Джойс Оутс - Блондинка

– Да прекрати ты! Перестань! Корова больная, смотреть противно!

Норма Джин соскочила с кровати и бросилась на кухню. Он слышал, как она мечется там в темноте и судорожно всхлипывает. Господи ты боже! Ему ничего не оставалось, как пойти за ней, включить свет, и тут он увидел, что она стоит и сжимает в руках нож, как сумасшедшая девчонка из мелодрамы. Хотя нет, в кино он таких ни разу не видел, чтобы полосовали себя ножом по запястью, таких в кино не показывают.

Тут Баки окончательно проснулся, бросился к ней, выхватил из пальцев нож:

– Норма Джин! Бож-же!

Да она, оказывается, всерьез – успела резануть ножом по руке, и теперь по ней текла кровь, опоясывала запястье ярко-красным браслетом. И Баки стоял как оглушенный, все это запомнится ему как самое страшное потрясение в жизни на гражданке, жизни заурядного американского парня, доселе вполне невинной и, казалось, незыблемой.

Баки остановил кровь кухонным полотенцем. Отвел Норму Джин в ванную, нежно промыл неглубокие жгучие раны, удивляясь, как человек, привыкший иметь дело с мертвецами, из которых уже не текла кровь, сколько их ни режь, ни коли. Он успокаивал Норму Джин, как успокаивают расстроенного ребенка, и Норма Джин продолжала плакать, но уже тише, перебесившись. Прижалась к нему и бормотала:

– Ох, Папочка, Папочка!.. Я так тебя люблю, Папочка, прости меня, я больше не буду плохо себя вести. Это не повторится, Папочка, обещаю. Ты любишь меня, Папочка, ну скажи, любишь?

И Баки целовал ее и бормотал в ответ:

– Ну конечно люблю, Малышка, ты же знаешь, что люблю. Ведь я на тебе женился!

Он смазал порезы йодом, перебинтовал запястье, нежно отвел ее, уже покорную, в спальню и уложил в постель со смятыми простынями и перевернутыми подушками. Держал ее в объятиях, тихонько покачивал, поглаживал, утешал – до тех пор, пока Норма Джин не погрузилась в сон, убаюкав себя собственными всхлипываниями, словно ребенок.

Сам же Баки еще долго лежал без сна, с открытыми глазами. Нервы были напряжены до предела, он чувствовал себя совершенно разбитым и одновременно испытывал странную, страшноватую приподнятость духа, пока часы не показали шесть и настало время от нее ускользнуть. Она спала, приоткрыв рот и тяжело дыша, словно не спала, а была без сознания. С каким же облегчением Баки пошел в душ, смыл с себя запах ее липкого тела! Умылся, побрился и отправился в неверном свете прохладного раннего утра на сборный пункт торгового флота на Санта-Каталину, доложил о прибытии и попал наконец в мир настоящих мужчин, таких же как он. Так начался второй день.

– Баки, дорогой, до свидания!

В конце апреля, теплым благоухающим днем, Глейзеры и Норма Джин провожали Баки в Австралию, куда он отплывал на грузовом судне под названием «Либерти». Условия контракта Баки были обговорены четко, и тем не менее никто точно не знал, когда ему дадут увольнение и он вернется в Штаты. Самое раннее – через восемь месяцев. Поговаривали об оккупации Японии. Теперь Норма Джин гордо выставит у себя в окне голубую звезду, как делали матери и жены ушедших на войну мужчин. Она улыбалась, она держалась очень храбро. Она была «очень милая, очень красивая» в синей хлопковой английской блузке, в белых лодочках на высоком каблуке, с белой гарденией в кудрявых волосах. Баки то и дело обнимал жену, и слезы катились по его щекам, и он с наслаждением вдыхал сладкий аромат цветка, тот, что будет вспоминать на судне, полном других мужчин, словно аромат самой Нормы Джин.

Все, что происходит с нами, – это история. Тут некого винить.

Но больше всех переживала в то утро не Норма Джин, а миссис Глейзер. Она рыдала, сморкалась и ныла – еще в машине, по дороге из Мишен-Хиллз до причала, откуда уходил катер на Санта-Каталину. За рулем был мистер Глейзер; Норма Джин тихонько сидела на заднем сиденье, между старшим братом Баки Джо и его старшей сестрой Лорейн. Слова Глейзеров роились у нее в голове, словно мошкара. Норма Джин сидела молча, со слабой улыбкой, ей было не обязательно слушать болтовню Глейзеров и подавать голос. Славная девушка, но тупая, как кукла. Если б не внешность, ее никто бы не замечал.

Норма Джин сидела и думала, что в нормальной семье редко бывает тишина, такая, что была у них с Глэдис. Она спокойно думала, что у нее, по сути, никогда не было настоящей семьи, и сейчас выяснялось, что и Глейзерам она тоже чужая – и это несмотря на их притворную вежливость и ее старания быть вежливой в ответ. В лицо Глейзеры всегда хвалили ее, называли «сильной», «зрелой», говорили, что она «стала Баки хорошей женой». Наверное, от Баки узнали они о ее недавних нервных срывах, которые сам он грубо называл бабскими припадками. Но при ближайшем рассмотрении Глейзеры вынуждены были благоприятно отзываться о Норме Джин. Эта девушка быстро выросла! И она, и Баки тоже.

Они приехали попрощаться с Баки Глейзером. Он предстал перед ними в матросской форме, стриженный почти наголо, отчего его мальчишеское лицо казалось изможденным. Глаза сверкали от возбуждения и страха. На щеке был порез от бритвы. В тренировочном лагере Баки пробыл совсем недолго, но уже изменился, стал старше. Он обнял рыдающую мать, потом – сестер, отца и брата, но дольше всех обнимал Норму Джин. И лихорадочно бормотал:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Синекдоха – частный случай метонимии, стилистический оборот, состоящий в употреблении названия большего в значении меньшего, целого в значении части и наоборот. – Здесь и далее примеч. перев.

Возможно, имеется в виду «Китайский театр» Граумана в Голливуде, названный по имени владельца и существовавший в 1930-е гг.

Парчизи – старинная игра типа нард с доской и фишками, где очередность и продолжительность ходов определяются бросанием игральных костей.

Что будет, то будет! (исп.)

На этом самолете знаменитый американский летчик Чарльз Линдберг совершил в мае 1927 г. беспосадочный перелет через Атлантику.

Разлом в земной коре длиной около 94 километров, проходит от северо-запада Калифорнии до пустыни Колорадо.

Перечисляются звезды Голливуда 1920–1930-х гг.