Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт

Теперь он приблизился к дому: внутри не горела ни одна свеча – Дарнли удалился на покой со своими слугами.

В южном саду ждал Арчибальд Дуглас со своими людьми в плащах с низко надвинутыми капюшонами. Их дыхание тонкими струйками поднималось вверх, словно из каминных труб. Им было холодно, но они не осмеливались притопывать и ходить вокруг.

Парис, Уильям Поури, Джон Хэй и Джон Хепберн ждали его у восточного крыла дома. Пороховой запал лежал на земле, словно змея, но едва виднелся. Ни у кого не нашлось факела, поэтому Босуэлл потребовал кремень и несколько раз высек искру, прежде чем ему удалось зажечь маленький фитиль. Потом он наклонился и поднес фитиль к пороху, который зажегся с легким треском. Босуэлл наблюдал за тем, как красный дымящийся огонек начал подкрадываться к дому.

– Помните, это вы зажгли его, – дрожащим голосом сказал Парис.

– Я сделал это с удовольствием, джентльмены, – ответил Босуэлл. – По сути, это большая честь для меня.

– Бежим! – прошептал Парис.

Но Босуэлл упрямо стоял, глядя на то, как огонек приближается к своей цели.

Дарнли спал. Во сне он видел себя здоровым и сильным рыцарем, штурмующим стены Иерусалима и убивающим неверных. Он посмотрел направо и увидел через прорезь забрала своего командира Ричарда Львиное Сердце. Внезапно он стал Ричардом и приобрел всю его мощь и мужество…

Он проснулся. Разочарование затопило его, когда рассеялись последние обрывки сна. Он не мог удержать их… И было что-то еще, что-то грустное и очень плохое…

Мария ушла. Он потерпел неудачу.

Дарнли ждал и надеялся до часу ночи. Он так убедительно умолял ее: возможно, она смягчится и вернется к нему. Она была великодушной и порывистой. Если Босуэлл не помешал ей, то…

Никогда еще он не чувствовал себя более могущественным и вместе с тем разочарованным. План казался идеальным – Бальфур и Стэнден в точности исполнили его пожелания. Он был готов расплакаться, но в горле стоял комок, и слезы не шли.

«Я все еще могу убить себя, – подумал он. – Но без нее это будет неправильно. Как я смогу это вынести, если стану призраком и увижу, как Босуэлл наслаждается ее телом?

Возможно, тогда у меня получится отомстить.

Нет. Я более могуществен во плоти, чем смогу стать после смерти».

Он лежал в постели, разрываясь между гневом и жалостью к себе. В доме царила тишина, как в склепе. Темный, холодный каменный саркофаг… Силуэты его слуг казались скульптурными надгробиями в церкви, распростертыми на камне и уснувшими вечным сном.

Дарнли снова начал засыпать, но тут до него донесся слабый звук – какой-то шорох или царапанье.

Крысы! Дарнли содрогнулся и сильнее натянул одеяло. Он ненавидел крыс, он так и не смог привыкнуть к постоянному присутствию этих тварей, независимо от роскошной отделки и меблировки.

Царапающий звук.

Звук казался слишком громким. О Боже, только не здесь, в его комнате!

Послышалось неясное бормотание. Человеческие голоса снаружи. Новые шорохи и постукивание, снова на улице.

Дарнли задержал дыхание, чтобы лучше слышать, но ничего не происходило. У него закружилась голова от нехватки воздуха, и он медленно задышал.

Запах гари, но какой-то необычный. Это был не древесный огонь, не свеча или солома. Это был…

Порох! Кто-то поджег порох!

Охваченный безумным ужасом, он вскочил с кровати и подбежал к восточному окну. Там происходило какое-то движение. Люди. Он не мог разглядеть, сколько их. На улице была кромешная тьма.

Потом он заметил маленькую яркую точку, которая ползла к дому.

Пороховой запал!

Какой-то долгий и мучительный момент он стоял на месте, дрожа всем телом. Его ноги похолодели. На нем была лишь тонкая ночная рубашка.

Но у него не оставалось времени одеться. Прямо на глазах сверкающая искра приближалась к дому. Он хорошо знал, сколько тысяч фунтов пороха было заготовлено и что произойдет потом.

Дарнли бросился в крытую галерею, примыкавшую к его спальне. Он мог выбраться наружу и спрыгнуть на городскую стену прямо под ним, а потом убежать в поле через старый сад. Стена могла послужить щитом, который защитит его от главного удара.

Он споткнулся о лежащего Уильяма Тейлора и разбудил его.

– Ох-хх! – простонал слуга.

– Мы должны бежать! – взвизгнул Дарнли, но страх превратил его голос в шепот. Он выбежал в галерею и стал карабкаться в окно.

– Подождите, милорд! Я возьму теплую одежду, веревки и стул для спуска. Подождите, умоляю вас!

Тейлор решительно начал собирать предметы, которые считал необходимыми для бегства, не понимая, что нужно спасаться немедленно.

Дарнли не мог ждать. Он висел на пальцах, уцепившись за подоконник. Его ноги онемели от холода, поэтому он ничего не почувствовал, когда спрыгнул на стену. Он пошатнулся, но потерял равновесие, споткнулся и упал на мерзлую землю.

Он находился в безопасности. Темный дом по-прежнему стоял на месте, но теперь их разделяла каменная стена. Он слышал, как Тейлор пытается следовать за ним вместе с веревками, стулом и одеждой – слуга поднимал ужасный шум.

Дарнли побежал босиком через сад, хватая ртом воздух. Казалось, пот замерзает у него на коже, покрывая ее ледяной коркой.

Внезапно он врезался во что-то. Дерево? Нет, человек.

– Стой! – произнес кто-то звучным знакомым голосом. Другие окружили его. Их было четверо или пятеро.

Грубая рука в перчатке схватила Дарнли за плечо, а кто-то еще заломил ему руки за спину и прижал к широкой груди в доспехах. Человек попятился и оторвал Дарнли от земли, хотя он беспомощно дрыгал ногами.

– Тебе не стоило надеяться на спасение, – продолжал знакомый голос, словно объясняя очень простую вещь. – Пора платить по счетам.

– По каким счетам? – проблеял Дарнли.

– Ты остался в непростительном долгу, когда предал своих родственников. Тот, кто предает свой клан и родню, не имеет права на жизнь.

Арчибальд Дуглас! Слава богу, это не Босуэлл.

– О, кузен, – захныкал Дарнли. – Не совершай худшее преступление, убивая своего родственника! Кровь взывает к крови: не навлекай на себя возмездие!

Послышался тихий смех. Дуглас приблизил рот к лицу Дарнли:

– Ты и в самом деле простофиля, родич. Нет, вина падет не на нас, а на Босуэлла.

Его мощные руки потянулись к худой шее Дарнли.

– Нет, нет! Пожалуйста, смилуйтесь надо мной! Пощадите меня ради того, кто сжалился над целым миром!

Дуглас сдавил его горло, продолжая улыбаться. Он чувствовал, как вялая плоть подается под его пальцами. Дарнли извивался и отбрыкивался, но безымянный мужчина, стоявший сзади, крепко держал его.

Дарнли боролся так долго, что у Дугласа заболели пальцы.

– Упрямый паршивец, – деловито сказал он. – Кто бы мог подумать, что в нем осталось столько сил?