Кевин ван Уай - Встречайся со мной, Брайсон Келлер

– В прошедшем времени? – Брайсон вскидывает бровь. Это чертовски мило.

– Не то чтобы у меня был с ним шанс. – Я знаю, что мне нельзя любить Айзека, но новость о том, что он с кем-то встречается, все равно больно жалит. Мечты о будущем исчезают, как горящая фотография. – В этом минус любить гетеросексуальных парней. Все истории всегда заканчиваются одинаково.

Я делаю очередной долгий глоток из своего стакана. Брайсон не сводит с меня взгляда.

– Что? – Я вытираю губы. – Опять у меня что-то на лице?

– Просто мне кое-что интересно.

– Что?

– Почему ты думаешь, что все, кто тебе нравится, – гетеросексуалы?

Я пожимаю плечами.

– Я, конечно, не могу знать наверняка. Но Айзек, скорее всего, да. Он теперь встречается с Натали, так что это неважно.

– Да… Айзек не гей. Но я имею в виду в общем: почему ты так уверен, что все парни гетеросексуалы?

Я покусываю трубочку, пока думаю. Я действительно никогда раньше не задумывался об этом. Странно разговаривать на эту тему с Брайсоном Келлером. Он ждет моего ответа, и я, выдохнув, наконец отвечаю:

– Полагаю, потому что общество заставило меня в это поверить. Все гетеросексуальны, и это норма. Посмотри на нашу школу. Открытых геев можно пересчитать по пальцам одной руки. Наверняка есть еще ребята вроде меня, которые скрывают свою ориентацию, и, может, даже несколько, кто еще не определился. – Я покусываю губу. – Возможно, считать, что все вокруг гетеросексуалы, – это защитный механизм.

– Прости, наверное, мне не следовало спрашивать, – Брайсон вздыхает. – Просто все это очень дерьмово.

– Ага, ты прав. Но я рад, что открылся кому-то вроде тебя. – Я смеюсь, но получается неискренне. – Это могло плохо для меня закончиться.

Он встречается со мной взглядом.

– Я никому не скажу, но, если вдруг кто-то узнает о том, что ты гей, и начнет тебя доставать по этому поводу, дай мне знать.

– Будешь моим личным телохранителем?

– Другом, – говорит Брайсон и подмигивает. У него снова звонит телефон, и он берет трубку. – Нужно что-то забрать? – Он делает паузу. – Хорошо. Понял. Скоро буду.

Пока Брайсон говорит по телефону, я допиваю свой моккачино и изучаю парня перед собой. Он не такой, как я думал, но в хорошем смысле.

Брайсон кладет трубку.

– Извини.

– Ничего страшного. Нам пора?

Брайсон кивает.

– Ты не против?

– Разумеется, нет. Я тоже не хочу опоздать домой к ужину.

Когда мы выходим из кафе, все мои мысли заняты Брайсоном. Пока я указываю дорогу к моему дому, в машине бренчит одна из баллад The Graces. Я живу примерно в пятнадцати минутах от кафе, но дорога занимает больше времени из-за послеобеденных пробок. То, что Брайсон подвозит меня домой, невероятно странно… и одновременно захватывающе.

Мы останавливаемся перед двухэтажным зданием, которое я с трех лет называю своим домом. Это строение из грязно-белого кирпича, с французскими окнами и темной деревянной дверью, которую я помогал отцу красить. Часть дома покрыта плющом, поэтому с того места, где мы припарковались, видно только балкон, прилегающий к спальне родителей. Сбоку от дома – гараж на две машины, над ним висит баскетбольное кольцо, в которое мы с отцом время от времени бросаем мяч. Раньше мы жили в квартире, но потом мама забеременела Яс, и мои родители решили сделать прыжок в неизвестность, инвестировав в дом, требующий ремонта. За долгие годы дом вырос, поменялся, как и я. Он не такой огромный, как дома некоторых других ребят из школы, но он особенный, потому что мы потратили много времени на то, чтобы сделать его своим.

Я поворачиваюсь к Брайсону и говорю:

– Я согласен. Давай встречаться эту неделю.

Глаза Брайсона расширяются, затем он улыбается.

– Ты уверен?

Я на грани нервного срыва и готов поспорить, что мое лицо снова стало одного цвета с нашими галстуками. Но я уже сделал первый шаг, можно рискнуть пойти дальше. Я киваю – скорее самому себе, чем ему.

– Если мы сохраним все в секрете, то почему бы и нет? Это только игра. Разве то, что я гей, запрещает мне в нее играть?

Брайсон молча улыбается. Он нервничает. Это до неприличия мило.

– Что ж, тогда я, Брайсон Келлер, обещаю быть твоим идеальным парнем следующие четыре дня.

Я с улыбкой вылезаю из джипа и начинаю собирать свои вещи.

– Оставь свой блейзер, я завезу его в химчистку.

– Не стоит.

– Так мне станет немного лучше, – говорит Брайсон. – Твой блейзер весь грязный из-за меня и этого пари. Пожалуйста, позволь мне все исправить?

Брайсон наклоняется, и мне кажется, что он тянется к моей руке. Я отдергиваю ее. Брайсон замирает. Он перегибается через пассажирское сиденье, вытягивая руку, и я запоздало понимаю, что он ждет, пока я отдам ему блейзер. Я протягиваю его, ругая самого себя за глупость.

Брайсон аккуратно складывает мой пиджак и кладет его на пассажирское сиденье. Он снимает блокировку со своего телефона, прежде чем протянуть его мне.

– Сохрани свой номер, чтобы я мог тебе написать. Сможем распланировать эту неделю как захочешь.

Хоть я и был серьезен, когда предложил ему встречаться этим утром, но не думал, что все дойдет до этого. Из-за трещины на экране мне требуется две попытки, чтобы нажать последнюю семерку в номере моего мобильного. Закончив, я возвращаю Брайсону телефон.

– Отлично. – Он кладет телефон в подстаканник. – Спишемся позже.

Я смотрю, как он уезжает. Я стою там, пока огни его машины не станут лишь воспоминанием. И тогда все обрушивается на меня. Словно волна, разбивающаяся о берег. Хоть и не по-настоящему, но я кое с кем встречаюсь – и это парень.

Черт возьми, у меня есть парень!

И это не кто иной, как Брайсон Келлер.

Первое, что встречает меня, когда я захожу домой, – это запах гари.

– Мам, я дома, – кричу я из прихожей.

– Я в кухне, Кай, – откликается мама.

– Зачем? – Я иду в зону катастрофы.

Повар из моей мамы не очень. У нее много других талантов, например петь в церковном хоре, заботиться о том, чтобы мы пережили праздники в кругу дальних родственников, и угадывать, кто убийца, до конца фильма или книги. Готовка в этот список не входит.

– Слава богу, ты нашел нас, Кай, – говорит Яс. – Я пыталась ее остановить, но она меня не послушала.

Каждые несколько недель маме в голову приходит мысль, что она хочет приготовить нам семейный ужин. И каждые несколько недель происходят сцены, подобные этой. Честно говоря, я виню во всем кулинарные шоу, которые мама постоянно смотрит. Телевидение слишком долго обманывало людей. То, что вы смотрите, как что-то создается, не означает, что вы тоже можете это делать. Я действительно думаю, что все шоу, а не только рестлинг должны сопровождаться предупреждением «Не повторяйте дома».