Леоне Росс - Один день ясного неба

– Крупный политик. Папа несколько лет назад принимал его дома.

– Пони Брейди. Угу.

– Он изнасиловал девятилетнюю девчонку. Заза. Меня сейчас вырвет.

– Да.

– Папа сказал, его арестуют. Какой-то местный граффити-художник исписал надписями весь город.

– Какой еще граффити-художник?

– Ну, который пишет скандальные надписи. Это же он разоблачил ворюг в пекарне Плюи, которые торговали пирожками с кошатиной. Он доставляет папе немало радости. Этот парень всюду лезет.

– А с чего они решили, что он не клевещет?

– Да все, о чем он говорит, оказывается правдой. Папа сказал, что он дал распоряжение начальнику полиции задержать Брейди. Нашли двух свидетелей, которые готовы дать показания, и мать девочки тоже вроде набралась храбрости и заговорит, и очень может быть, он насиловал и других детей, прости нас, грешных! Папа ругается, говорит, у него сейчас нет времени, но я ему посоветовала не оставлять это дело.

– Надеюсь, Сонте, он не оставит! – кивнул Романза.

Он не особенно доверял ни отцу, ни полиции, но лишь надеялся, что кто-нибудь тихо зажмет Пони в углу и набьет ему морду, даст передохнуть, а потом снова наваляет.

– В общем, – продолжала Сонтейн, – я тайком выбралась из дома, чтобы провести час с братиком, пока не начался тарарам.

Он ущипнул ее за нос.

– Ну и хорошо.

– Сегодня еще затемно старая дама с мамой пришли меня будить, чтобы намазать маслом.

Он поморщился. Она зачем-то врала, отчего его больное горло заболело еще больше. Большинство людей врали: от стыда, от страха, ради выгоды. Он не держал зла на лжецов, но Сонтейн, как правило, старалась не уязвлять его ложью. Возможно, сейчас она лгала, чтобы успокоить себя – приуменьшить что-то. Но это была одна из худших разновидностей лжи. Он вгляделся в парившее около нее облачко. Его испугал этот странный разговор.

Она насупилась.

– Ты не придешь завтра ко мне на свадьбу, да?

Он закашлялся так сильно, что им обоим пришлось вцепиться в сотрясшиеся ветви. На мгновение ему захотелось стать кем-то другим.

– Да нет, я и не собирался.

Сонтейн потянула себя за мочку уха. Интересно, подумал он, мама замечала, что сестра делала так, когда смущалась или печалилась? Вряд ли.

– Наверное, папа не позволил бы тебе присутствовать, – вздохнула она. – Даже на ступенях храма не постоишь, Заза?

Ему не хотелось, чтобы она обижалась на отца накануне свадьбы. Папа хоть и был глупец и религиозный фанатик, но все же любил Сонтейн. Некоторые учатся житейским премудростям через любовь.

– Как настроение? – спросил он. – Свадебное платье готово? Ты сама-то готова?

– Да.

Романза зажмурил один глаз, словно получил резкий удар в челюсть.

– О, Сонте, что такое! – И он обхватил ее за талию. – Ты думаешь, я не учую такую явную ложь? Что с тобой стряслось?

Уголки ее рта опустились.

– Ничего.

– О-о-о-о-о. Вот оно что! Вы с Данду ссоритесь? – Ему нравился Данду. И он знал, что значило, когда Сонте оттягивала свою мочку.

Она молчала, потупив взгляд.

– Да я пошутил. У тебя с ним и правда разлад?

– Не-е-е-ет.

От такого нагромождения лжи у него закружилась голова. В их отношениях явно возникла проблема, но, возможно, Данду об этом даже не догадывался. Романза кашлянул.

– Если тебя что-то беспокоит, тебе надо ему рассказать.

– Знаю.

– Тайны могут разрушить любовь, Сонтейн.

Она бросила на него злобный взгляд.

– Да знаю я, знаю! Перестань смотреть на меня так, будто ты все на свете знаешь!

– Я знаю все!

– Заткнись!

– Это как же понимать: ты залезла на мое дерево, чтобы приказать мне заткнуться? Тогда я возьму и скину тебя отсюда!

– Твое дерево? Ты же сам говорил, что у деревьев нет хозяев!

– Когда я такое говорил?

– Да все время! Так что ничего у тебя нет, свихнувшийся ты голодранец!

Он скривил губы.

– Девочка, да ты даже не догадываешься…

– Свихнувшийся пожиратель отравы!

Вот так она будет хохотать, когда выйдет замуж за Данду. В этом у него не было сомнений.

– Ты лучше послушай меня, – задиристо продолжал он. – Знаешь, у меня же давным-давно есть парень…

– И ты считаешь, что раз у тебя отношения с мужчиной, то ты что-то можешь понимать в отношениях с женщиной?

– Конечно! Расскажи мне, что произошло. Данду не понравилось платье?

– Романза!

– Платье страшное? В нем ты похожа на пирожок с начинкой?

– Ты идиот! – расхохоталась она.

– Он заглядывается на других девчонок?

– Я его убью!

– Так вот оно что! Он засматривается на другую!

– Ты же знаешь, что это не так! – Она заплакала, но продолжала хохотать.

– Эта девушка красивее тебя?

– Надеюсь, эта отрава тебя убьет!

– Да что ты? Вранье!

– Надеюсь, как-нибудь ночью ты свалишься с этого дерева.

– Сонте, мне же будет ужасно больно!

– Надеюсь, ты наконец влюбишься в женщину!

– Хватит!

К дереву подбежала ящерица, подняла взгляд на хохочущих брата и сестру и уползла по своим земноводным делам.

Когда они были детьми, отец после регулярного посещения храма разлучил его с женщинами, оставив обиженно надувшую губы Сонтейн с матерью и служанками. Папа повез его к дяде Лео, своему лучшему другу. Они обычно подъезжали к круглой хижине ближе к вечеру. Лео видел их и кричал в окно:

– Малыш, хочешь посмотреть, что дядя Лео сегодня приготовил?

Новые игрушки. Как всегда. Едкий запах свежей краски. Романза ложился на пол в маленькой комнатушке и двигал игрушечные корабли под стулья и между папиными ногами, а тот шутливо жаловался, что ногам щекотно. Мужчины пили крепкий ром и ловили ртом пьяных бабочек прямо на лету, а также обсуждали коммерческие проекты. Романза потом выбегал во двор, волоча за собой на веревочке игрушечную повозку под одобрительные возгласы Лео. Дядя Лео, с его косматой бородой, был лучшим взрослым из всех, кого знал мальчик. Дядя Лео врал только в самых крайних случаях, когда не врать было нельзя и чтобы кого-то не обидеть. Он был очень обходительный и всегда слушал, не перебивая – не то что другие взрослые.

– Быстрее, Заза!

– Жители Попишо терпеть не могут торопиться! – резко возразил папа. Иногда он глотал чересчур много бабочек.

– Боже мой, Берти, успокойся!

– Да с кем ты, сволочь, разговариваешь?

Романза вполз под стол и сел там, скрестив ноги, прижав ладони к лицу и заткнув пальцами уши. Он не любил, когда папа вел себя так мерзко. Дядя Лео сказал, что пора увозить Зазу домой, ему так не кажется?

– Да что ты знаешь о детях? – насмешливо заметил папа. – Что-то я не вижу тут Данду.

– Берти, он же у матери живет. Там ему самое место. Не могу же я растить мальчишку в одиночку.

По дороге домой отец держал его за руку.

– Ну, так какая игрушка тебе понравилась, а, мой необычный мальчик? Как думаешь, смогу я их продавать по всему миру?