Кайса Ингемарсон - Проще некуда

Вивека, не удержавшись, расхохоталась. В коридор вышла Андреа с пачкой печенья в руках. Анника принялась одевать детей, пытаясь поскорее разобраться, где чьи варежки, шапки, шарфы, носки и кофты. Вдруг раздался звонок в дверь.

Анника посмотрела на Вивеку, и та ответила ей слегка виноватым взглядом.

– Наверное, это Стеллан, – сказала она и открыла дверь.

Дети с удивлением уставились на высокую, длинную фигуру в дверном проеме. Черное пальто – похоже, секонд-хенд – почти до пола, на ногах нечищеные высокие ботинки, вязаная шапка и такой же шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи. Нос мужчины покраснел от мороза, а в жидкой светлой бородке застыли льдинки.

Стеллан ошарашенно смотрел на всю компанию, собравшуюся в коридоре. Вивека поспешно взяла его за руку.

– Стеллан, это моя дочь Анника и ее дети: Микаэль и Андреа.

Гость сделал шаг вперед, снял одну перчатку и представился. Дети с подозрением взирали на происходящее, а Анника, пожимая протянутую ей холодную руку, изо всех сил старалась не рассмеяться. Так вот каков тот самый тридцатичетырехлетний друг! А она-то представляла себе эдакого красавчика из фильма "Американский жиголо", пройдоху, который втерся в жизнь ее матери ради доступного секса с пятидесятилетней женщиной, изголодавшейся по человеческому теплу. Но Стеллан был похож на кого угодно, только не на Ричарда Гира, сейчас ей это стало совершенно очевидно.

Анника поторопила Андреа и Микаэля, которые прощались с Вивекой, поблагодарила ее за то, что она присмотрела за детьми, и они все вместе отправились домой. Идя к метро, она едва сдерживала смех. Ну конечно, какой-то недотепа, этого следовало ожидать. Отчего-то ей сразу стало легче. Ну да, ему, конечно, тридцать четыре, с тем же успехом ему можно было бы дать и пятьдесят четыре. То ли он просто выглядит старше своих лет. То ли в нем напрочь отсутствует сексапильность. Казалось, у Стеллана с мамой не может быть ничего общего, кроме книг об индийской нетрадиционной медицине и восхищения эстонским гитаристом, исполняющим фламенко. Оттого вся эта история казалась гораздо менее противной. Тогда пусть, конечно, общаются, едят чечевичную похлебку и время от времени раскладывают пасьянсы таро. Уж это-то маме можно позволить.

Ведя детей за руку, Анника вышла с ними из метро. К этому моменту ей удалось уже двадцать семь минут не думать о Рикарде.

Микаэль подхватил ветрянку и три дня пролежал дома, пытаясь расчесывать себе подмышки, кисти рук и пах. Хуже всего становилось по ночам, и постельное белье было усыпано крахмалом. Теперь высыпания начали подсыхать, и личико малыша сплошь покрывали черные корочки. Анника вызвалась посидеть с ним и с понедельника взяла бюллетень. Том сказал, что сможет сменить ее в конце недели, но она отказалась, ведь у нее на работе как раз сейчас некоторое затишье и для нее совершенно не проблема остаться дома. Том не стал возражать, потому что за неделю ему предстояло дописать две статьи: о вентиляции в автобусах и о любительской театральной труппе в больнице в Худдинге. "Ты просто ангел, что согласилась взять больничный", – резюмировал он.

Во вторник у Микаэля спала температура. "Больше не чешется", – заявил он за завтраком. Том повел Андреа в школу, а Анника осталась сидеть напротив сына, допивая кофе. Ребенок ожил и после трех дней безвылазного сидения дома изнывал от скуки.

– Мама, что мы будем сегодня делать? – спросил он.

Анника не представляла себе, чем бы заняться.

– Пойдем гулять? – предложила она.

– Да! В парк!

Ей ничего не оставалось, как только согласиться.

– Конечно. Пойдем в парк, – подтвердила она, вздохнув про себя, и они пошли одеваться.

В оттепель снег растаял и превратился в жижу, потом похолодало, и она замерзла, но лед снова растаял, и теперь на улице было слякотно. Значит, Микаэлю нужно надеть непромокаемые брюки поверх комбинезона. Когда он наконец был одет, и он сам, и Анника совершенно взмокли. Выйти на воздух оказалось настоящим облегчением.

В парке гуляли несколько мам с колясками. В это время на улице можно увидеть только совсем маленьких детей, тех, кто еще не ходит в сад. Микаэль разочарованно обвел взглядом площадку.

– Мама, тогда ты со мной поиграй, – сказал он.

– Разве ты не можешь поиграть один, а я постою и подожду здесь?

– Одному играть скучно. – Микаэль надул губы, но вдруг радостно объявил: – Я придумал! Мы будем играть в пиратов!

Он бросился к веревочной лестнице и стал карабкаться наверх.

– Не поймаешь, не поймаешь!

Отвертеться не удастся, подумала Анника и глубоко вздохнула. Придется играть в пиратов.

– Сейчас я догоню и схвачу тебя! – крикнула она и побежала за Микаэлем, который завопил от восторга и полез дальше.

Когда Анника подбежала к лестнице, куда забрался Микаэль, у нее вдруг зазвонил мобильный. Она посмотрела на сына, стоявшего наверху на площадке.

– Мне надо ответить, поиграй пока один.

Она с облегчением нажала кнопку ответа.

Это звонила Бигге, чтобы поинтересоваться, не хочет ли Анника сходить куда-нибудь вечером и выпить пива. Они ведь не виделись сто лет. Да, действительно, подтвердила Анника.

Они и правда не виделись с той предновогодней встречи, когда Бигге рассказала о Челле. Хотя история была щекотливая, перерыв был вызван не этим. Просто они всегда так общались. Иногда не виделись по несколько месяцев, Бигге жила своей жизнью, а Анника своей. Но, несмотря на редкость встреч, Анника радовалась, что они остаются подругами, ведь многие прежние друзья с течением лет уже разбежались кто куда.

Анника обещала Бигге поговорить с Томом. Едва ли он будет против. Все-таки, взяв недельный бюллетень, она заслужила право хоть раз сходить куда-нибудь одна. Они с Бигге договорились увидеться в восемь, если все будет нормально. Если же Анника не сможет, то позвонит.

Закончив разговор, Анника посмотрела на Микаэля. Он уже вскарабкался на самый верх детской башни, помахал ей оттуда и закричал:

– Мама, мама, а теперь давай играть в пиратов!

– Я была уверена, что выберут меня! – возмущенно воскликнула Бигге. – Янне говорил об этом еще в прошлом году. Была моя очередь. Не понимаю, как можно было вот так взять и передумать.

Бигге поникла и опустила глаза.

– Они что, предпочли кого-то другого?

– Да. Но не говорят кого. По крайней мере, пока не говорят.

– Слушай, но это же чертовски обидно.

– Да уж. Год в Токио… – грустно повторила Бигге. – Как я хотела уехать! Это бы решило все проблемы.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… – Бигге поколебалась. – Я о Челле.

Анника покачала головой:

– Не понимаю. Когда мы с тобой встречались в прошлый раз, ты по-другому говорила. Что-то произошло с тех пор?