Энджи Томас - Вся ваша ненависть

– Но, миссис Картер, мы еще не закончили.

– Да мне все равно…

– Мам, – говорю я, когда она переводит взгляд на меня. – Все нормально. Я продолжу.

Тогда она одаривает детективов таким взглядом, каким одаривает нас с братьями, когда мы испытываем ее терпение, и садится обратно, но руку мою уже не отпускает.

– Ладно, – говорит Гомез. – Значит, он обыскал Халиля и приказал ему не двигаться, пока будет проверять права и техпаспорт. Что дальше?

– Халиль открыл пассажирскую дверь и…

Бах!

Бах!

Бах!

Кровь.

По моим щекам текут слезы. Я вытираю их рукавом.

– Полицейский застрелил его.

– Ты… – начинает Гомез, но мама тычет в нее пальцем.

– Пожалуйста, дайте ей секунду. – Звучит как приказ, а не просьба.

Гомез не отвечает. Уилкс продолжает что-то записывать.

Мама вытирает мне щеки.

– Как будешь готова, – шепчет она.

Я сглатываю комок в горле и киваю.

– Ладно. – Гомез делает глубокий вдох. – Старр, ты знаешь, почему Халиль подошел к двери?

– Мне кажется, он подошел, чтобы спросить, все ли у меня в порядке.

– Кажется?

Я не телепат.

– Да, мэм. Он уже начал спрашивать, но не закончил, потому что полицейский выстрелил ему в спину.

На губы мне падает еще пара соленых слезинок. Гомез вновь подается ко мне через стол.

– Мы все хотим докопаться до сути этого дела, Старр. И мы ценим твое сотрудничество. Я понимаю, что сейчас тебе очень тяжело.

Я снова вытираю лицо рукой.

– Да.

– Да. – Она улыбается и говорит в том же сахарном, сочувственном тоне: – А теперь скажи, как считаешь: Халиль продавал наркотики?

Пауза.

Какого хрена?

Слез больше нет. Серьезно, глаза мгновенно высыхают. И прежде чем я успеваю что-то сказать, подключается мама:

– Какое отношение это имеет к делу?

– Это просто вопрос, – говорит Гомез. – Ты что-нибудь об этом знаешь, Старр?

Все ее сочувствие, все ее улыбки и понимание были лишь приманкой…

Они хотят узнать, что случилось на самом деле, или оправдать коллегу?

У меня есть ответ на ее вопрос. Я все поняла, когда увидела Халиля на вечеринке. Он никогда не носил новую обувь. И украшений (маленькие цепочки за девяносто девять центов из магазина косметики не в счет). К тому же мисс Розали уже все подтвердила. Но какое, нафиг, отношение это имеет к его смерти? Неужели это оправдывает убийство?

Гомез склоняет голову набок.

– Старр? Пожалуйста, ответь на вопрос.

Я не собираюсь помогать им оправдывать убийство моего друга.

Выпрямившись, я смотрю Гомез прямо в глаза.

– Я никогда не видела, чтобы он продавал или употреблял наркотики.

– Но как ты считаешь ? – спрашивает она.

– Он никогда мне ничего об этом не говорил, – отвечаю я, ведь это правда. Сам Халиль мне не признавался.

– Но ты хоть что-нибудь об этом слышала?

– Что-то слышала.

Это тоже правда.

Она вздыхает.

– Ясно. Ты знаешь, состоял ли он в банде «Королей»?

– Нет.

– А в банде «Послушников из Сада»?

– Нет.

– Ты употребляла алкоголь на вечеринке?

Этот прием я знаю по «Закону и порядку». Она пытается меня дискредитировать.

– Нет. Я не пью.

– А Халиль?

– Так, секундочку, – перебивает мама. – Вы пытаетесь отдать под суд Старр с Халилем или копа, который его убил?

Уилкс отрывается от своих записей.

– Я не совсем вас понимаю, миссис Картер, – бормочет Гомез.

– Пока что вы не задали моей дочери ни одного вопроса о том копе, – говорит мама. – Вы все время спрашиваете ее про Халиля, словно это он виноват в своей смерти. Старр уже сказала: сам он в себя не стрелял.

– Мы просто хотим восстановить полную картину происшедшего, миссис Картер. Только и всего.

– Сто-пятнадцать убил Халиля, – говорю я. – А Халиль не сделал ничего плохого. Что еще вам нужно знать?

Пятнадцать минут спустя мы с мамой покидаем полицейский участок. И обе понимаем одно: нас ждет не расследование, а фикция.

Похороны Халиля пройдут в пятницу. Завтра. Ровно через неделю после его смерти.

В школе я стараюсь не думать о том, как он будет выглядеть в гробу, сколько придет людей, как он будет выглядеть в гробу, знают ли другие, что я была рядом, когда он погиб… Как он будет выглядеть в гробу.

У меня не получается об этом не думать.

В понедельник в вечерних новостях наконец раскрывают подробности убийства и назвают Халиля по имени, но при этом навешивают на него ярлык: Халиль Харрис, подозреваемый в торговле наркотиками. А еще никто не удосуживается упомянуть, что он был безоружен. Говорят лишь, что «неизвестного свидетеля» уже допросили и что полиция по-прежнему ведет расследование.

Я не до конца понимаю, что еще можно «расследовать» после моих показаний.

В спортзале все уже переоделись в форменные синие шорты и золотые футболки Уильямсона, но урок еще не начался. Чтобы убить время, кое-кто из девчонок вызывает парней посоревноваться в баскетболе. Они играют на ползала, и под ногами у них скрипят полы. Девчонки постоянно взвизгивают «Ну хва-а-атит!», когда парни их перекрывают. Это флирт по-уильямсонски.

Хейли, Майя и я сидим на трибуне в другом конце зала. Внизу перед нами парни, так сказать, танцуют – оттачивают движения к выпускному. « Так сказать» – потому что подобную фигню и танцем-то не назовешь. У Райана, бойфренда Майи, еще кое-как получается, при том что он просто стоит и делает даб [50] Танцевальное движение, зародившееся в хип-хоп-среде. , свое фирменное движение. Он крупный и широкоплечий лайнбекер [51] Полузащитник в американском футболе. , так что выглядит малость смехотворно, но в том и преимущество быть единственным чернокожим парнем в классе: можешь дурачиться сколько влезет и все равно оставаться крутым.

Крис сидит в нижнем ряду. Он включил на телефоне один из своих миксов для танцующих парней и поглядывает на меня через плечо. Однако по бокам у меня два телохранителя, которые и близко его не подпустят: с одной стороны Майя, весело подначивающая Райана, а с другой – Хейли, которая ржет над Люком и снимает его на телефон. И они обе до сих пор злы на Криса.

А я, если честно, нет. Он совершил ошибку, и я его прощаю – причем во многом благодаря его готовности опозориться перед всей школой и «Принцу из Беверли-Хиллз» .

Правда, в тот миг, когда он схватил меня за руки, я словно вернулась в ту самую ночь и внезапно по-настоящему, по-настоящему осознала, что Крис белый. Как Сто-пятнадцать. Да, я понимаю, что сижу рядом со своей белой лучшей подругой, но иметь белого парня – это почти то же, что показать Халилю, папе, Сэвену и всем остальным чернокожим парням в моей жизни средний палец. Крис нас не останавливал, не стрелял в Халиля, но что, если, встречаясь с ним, я предаю саму себя?.. На этот вопрос мне только предстоит найти ответ.