Джой Джордан-Лейк - Позолоченная луна

Испустив долгий свисток и очередную струю пара, поезд снова пришел в движение. Фонарь локомотива лучом света рассек белые клубы.

На фоне свистка голоса на платформе стихли. Даже Джарси, бегущий по платформе в поисках сестры, замер, поскользнувшись на покрытых мхом досках.

Но тут же, едва затихли отголоски свиста, из темноты дальнего конца станции послышался удивленный вскрик.

А сразу за ним – резкий крик боли.

А потом – ничего.

– Талли! – закричала уже на бегу Керри. – Талли!

Но ответом ей была тишина – переполненная затихшими звуками и темнотой, которая, казалось, внезапно сгустилась над станцией и рельсами.

– Талли!

Керри бежала вдоль платформы, лавируя между раскиданным багажом и чужими юбками, сырые доски дрожали у нее под ногами. Быстрый, как жеребенок, Джарси догнал ее и схватил за руку. Как будто то, что их ожидало, можно было увидеть, лишь держась за руки.

В дальнем конце станции Керри разглядела плотный круг зевак, молча уставившихся себе под ноги: МакНейми, агент, и прочие пассажиры. Это место освещал лишь краешек луны, один фонарь на противоположном конце платформы да лампочка, которая раскачивалась, как пьяная, на локте смотрителя станции.

– Что, черт возьми, слу… – начал смотритель, Джексон. Но он не закончил фразы, потому что луч его собственной лампы дал ему нужный ответ. Он шумно выдохнул.

Ощущая бегущую по позвоночнику дрожь, Керри спрыгнула с края платформы и начала проталкиваться сквозь круги толпы к центру. Там, на земле, лицом вниз, лежало неподвижное тело. И другое, скорчившееся рядом с ним. Девочка.

Талли.

Керри с криком упала на колени в грязь рядом с сестрой и обхватила ее руками.

– Ты в порядке?

Талли смахнула слезы тыльной стороной ладони.

– Керри, посмотри же. Пожалуйста. Пожалуйста, скажи, что он просто без сознания.

Джарси с Ремой, подбежав, встали за спиной Керри, и Джарси взял сестру за руку.

Джон Кэбот опустился на колени рядом с Керри. Вместе они перевернули лежащего человека на спину.

Керри прижала руку ко рту.

– Арон Беркович! О, боже мой! – Из раны над глазом хлынул поток крови.

Она наклонилась и прижала щеку к носу репортера.

– Он дышит. Но едва-едва.

Керри стянула с себя пальто. Запустив правую руку под юбку, она вытащила нож, который всегда носила в ботинке, и распорола шов на правом плече пальто. Краем глаза она увидала, как расширились глаза Кэбота. Возможно, в Бикон Хилл, Бостон, леди не носят под юбками остро наточенных лезвий.

Но Керри точно знала, что бывают дни, которые оправдывают наличие в ботинке острого ножа.

Вывернув рукав наизнанку, она туго обвязала рану мягкой хлопковой подкладкой и попыталась нащупать пульс под подбородком репортера.

– Есть. Но очень слабый.

Репортер так и не шевельнулся.

Наверху, на платформе, дама в лиловом из поезда покачивалась на месте. Блестящий шелк ее платья при этих покачиваниях посверкивал на свету.

МакНейми опустился на колени с другой стороны репортера и осторожно похлопал его по щеке.

– Мистер, как вы?

В темноте раздавались шаги, чавканье сапог по листьям и грязи. Из тумана возникали лица местных жителей, которые казались актерами, не понимающими своей роли на сцене. И все они смотрели вниз.

Из тени станции появился Мэдисон Грант. Он подошел и встал рядом с Кэботом.

Керри оглядела сцену действия. В свете газового фонаря на платформе и лампы смотрителя, бросающей неровные отсветы на края окружающих деревьев, разглядеть можно было немногое. В густой темно-зеленой чаще подступающего леса не было заметно никакого движения.

Керри увидела возле тела отпечатки следов – в основном узкие, острые следы туфель, таких же, как у Кэбота и Гранта, с более высокими каблуками, четкими линиями и ясно выраженными формами левой и правой туфель, сделанных для разных ног. Но тут же, у тела, были и более широкие, одинаковые, без отличия правого и левого следы самодельных сапог.

Теперь же, когда сельчане подошли совсем близко, надежда отличить следы, бывшие тут ранее, от тех, что натоптала возбужденная толпа, исчезла окончательно.

Подошел Лин Йонг, держась руками с побелевшими костяшками пальцев за руль велосипеда. Справа от него стоял Роберт Братчетт, отпустивший поводья своей лошади. Сняв шляпу, он прижимал ее к сердцу.

– Отойдите подальше, – сказал толпе смотритель. Но смотрел он на Братчетта.

Отступив назад, Братчетт опасливо оглядел толпу, как будто она могла в любой момент напасть на него, начать хвататься за веревки, оружие или звать собак. Его правая ладонь рефлексивно легла на больную руку.

Телеграфист, Фарнсуорт, крикнул в толпу:

– Так, Лин. Используй эту свою штуку. Поезжай за доктором Рэндаллом!

Смотритель добавил:

– И, бога ради, кто-нибудь, посмотрите, дома ли Вольфе.

Лин перекинул ногу через раму велосипеда, и, освещая путь висящим на руле фонариком, уехал в темноту.

Смотритель обратился к Кэботу и Гранту:

– У нас тут в деревне нет врача. Ближайший – только в Эшвилле. Около трех миль пути. Может занять добрый кусок времени.

Как будто , подумала Керри, мы обязаны объясняться перед этими чужаками.

Она повернула голову в сторону Ремы.

– Эта рана. Она…

– Серьезна, – вмешался Кэбот. – Нужен врач. И быстро.

Рема посмотрела на него.

– Можно подумать, мы тут, женщины гор, видевшие немало крови, не знаем пары-другой вещей насчет того, как лечить.

Керри с отвращением заметила ужас на лице Кэбота при слове кровь . Грант слегка кашлянул.

Но Рема еще не закончила.

– Наша Керри, уж она-то не раз спасала от смерти свою маму, хрупкую бедняжку, и так много лет.

Все еще стоя на коленях, Кэбот выпрямил спину и взглянул на толпу – а потом и на саму Керри.

– А что, у вас тут проблемы с бандитами, рыскающими вокруг станции поезда?

Керри ответила ему твердым взглядом.

– У нас тут , – сказала она, – их нет.

МакНейми теперь тряс Берковича за плечо.

– Не могу привести его в себя. Кто-нибудь может принести холодной воды?

Керри сосредоточилась на лице репортера. Бледность. Губы. Кто-то дернул ее за рукав.

– Этот милый дядя-репортер, он как? – Голос Талли звенел от ужаса.

Взяв разодранное пальто, Керри потянулась к дрожащей от холода сестренке и набросила его на голубое домотканое платье Талли.

– Но, Керри, а ты…

– Ш-ш-ш-ш. Не волнуйся обо мне. Ты замерзла, а я нет.

Талли открыла рот, чтобы возразить.

Керри помотала головой.

– Поверь мне, в Нью-Йорке только так и носят – с одним рукавом. – Она глубоко вдохнула, чтобы скрыть дрожь.

МакНейми приподнял руку репортера.

– Она права. Пульс очень слабый.