Сьюзен Мэллери - Три судьбы под солнцем

Она встала так, чтобы смотреть прямо на него, а не снизу вверх.

– Мы не разговаривали. Ты сказал, что я все делаю неправильно, а потом ушел. Это не разговор.

Он изучающе посмотрел на нее.

– Ты права. Так давай поговорим сейчас.

– Я посвятила жизнь заботе о тебе и девочках, но в итоге получила только обвинения и страдания.

– Ждешь благодарности?

Конечно. Она была чертовски хорошей матерью и отличной женой. Но никто из них не ценил ее.

– Не хочу быть твоей боксерской грушей.

Он поднял брови.

– Не утрируй.

– А как бы ты это назвал? Ты говоришь мне такие вещи, а потом настраиваешь детей против меня. – Ее горло сжалось, но она не хотела показывать слабость. – Не знаю, чего ты от меня хочешь. Мне больше нечего тебе дать.

– Тогда у нас проблема, потому что я действительно хочу большего. Я хочу быть частью происходящего. – Он засунул руки в карманы джинсов.

– Что это значит?

– Это значит, что тебе стоит немного ослабить поводья. У тебя десятки правил для нас – для меня и девочек. Ты хочешь полностью контролировать, куда мы идем, что носим, что едим.

– Я готовлю обед и ужин. Это не контроль. – Несправедливость уязвила ее. – И веду календарь мероприятий, чтобы знать, кого и куда нужно отвезти. Почему ты искажаешь смысл моих слов и поступков?

Дина хотела сказать ему, что раз он так несчастен, то может уйти. Только она не была готова остаться одна.

– Ты говоришь обо мне как о монстре, но я не монстр.

Его лицо напряглось.

– Сегодня вечером за ужином Одри попросила вторую порцию лазаньи, а ты сказала ей «нет».

– С нее было достаточно.

– Откуда ты знаешь? Позже она рассказала мне, что уронила бутерброд на пол в кафетерии и один из учителей выбросил его. У нее не было денег, поэтому она не могла купить обед. Днем твоя дочь съела только яблоко и к вечеру умирала с голоду.

Дина почувствовала, что краснеет.

– Она должна была сказать.

– Чтобы ты на нее накричала? Ей было легче оставаться голодной.

– Я не кричу.

Она не кричит. Она говорит твердо и рассудительно.

– Ты ее пугаешь. Черт, ты и меня пугаешь.

– Хотела бы я, чтобы это было правдой.

Он покачал головой.

– Дина, я знаю, что ты хочешь как лучше, но с тобой нелегко. Меня воспитывали в убеждении, что матери виднее. Я больше в это не верю. Думаю, проблемы из твоего прошлого…

Она хлопнула руками по столу и уставилась на него.

– Не вмешивай в это мою мать, слышишь?

Он вскинул руки, будто сдаваясь.

– Отлично. Не хочешь говорить об этом? Не будем. Но скажу вот что. Я провожу больше половины жизни в дороге и скучаю по подрастающим детям. Меня вечно нет рядом, но я хочу это изменить. Да, с разъездами я зарабатываю больше денег, но нам придется научиться обходиться меньшим. Я хочу быть здесь. Хочу ходить на игровые встречи и спектакли. Хочу водить девочек на разные мероприятия. Хочу познакомиться с их друзьями.

А она с чем останется? Дина задумалась. Он пытается вытолкнуть ее из ее собственной жизни.

– Второе, чего я хочу, – это понять, что ты думаешь обо мне, о нас. – Его рот слегка скривился. – Сомневаюсь, что ты все еще любишь меня, и даже не уверен, что нравлюсь тебе. Подозреваю, тебе гораздо больше нравится наш образ жизни, чем наш брак. – Колин пожал плечами. – Хотел бы я ошибаться, но, судя по всему, прав. – Он посмотрел в сторону, затем снова перевел взгляд на ее лицо. – Я когда-нибудь был нужен тебе или же всегда был только средством для достижения цели?

Оскорбления жгли ее до костей, а страх сжимал ледяной хваткой.

– Как ты смеешь? – сказала она низким и злым голосом.

– Верно. Как я смею? Это же всего лишь мой брак.

Ей захотелось чем-нибудь в него швырнуть. Ударить его и причинить такую же боль, какую он причинял ей. Ненависть горела ярко, но недостаточно для того, чтобы заставить ее забыть, чем обернется развод.

– Даже не думай возвращаться в нашу постель, – сказала она ему.

Колин кивнул, а затем внезапно улыбнулся, и выглядело это весьма некрасиво.

– Конечно. Никакого секса. Это вряд ли что-то изменит.

С этими словами он повернулся и пошел прочь. Дина несколько секунд смотрела ему вслед, прежде чем рухнуть обратно в кресло и закрыть лицо потрескавшимися и саднящими руками. Ждала слез, но их не было. Она была слишком опустошена, слишком разбита. Все стало неправильным и таким непонятным, и она даже не знала, с чего начать, чтобы попытаться исправить это.

Ресторан отеля «Ежевичный остров» выходил окнами на воду. Здесь обедали бизнесмены, туристы и «леди-за-ланчем» [8] «Леди-за-ланчем» (Ladies-who-lunch) – так называют женщин, у которых достаточно времени и денег, чтобы устраивать или посещать светские обеды в дорогих заведениях в течение рабочей недели. Часто это жены состоятельных мужчин. . Энди изучала меню, пытаясь выбрать между супом с сэндвичем дня и фирменным пирогом с заварным кремом.

Нина посмотрела на нее.

– Ты обязательно должна попробовать салат с цыпленком на лепешках фокачча. Это такая вкуснятина, практически религиозное откровение!

– Она права, – подтвердила Лаура, поправляя очки для чтения. – Клянусь, я могла бы съедать по огромной бадье этой вкуснятины каждый день. Конечно, тогда я бы растолстела и доктор Х. прочитал бы мне лекцию о высоком давлении и холестерине. – Она отложила меню. – Мне реально нравится работать на него, но он просто одержим здоровьем.

Энди изо всех сил постаралась сдержать смех.

– Хм, вероятно, это профессиональная деформация.

– Ты права. Много лет назад мне предложили работу у дантиста, но я знала, что не вынесу этого ужасного жужжания. Ученые научились видеть субатомные частицы, но до сих пор не изобрели, как бесшумно сверлить зубы! Деньги явно уходят не на те исследования.

Все рассмеялись. Энди откинулась на спинку стула и прислушалась к разговорам вокруг. Она пережила свой первый рабочий день и успешно начала второй. Вышла пообедать с офисными работниками и медсестрами. Утром она оставила дома полдюжины здоровенных мужчин, которые громили ее жилище изнутри. Летучие мыши больше не беспокоили, у нее была горячая вода, и в целом жизнь казалась довольно сносной.

Дон, одна из медсестер, взяла свой чай со льдом.

– Не могу поверить, что ты переехала сюда по собственной воле, – сказала она. – Я прожила здесь всю жизнь. Почти не выезжала из округа. Раньше я мечтала переехать в Сиэтл.

– А потом вышла замуж, завела детей и застряла тут, – весело подхватила Мисти. Она была офис-менеджером, бухгалтером и следила за порядком.

Лаура отхлебнула диетической содовой.

– Дон просто жалуется. Не слушай ее болтовню. Ей нравится здесь, на острове. Как и нам всем.