Элен Славина - Вокзал Техас – Луизиана

– Меня зовут Патрик Джонс, – улыбнулся молодой мужчина и, присвистнув, посмотрел на дуб. – Вот это громадина! И как на него залезть? – спросил он, оглянувшись на Лилию. Девушки нигде не было, она испарилась, оставив после себя лёгкий аромат духов.

– Я здесь, подними голову, – откуда-то сверху раздался приятный женский голос.

– Лилия, птичка моя, как ты туда залетела?

Девушка звонко рассмеялась, этот смех пронизывал до глубины души и уносил все плохое, что сейчас было на сердца Патрика. Не хотелось думать ни о чём грустном и тревожном. Ни о молодых ребятах, ввязанных во Вьетнамскую войну и оставлявших во вражеских джунглях молодость и жизнь. Ни о душевных ранах, которые причиняли боль. Ни о погибшем отце, которого почти не знал при жизни, но где находится могила, в которой он похоронен, мог показать с закрытыми глазами. Этот волшебный смех излечивал раны и помогал жить дальше.

– Залезай с другой стороны, я тебе помогу. Ну давай, Патрик! Что ты застыл как вкопанный? – Лилия смотрела на парня и никак не могла сообразить, куда направлен его взгляд. А молодой Джонс не мог оторвать глаз от груди, которая была видна ему так отчётливо благодаря глубокому декольте платья.

Когда Лилия наклонилась, чтобы подать ему руку, прекрасные молодые груди с маленькими светлыми сосками буквально выпорхнули из платья и почти коснулись его лица. Так близко он ещё не видел грудь женщины. У него не было подруги и он не знал, как это – касаться женского тела и любить его по-настоящему. Не знал до этого самого момента. В его брюках что-то шевельнулось, и он понял, что хочет обладать Лилией здесь и сейчас.

Смутившись от увиденного, Патрик постарался успокоиться и сделать вид, что ничего не произошло. Он подал руку Лилии, чтобы она помогла ему забраться на дерево.

– А где ты живёшь, Вьетнамец?

– На этой же улице, только в трёх кварталах отсюда. Но в этот город приехал недавно. Родился я совсем в другом месте, в штате Техас. Знаешь, где это?

– О, милый Патрик, я нигде не была кроме родного города и фазенды нашей с Уиллом бабушки. Поэтому я и хотела бы стать птицей, чтобы увидеть наш чудесный мир.

– Когда-нибудь я отвезу тебя в Техас, в город Льюисвилл, и покажу, где родился, вырос и где живёт моя мать.

– Ты правда отвезёшь меня в родной город и познакомишь со своей мамой? – удивлённо посмотрела Лилия в карие глаза Патрика.

– Я покажу тебе весь мир, птичка моя. Ты знаешь, что в 1941 году в штате Техас состоялась самая большая вечеринка, когда Папаша Ли О’Даниэл пригласил всех техасцев на ужин в честь избрания его мэром? Двадцать тысяч человек приняли приглашение. Было съедено почти пять тысяч килограммов барбекю, пятьсот килограммов картофельного салата, столько же лука и солёных огурцов, а также подано тридцать две тысячи чашек кофе, а к нему – полтонны килограммов сахара.

– Вот это да! – удивилась Лилия. – А расскажи ещё что-нибудь. Мне ужасно интересно, – воодушевилась Лилия, придвинувшись поближе к молодому мужчине.

«Кто эта девушка и почему схожу по ней с ума, ведь я знаю её не больше часа?» – думал Патрик, придвигаясь ближе к Лилии и чувствуя её дыхание у себя на шее.

– Ну… я знаю, что самая большая фабрика по производству мороженого открылась в Остине, штат Техас. На ней выпускали до двухсот пятидесяти галлонов мороженого в день. А ещё моя бабушка рассказывала, что она видела, как испекли самую большую буханку хлеба. Она весила около восьмидесяти килограммов.

Патрик ей всё рассказывал и рассказывал забавные истории о родном штате, а она смотрела на него влюблёнными глазами и кивала. Хотя уже была далеко отсюда и от любимого. Она витала в облаках и думала о том, как хорошо им будет жить вдвоём в домике, который они купят. Какие милые детки у них родятся. А ещё у них обязательно будет собака. Без собаки никак нельзя! Она будет защищать малышей от злых людей, а вечерами, когда они будут сидеть с Патриком у камина, та будет лежать у них в ногах.

– Лилия, ты меня слышишь?

– А… да, конечно. Что ты сказал?

– Ты где летаешь, птичка моя?

– Патрик, милый, обними меня, я что-то так замёрзла.

Он прижал к себе замёрзшую девушку, которая дрожала как осиновый листок, и не хотел отпускать. «Какая всё-таки странная штука жизнь: утром я ещё даже не подозревал о том, кто такая эта Лилия, а сейчас не представляю жизни без неё. Я мог сто раз умереть во Вьетнаме и так и не встретить её. Будучи там, я думал только о матери и о том, как не умереть и не оставить её одну на этой земле. А теперь мне есть ради кого жить, есть ради кого вставать утром и кому дарить свою любовь».

1968 год, Вьетнам

Когда срок службы Патрика Джонса подходил к концу и он уже собирался домой, серия мощных взрывов накрыла лагерь, в котором находились сотни американских военнослужащих, в том числе он. Это была месть вьетнамцев за агрессивную атаку американцев в марте 1968 года. Тогда рота лейтенанта У. Келли перебила почти всех жителей вьетнамской деревеньки Сонгми, включая женщин и детей. Это массовое убийство вызвало взрыв возмущения в США. Всё больше американцев стали считать, что их армия действует ничем не лучше фашистов.

С разорванным брюхом, контузией и переломами ног, почти мёртвого Джонса привезли в госпиталь, который располагался на американской военной базе. Он открывал глаза и видел мелькавших людей в белых халатах, которые проходили мимо. Иногда они останавливались около него. События из прошлого и настоящего смешались… Крик командира: «Стой!.. Джонс… назад…» Жуткий грохот… падающие деревья, как листья осенью… ясное небо… врачи в масках… что-то говорят… что-то делают. Он не чувствовал ничего: ни боли, ни страха, ни жизни. Будучи под морфием, Джонс постоянно где-то витал. В снах, фантазиях, мечтах. Это было детство, родной Техас, отец, читающий ему книжки. Потом школа, отца уже не было. Мать, постоянно пропадающая в больнице, а по ночам – она же, плачущая от одиночества и горя.

После того ужасного взрыва Патрик пролежал в госпитале шесть месяцев. Ему хотелось вернуться в джунгли – на самую настоящую войну, к ребятам, которые остались там сражаться против азиатов. В пекло того ада, которое создали не молодые солдаты, вынужденные находиться на этой войне и умирать, а серьезные политики, мирно сидевшие в своих кабинетах, смотрящие на это с высоты своего положения.

Вернуться Джонсу не разрешили: это было опасно, да и бессмысленно. Война подходила к концу, Америка проигрывала, уступая Вьетнаму победу. Патрик покинул военный госпиталь и полетел домой в Техас, к матери. Последний раз он виделся с ней во Вьетнаме, будучи контуженным и находясь в полевом госпитале. Когда мать приезжала к нему. Тогда Джонса постоянно рвало от болей и судорог и он почти не приходил в сознание благодаря морфию.