Софи Оксанен - Когда исчезли голуби

В стопке документов показалась тетрадка с клеенчатой обложкой. Записная книжка. Партс сразу же узнал почерк; пол ушел из-под ног, угол стола, казалось, подался вперед. Этого он никак не ожидал. Все, что угодно, только не это. Даже тщательная подготовка к визиту в архив не помогла Партсу сохранить самообладание, находка была слишком значительной. Он постарался успокоить дыхание и заставил ноги твердо стоять на полу, щеки его некоторое время нервно подергивались, но усилием воли он взял себя в руки и сосредоточился на изучаемых материалах, хотя стол и стул словно стали пластилиновыми и таяли прямо на глазах от неожиданно поднявшейся в зале температуры, он чувствовал, как фанера прогибается под ним, хрустит и ломается, но мысленно все время твердил себе, что это всего лишь обман чувств, фокусы разума, не более. Он сжал край стола, словно штурвал самолета, и открыл записную книжку на первой попавшейся странице. Написанный в углу страницы год ударил в бок словно снаряд.

Когда проверяющий отошел к дальнему столу, записная книжка, будто сама собой, устремилась под рубашку Партса. Он толком не понимал, что делает, и одновременно прекрасно понимал. Укрытие доказательств было отягощающим обстоятельством, легко проверяемым, если вдруг кто-то решить сверить найденный в архиве материал со списком, в котором все выданные Партсу материалы были отмечены; столь же легко было проверить и список лиц, которым данная записная книжка выдавалась на руки. Его не спасло бы даже ее возвращение, было слишком поздно сожалеть о содеянном. Записная книжка лежала у него под боком, и он чувствовал ее запах, ее прямое попадание.

После кражи товарищ Партс старался вести себя как обычно и погрузился в изучение других разложенных на столе материалов, но кожа, соприкасающаяся с записной книжкой, покрылась липким кислым потом, доносящийся с других столов шорох страниц громом отзывался в ушах, каждый стук, каждый кашель, каждый звук казался ему признаком того, что его проступок заметили, что нервно подергивающиеся щеки уже выдали его, и ему хотелось тут же вскочить со стула. Взгляд Партса упал на стоящего перед читательскими столами проверяющего, и он тут же овладел собой, его зрачки не расширились, он не отвел взгляд слишком поспешно, в этом он был уверен, как и в том, что на лице проверяющего не мелькнуло ни тени подозрения. Никто ни в чем его не подозревал. Проверяющий опустил глаза обратно к разложенным на столе спискам, вероятно, к новым запросам, так, словно ничего исключительного не произошло, и стал изучать их, закрывая в выдаваемых книгах страницы и даже целые параграфы, разрешения на просмотр которых не было у будущих читателей.

Партс уже имел возможность познакомиться с крайне опасными книгами, помеченными двумя шестиконечными звездами, теперь же он получил на руки еще более горячие материалы, и что же он натворил? Поставил все это под угрозу. Он получил разрешение на ознакомление с материалами особых библиотек и архивов спустя несколько месяцев после того, как они вместе выпивали с Порковым в его кабинете. Это усилило позиции Партса. Тот факт, что стальные двери архивов наконец-то распахнулись для него, было победой, Партс прошел испытание. Протягивая документы начальнику отдела, он почувствовал себя привилегированным человеком. Он был не абы кто. Еще немного, и он сможет стать кем захочет. Даже никем. Все это он поставил на карту ради записной книжки.

Партс еще раз попытался сосредоточиться, заставил себя разглядывать изображения землянки, внимательно вчитывался в каждый заголовок бандитских листовок. Он должен вести себя столь же непринужденно, как и проверяющий, как все остальные, сидящие в читальном зале, он должен ознакомиться со всем выданным ему материалом прямо сейчас, так как неизвестно, будет ли у него другая возможность прочитать все эти довольно профессиональные, но незаконные газеты, получит ли он еще раз доступ к ним, поймают ли его, и если да, то что будет дальше. Большинство газет представляли собой одинарные листы, заполненные текстом с обеих сторон, но встречались и номера, состоящие из четырех или даже шести страниц. Их гневный язык имел определенные, легко вычисляемые черты, Партс помнил об этом еще со времен учебы на Стаффане. Тогда он принимал участие в формировании группы идеалистов, в задачу которой входило выдворение Красной армии с эстонских земель. В другие времена он бы улыбнулся, вспомнив свою юношескую наивность, а сейчас не самый подходящий для этого момент, но он еще обязательно улыбнется, он позаботится о том, чтобы иметь возможность улыбаться, когда ему хочется, но именно поэтому надо сейчас выпутаться из этой ситуации и не попасться на краже. Если бы похищенная вещь была менее значимой или хотя бы год в углу страницы был иным, он, возможно, не волновался бы так сильно. Однако год и автор записной книжки не сулили ничего хорошего, клеенчатая обложка обжигала голую кожу, въедалась до самого мяса, Партс летел над океаном на дымящемся самолете. Его указательный палец нерешительно обводил контур рисунков, застывал на мгновение на дымовых трубах, печах, на устроенных вдоль стен нарах и вентиляционных трубах, и, как он ни старался изменить курс, фюзеляж уже был пробит, пальцы невольно соскользнули со страниц и расстегнули верхние пуговицы рубашки, вены на шее шумно стучали о ткань, стучали яростно, сердце билось о записную книжку, живот взмок от пота, лопасти винта тонули в высоких волнах. Где-то за читательскими столами послышался звук разжигаемой трубки, спичка чиркнула о коробок, мужчина встал, посмотрел прямо на Партса и выпустил дым изо рта. Неужели он что-то заметил? Партс больше не мог оставаться за штурвалом, придется покинуть самолет, придется спрыгнуть.

Стул заскрежетал по паркету, когда Партс стал подниматься, дотошная рука проверяющего остановилась, голова поднялась. Партс подошел к столу и положил выданные ему папки перед проверяющим. Потные пальцы оставили темные следы на рисунках, но проверяющий ничего не сказал. Он стал медленно сверять содержимое со списком, чернила рисовали отметки в графах с мучительной точностью, и Партс уже приготовился протестовать, если проверяющий заметит, что в принесенной Партсом стопке недостает одного документа. Он сказал бы, что не получал его, приготовился дать полный отпор, с яростью кричать о халатности и небрежности женщины, которая принесла материалы, но именно в этот момент в замке стальной двери заскрипел ключ, и упомянутая женщина вошла в зал. Партс замер, женщина попыталась пройти за спиной проверяющего к картотеке, но ее широкие бедра, покрытые пестрым ситцем, задели стоявшую на краешке стола стеклянную пепельницу, которая, упав на пол, разбилась и тем самым привлекла взгляды всех сидящих в зале к проверяющему; женщина подпрыгнула, перевернулась чернильница, чернила оставили кляксы в графе, проверяющий заворчал, схватил стопку салфеток, русские ругательства эхом разбежались по залу, проверяющий попросил всех заниматься своим делом, в это время стопка книг, лежавшая на краю стала, упала, а Партс сухо сообщил, что торопится и что возвращенные материалы, пожалуй, сумеют принять без его участия. Он оставил проверяющего ругаться с женщиной, отметив про себя, что чернила залили список, а пепел разлетелся по комнате. Он подхватил ключи, оставленные женщиной на столе проверяющего, открыл ими стальную дверь, бросил их читателю, сидящему за ближайшим столиком, и вышел из зала, не привлекая к себе особого внимания. Читать дальше