофе.

– Вы здесь, – сказал я с такой нескрываемой радостью, что она просияла.

– Ведерко с шампанским ждет нас в гостиной.

– То есть я один так долго сплю?

– Нет. Это тоже входит в проклятие виллы. Я каждый вечер завожу будильник, иначе вставала бы чудовищно поздно, уподобившись Бисквиту.

– А я решил, что Бисквит отныне станет моим гуру.

– Если пожелаете, шампанское будет и в его миске.

Я вспомнил, что гостиная хорошо видна с улицы, и Сигрид перенесла ведерко в кухню.

– Когда мы начнем? – спросила она.

– В одиннадцать. У шампанского есть один недостаток: утром спросонья оно идет плохо.

– Вы пробовали?

– Да, как и вино, и виски, и водку, и пиво – ничего не пошло.

– Пиво с утра? Зачем вы пробовали такой ужас?

– Вы правы, это было хуже всего. Только из преклонения перед Буковски. Он просыпался, не успев протрезветь, и сразу же высасывал бутылку пива. Я пытался подражать ему, но быстро сломался. Он-то был герой.

– Алкоголик, вы хотите сказать.

– Герой алкоголизма. Он пил, можно сказать, отважно. Заливал в себя лошадиные дозы напитков мерзейшего качества и писал после этого дивные страницы.

– Вы тоже хотите писать?

– Нет. Я хочу быть с вами.

– Хотите посмотреть, куда заведет нас алкоголизм?

– Если пить только шампанское, алкоголиком не станешь.

Сигрид посмотрела на меня скептически.

Ровно в одиннадцать она откупорила «Вдову Клико». От первых же глотков меня парализовало наслаждение. Оставалось только молчать и закрыть глаза, чтобы все существо наполнилось этим блаженством.

– У вас есть одно большое достоинство, Сигрид: вы умеете пить. Это нечасто встретишь у женщин.

– Можно подумать, вы их совсем не знаете. Вы женаты, Олаф?

– Нет. Впервые вы задаете мне нескромный вопрос.

Она осеклась, словно ее в чем-то уличили. Чтобы снять напряжение, я наполнил фужеры.

Есть такая минутка, между пятнадцатым глотком шампанского и шестнадцатым, когда в каждом просыпается аристократ. Этот дивный миг неведом роду человеческому по самой банальной причине: люди так спешат достичь высшего градуса опьянения, что топят в винных парах короткую стадию, когда им бывает даровано право благородства.

Три часа спустя Сигрид открыла третью бутылку. Легкий холодок, возникший было между нами, рассеялся.

– Бутылка шампанского в час – неплохой темп.

– Вы не пьяны. Вы ведь к этому привыкли с вашей профессией.

– Конечно. Тем, кто не умеет пить, в профессии не место.

– Я тоже не пьяна. Только чуть-чуть навеселе. Вы заметили, как упоителен каждый глоток?

– В самом деле. Обычно наступает такой момент, когда шампанское перестает нравиться и хочется перейти к красному вину, виски или грушевой настойке. Мы же берем от шампанского только лучшее, а худшего счастливо избегаем. Мне кажется, мы оказываем друг на друга аметистовое влияние.

– Аметисты-то здесь при чем?

– Аметист означает «препятствующий опьянению». Такое свойство приписывали этому драгоценному камню в старину. Пропойцы времен Античности не расставались с аметистами.

– И как, помогало?

– Вряд ли. В наши дни у каждого есть свое ноу-хау, более или менее отвратительное: выпить, например, перед попойкой масло из банки сардин для смазки желудка или две таблетки аспирина, растворенные в воде, а еще лучше в оливковом масле…

– Какая гадость!

– А нам с вами достаточно просто быть вместе. Как будто в присутствии друг друга мы понижаем градус шампанского, когда его пьем.

– Как объяснить столь странный феномен?

– Не знаю. Давайте выпьем еще по фужеру для ясности.

Так проходил час за часом. Наблюдение за действием шампанского до того поглотило меня, что я больше не считал бутылки.

У каждого континента есть линия водораздела, таинственное место, где реки выбирают, в какую сторону течь – на восток или на запад, на север или на юг. В географии человеческого организма еще больше тайн, в нем, оказывается, есть похожая линия раздела шампанского: за ней золотое вино перестает орошать разум, отхлынув в сторону абракадабры и галиматьи.

Мы достигли стадии мистицизма. «Ибо от избытка сердца говорят уста» [8], – сказано в Библии. Теперь мы говорили сообразно Священному Писанию.

– Святая Тереза Авильская была права: «Все, что случается, прекрасно». Вот, например, эта жара – не понимаю, почему люди на нее жалуются. Эта жара прекрасна.

– Особенно если не работать и пить литрами шампанское на льду.

– Кто вам сказал, что я не работаю? Дело в том, что я решил наконец главный вопрос, испокон веков волнующий людей: вопрос распределения времени. И вас, Сигрид, я спас от этой надуманной проблемы: вы делали массу ненужных вещей, чтобы занять себя, зачем-то ходили по магазинам, по музеям. А на самом деле, истинно говорю вам: время не подлежит распределению. Занимать себя не надо, надо предоставлять себе свободу.

– Были бы деньги.

– У вас ведь есть кредитка Олафа, «синяя карта», не так ли?

– Да. Я даже не знаю, сколько у него на счете. Спросила его как-то, он ответил: «Много». Когда я снимаю деньги, банкомат почему-то не желает сообщать мне остаток.

– «Синяя карта» Олафа – масло вдовы Сарептской.

– Кстати о вдове, пойду принесу еще одну из погреба.

Сигрид прошла через гостиную по прямой, несмотря на головокружительно высокие каблуки и количество алкоголя в крови. Она спустилась в погреб и вернулась, ни разу не споткнувшись, и твердой рукой откупорила бутылку.