Стейси Стоукс - Вспомни меня

– Думаю, да, – говорю я, сгибаясь в талии, как будто пытаюсь перевести дыхание, в то же время пересыпаю горсть песка в карман.

Черный ствол ружья виднеется в нескольких дюймах от меня, зияя, как пасть. Кажется, никто не заметил, что я только что сделала.

– Мне жаль, – отец практически рыдает. – Пожалуйста, прости меня.

Я сползаю в хватке мэра, как будто я нахожусь в оцепенении и слишком устала, чтобы бороться дальше. Пальцы хватают мой подбородок и направляют лицо вверх, заставляя меня встретиться взглядом с глазами отца.

Я касаюсь кармана джинсов и чувствую спрятанную там частичку пустыни.

Помни. Ты должна помнить. Ты должна попытаться создать Эхо .

Позади отца я замечаю ковш Большой Медведицы, светящийся на ночном небе. Звезды – это не просто свет старинных миров, это воспоминания о планетах, других звездах и всех секретах, что они хранят. Я хочу, чтобы они сохранили мой, хочу, чтобы они удержали этот момент сегодняшней ночи и поделились им со мной позже.

Я не хочу забывать, что мой отец – вор и лжец.

Глаза отца – словно манящие огни. Я чувствую, как меня затягивает внутрь них, как будто руки тянутся из темноты расширяющихся зрачков и хватают меня, пока я не погружаюсь в черноту.

Затем я слышу его голос, мягкий, как шепот.

– Скажи мне то, что я хочу, чтобы ты забыла.

Эти слова, как зыбучие пески, затягивают меня. И я тону.

…

…

…

Открываю глаза в ослепительно яркой комнате, солнце настырно проникает сквозь шторы. Тело так запуталось в одеяле, словно я провела ночь делая сальто. Чувствую боль в глазах, а во рту такая сухость, будто я проглотила половину пустыни. Я тянусь к стакану воды на тумбочке и осушаю его одним глотком.

Такое ощущение, что мою голову использовали как бейсбольный мяч. Я сдавливаю виски, чтобы унять боль. Да какого черта она так болит?

В этот момент я замечаю, что вокруг тишина, как будто время в доме замерло. У нас никогда не бывает тихо, за исключением разве что середины ночи. Посетители обычно появляются вместе с первыми лучами солнца, стуча по выбоинам на улице так, что их невозможно не услышать. Который час?

Я бросаю взгляд на будильник. Черт возьми, уже 11:02. Виви, должно быть, в бешенстве.

Почему она до сих пор не выбила дверь и не вытащила меня на утреннюю уборку? Наверное, ад покрылся льдом. Или, может быть, ее укусила гремучая змея, и она лежит беспомощная в канаве где-то в районе Эль-Пасо. Это единственные разумные объяснения, которые приходят мне в голову на вопрос, почему она позволила мне спать так долго.

Я вскакиваю с кровати и спотыкаюсь о клубок постельного белья.

Ой.

Резкая боль сзади в правой ноге. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть, и вижу большой фиолетовый синяк, вздувающийся под коленом. Я прикасаюсь к центру синяка и вздрагиваю. Я не помню, чтобы вчера ударялась. Может быть, я ударилась и ногой, и головой одновременно; голова болит просто невыносимо. Может, я это все сделала во сне?

Когда я осторожно встала на пол, половицы заскрипели. Я иду в ванную и выпиваю две таблетки обезболивающего, затем рассматриваю кучу одежды, лежащую посреди пола.

Джинсы валяются вывернутые наизнанку вместо того, чтобы быть в корзине для белья, куда я их обычно кладу. Я едва помню, как забралась в кровать. Должно быть, вчера я так вымоталась, что была не в состоянии их туда закинуть.

Я просовываю руку в штанины, чтобы вывернуть их правильной стороной наружу. Сначала одну, потом вторую, но тут из кармана начинает сыпаться песок.

Странно.

Я засовываю руку в левый, затем в правый карман и вытаскиваю горсть песка с кусочком растения, похожего на ксерофиллум.

Нет ничего необычного, что в моей одежде песок: я живу в пустыне. Но тут его слишком много, как будто я копалась в земле и решила прихватить немного с собой.

Да как я умудрился набрать столько песка в карман?

Я выбрасываю песок в мусорное ведро, затем на цыпочках спускаюсь к лестничной площадке и прислушиваюсь к голосу Виви. Я выдыхаю с облегчением, когда слышу, как кто-то снует по кухне, но все равно слишком уж тихо в доме, который никогда не бывает тихим. Чувство беспокойства, охватившее меня, когда я только проснулась, стало расти.

Коридоры кажутся просторнее, чем они были вчера: большие и пустые, словно за ночь они выросли на несколько дюймов во всех направлениях. Дверь в папин кабинет широко распахнута, внутри не наблюдается никаких признаков его присутствия. На его столе нет ни папок, ни недоеденных сэндвичей, которые ему удалось протащить незаметно от Виви.

Но когда я вхожу на кухню, то замираю.

У плиты суетится женщина. Темные волосы собраны. Джинсы на низкой посадке. Фартук свободно повязан на талии. Доносится запах корицы и карамелизированных бананов.

Мама любила аллитерации, и летом она готовила блюда на завтрак, которые начинались на ту же букву, что и день недели: например, вторник – тако, среда – вафли, пятница – французские тосты [6] Здесь имеется в виду: на английском языке «Tuesday» (вторник), начинается на «T», как и слово «Taco» (тако); «Wednesday» (среда), как и «Waffle» (вафли) – на «W», «Friday» (пятница) – «French toast» (французский тост) на «F». То есть прослеживается аллитерация (повторение одинаковых или однородных согласных в начале слова). . К концу лета у мамы начинали заканчиваться идеи, и нам приходилось есть странные блюда, которые она придумывала только для того, чтобы совпадали первые буквы: макароны в понедельник, сюрприз на День благодарения в четверг. И каждое утро я спускалась на кухню, гадая, какое причудливое блюдо меня ждет на этот раз.

Может быть, мне все это приснилось. Может, она все это время была здесь, на кухне?

Я открываю рот, собираясь спросить, что она готовит сегодня, хотя уже знаю ответ. Я чувствую запах ее знаменитого понедельничного обезьяньего хлеба [7] Обезьяний хлеб ( англ. Monkey Bread ) – американская сладкая выпечка, пирог, состоящий из кусочков дрожжевого теста, посыпанных корицей. Термин «обезьяний хлеб» возник из-за того, что выпечку едят руками. .

Потом она поворачивается, и копна локонов, выбившихся из пучка на макушке головы, открывает совершено другое лицо. И тут я вспоминаю, что сегодня пятница, а не понедельник.

Конечно, она не мама. Она не может ею быть.

– Вот ты где! – широко улыбается Виви. На ней старый мамин фартук «Поцелуй повара!», а волосы небрежно собраны в копну спутанных локонов, как когда-то носила мама. На ней мятые джинсы, а на футболке под вырезом красуется небольшое пятно соуса. И мама не пользовалась помадой. У Виви же всегда накрашены губы.

– Я все думала, когда же ты наконец проснешься, соня. Я готовлю обезьяний хлеб и яйца! – Она размахивает ложкой как бы в доказательство.