Сара Груэн - Дом обезьян

Джон понял, что Фолкс рассчитывал, что бонобо опьянеют и начнут делать друг с другом ужасные вещи, как это уже бывало с шимпанзе. На деле же, когда пистолеты оказались за оградой, а каналы телевизора снова стали переключаться, бонобо обнаружили пиво и устроили небольшую веселую оргию, а потом тихонько потягивали пиво и смотрели «Я люблю Люси». Один только Мбонго на секунду отвлекся. Он перенес пиво в кресло «бинбэг», расположился там пузом кверху и поднес бутылку к губам, прямо как вездесущий дядюшка на День благодарения, который в ожидании, когда подадут индейку, смотрит футбол. Бонобо совершенно не заинтересовали беспорядки, которые люди устроили у них под стенами.

У Джона Тигпена был изможденный вид. А еще он на час опоздал, что Исабель сочла странным, так как по телефону ей показалось, что он рад ее слышать.

— Привет, — сказала Исабель, широко распахивая дверь. — А я уже начала думать, что вы не придете.

Джон взглянул на часы и, судя по его взгляду, поразился.

— Извините, — сказал он, — у меня была беспокойная ночь. И утро.

Джон топтался в дверях, и Исабель поняла, что до сих пор не пригласила его зайти.

Ей было непривычно принимать мужчину в комнате, где она спит, возможно, ему тоже было неловко, принимая во внимание, что он женат.

— Входите, — сказала Исабель. — Пожалуйста, располагайтесь, где удобно.

Она заметила, что взгляд его оживился, когда он увидел счет с заправки, на котором сам написал свое имя и номер телефона.

Исабель прикрыла дверь и остановилась.

— Хотите кофе? — спросила она. — У меня есть маленькая кофеварка.

— Нет, спасибо, не надо.

Исабель развернула стул, который стоял у стола, к дивану и села. Джон молча смотрел на нее, и она поняла, что он, конечно же, в шоке от перемен, которые произошли с ее внешностью.

Исабель повернулась, чтобы Джон мог рассмотреть ее профиль.

— Видите? — спросила она и провела пальцем по носу. — Хорош. Только не мой. Хотя теперь, как я понимаю, практически мой.

Тигпен поморгал, потом взъерошил рукой волосы, отчего они стали похожи на сломанные иглы дикобраза.

— Простите, бога ради, я не хотел на вас пялиться. Я сегодня что-то плохо соображаю.

— Все нормально, — сказала Исабель.

— Вообще-то я, пожалуй, выпью кофе. Можно?

— Ну разумеется.

Исабель даже обрадовалась поводу выйти из комнаты.

Она стояла в ванной перед зеркалом и ждала, пока сварится кофе. Когда они виделись с Джоном в последний раз, ей казалось, что между ними установились доверительные отношения. Но сегодня все пошло как-то не так. Может, она ошибалась?

Кофеварка начала плеваться, зашипела и закончила работу.

— Сливки? Сахар? — крикнула Исабель.

— Черный будет в самый раз, — отозвался Джон.

Исабель подала Джону кофе. Он взял чашку двумя руками и, не поднимая головы, вздохнул.

— Послушайте, перед тем как мы начнем тут что-то обсуждать, — сказал он, — я бы хотел облегчить душу.

Джон умолк и посмотрел на Исабель. У Исабель забилось сердце, она по опыту знала — за подобными фразами никогда не следует ничего хорошего.

— Когда я представился Франческе Де Росси, у нее создалось впечатление, что я работаю в «Лос-Анджелес таймс». Но это не так. Я пишу для «Уикли таймс». Я ей не врал, но не стал ее разубеждать, и теперь мне за это очень-очень стыдно. «Уикли таймс» желтая газетенка самого худшего толка. Хоть я и пытаюсь привнести туда некое подобие журналистской честности, я совсем не уверен, что мне это удастся. Скажем так — мой редактор сказал, чтобы я ограничивал в моих материалах количество трехголовых инопланетян, в остальном я свободен.

Джон посмотрел Исабель в глаза. Губы его стали тонкими, как нитки, а кожа такой серой, что Исабель подумала, что он перестал дышать.

И только-то? Он волновался из-за своего места работы? Исабель почувствовала облегчение, ей даже захотелось рассмеяться, но она понимала, о чем речь. Она знала, что такое «Уикли таймс». Ее мать подписывалась на это издание. Может, и продолжает подписываться.

— А что случилось с «Филадельфия инквайер»?

— Кэт Дуглас, вот что.

— Ха! Почему-то я не удивлена. — Исабель хлопнула ладонью по столу.

Джон робко улыбнулся.

— Потом я переехал в Лос-Анджелес, а там нет для меня репортерской работы.

— А почему в Лос-Анджелес?

— Из-за работы моей жены.

— Чем она занимается?

— Она — писательница.

— Я о ней слышала?

— Чуть больше года назад у нее вышел роман «Речные войны». Но сейчас она работает как сценарист.

Исабель подалась вперед.

— Я читала этот роман!

— Правда? — Джон удивленно поднял брови.

— Да, в больнице. Мне понравилось. Она сейчас работает над чем-нибудь?

— Тут, как всегда, все очень сложно. Но сейчас она работает над телесериалом.

— А вы работаете в таблоиде.

— Да, а Кэт Дуглас присвоила мою тему и регулярно печатается на первой полосе «Инквайер».

Исабель облокотилась на стол и закинула ногу на ногу. Она чувствовала, как улыбка расползается по ее лицу.

— Что ж, я дам вам то, что она действительно очень и очень хочет заполучить.

Джон Тигпен от облегчения закрыл глаза.

— Спасибо вам, — хрипло поблагодарил он.

— Кто там? — спросила Исабель, подойдя к дверям номера.

Джон Тигпен ушел всего пятнадцать минут назад.

— Это я, — отозвалась Селия.

Исабель изучила в глазок пространство за дверью. Селия стояла, сунув руки в карманы, и поглядывала по сторонам. Она была одна, но в ее беспечности было что-то неестественное.

— Он там, с тобой? — спросила Исабель.

— Кто?

— Твой зеленоволосый друг.

Последовала долгая пауза.

— Нет, — Селия наклонила голову и обхватила рукой шею, как будто собиралась ее сломать.

— Он там! Не сомневаюсь, — твердо сказала Исабель. — Он не может сюда войти.

Селия вздохнула и закатила глаза.

— Прекрасно, я отошлю его вниз, — сказала она.

— Не думаю, что там его очень ждут. Честно говоря, я вообще удивлена, что ему дали дойти до лифта.