Кортни Салливан - Друзья и незнакомцы

Все это время они отказывались принимать его финансовую помощь. Деньги означали власть, которой отец теперь над ними не имел.

Шарлотта перебралась в апартаменты на берегу океана на островах Теркс и Кайкос. Три дня в неделю она преподавала йогу в пятизвездочном отеле. И вела аккаунт в «Инстаграме», она обожала напоминать Элизабет, что стала верифицированным пользователем с семьюдесятью пятью тысячами подписчиков.

– Она не может жить только на это, – неоднократно повторял Эндрю. – Это невозможно. Ваш отец, должно быть, посылает ей деньги.

– Я точно знаю, что это не так, – отвечала Элизабет, не вдаваясь в подробности.

Долгое время Шарлотту спонсировал ее жених Мэттью, финансист, который, как и их отец, зарабатывал на теневых сделках с недвижимостью. Три года назад она отменила свадьбу. Переехала на острова, завела аккаунт в «Инстаграме».

– Сколько у нее всего купальников? – удивлялся тогда Эндрю.

На каждой фотографии на Шарлотте был новый купальник. Фотографии она подписывала вдохновляющей чепухой о мечтах, призвании и поиске себя.

Очевидно, она знала, что делает. Когда бы сестры ни говорили, Шарлотта всегда рассказывала о косметических компаниях и брендах дорогих босоножек, которые присылали ей свою продукцию для рекламы. Сеть бутик-отелей по всему Карибскому бассейну спонсировала ее проживание, заселяя ее в роскошные номера, где она позировала полуобнаженной у окна, глядя на океан сквозь прозрачные струящиеся шторы.

И все-таки, как часто замечал Эндрю, оставалось неясным, как Шарлотта платит по счетам. До того дня, как она позвонила Элизабет в слезах и сказала:

– Не ненавидь меня, но мне придется позвонить папе. Я на мели. Не просто на мели, если честно. Я по уши в долгах.

– Насколько больших долгах? – уточнила Элизабет.

– Двести пятьдесят.

– Двести пятьдесят тысяч долларов?

– Развитие бизнеса оказалось не дешевым, понятно? Камера, одежда, перелеты, пускание пыли в глаза. Но это все скоро окупится. Скоро я планирую заработать за раз в два раза больше той суммы, которую должна.

Элизабет никогда раньше не слышала, чтобы ее сестра называла то, чем она занимается, бизнесом.

– Каким образом? – спросила она.

– Я не собиралась никому рассказывать, пока не будет подписан контракт. – ответила Шарлотта. – Но я веду переговоры насчет огромной сделки с «Энтузиумом».

– Это что такое?

– Таблетки для похудения.

– Ты принимаешь таблетки для похудения?

– Боже, нет. Они для отчаявшихся толстяков. Моя фигура – это типа какими они станут после таблеток.

– Но тебе придется говорить, что ты их принимаешь.

– Разумеется. Что я хочу сказать – деньги мне нужны раньше, чем будет заключена сделка. Я подумала, ну что такого, если я попрошу их у папы. Это даже не будет считаться, что я их выпросила. Просто одолжила. Как только со мной подпишут контракт, я сразу же ему их верну.

– Не делай этого, – попросила Элизабет. – Ты что-нибудь придумаешь. Когда у тебя уже такой большой долг, что случится, если ты подождешь еще месяц-два прежде, чем заплатить по кредитке?

– Это может занять больше месяца или двух. Америкэн Экспресс посылает в мой дом коллекторов. Это плохо. Я могу потерять все. На маленьком острове слухи разлетаются быстро. Ты можешь себе представить, как это скажется на моем бренде?

– Твоем бренде?

– Мне нужно скинуть с плеч этот груз, – сказала Шарлотта. – Решение я приняла. Просто подумала, что предупрежу тебя перед тем, как позвоню ему.

У Элизабет колотилось сердце. Она сделала все возможное, чтобы отец не имел над ней власти. Это было ради нее самой. Но ее потребность в том, чтобы Шарлотта поступила так же, объяснялась просто – желанием его наказать. И отказываться от этого желания она не хотела.

– Давай я дам тебе в долг, – предложила она.

– Серьезно? – фыркнула Шарлотта.

На следующий день Элизабет перевела ей нужную сумму, уже сомневаясь в правильности своего решения.

На сберегательном счете хранилось чуть больше трехсот тысяч долларов – когда она о них думала, то чувствовала защищенность и гордость от того, что скопила их сама. Почти всю эту сумму она перевела сестре.

Чтобы успокоиться, она напоминала себе, что дала их в долг. Но прошло два года. Контракт так и не был подписан. Каждый раз, когда Элизабет про него спрашивала, Шарлотта заверяла, что они обсуждают последние детали.

В моменты особенного уныния Элизабет просматривала каждый комментарий под постами сестры в социальных сетях в попытках найти хоть какие-то зацепки, подсказывающие, когда сделка будет совершена.

Тем временем Шарлотта занимала еще больше. Суммы были по большей части небольшими, но они накапливались. Счета за машину, жилье. Чек в ресторане на триста долларов, когда ее кинул какой-то придурок, не заплатив после того, как они поругались.

Когда она соглашалась одолжить ей деньги, Элизабет понятия не имела, что Эндрю собирается увольняться. Его зарплата покрывала их расходы на проживание, ЭКО, да на все, честно говоря. Когда они съехались, она продала свою однушку, и они вместе купили квартиру в Бруклине, оказавшейся отличной инвестицией. Новый дом им удалось купить сразу же на деньги с продажи квартиры.

Но жить в принципе дорого.

Сейчас они оба не слишком хорошо зарабатывали. Элизабет переживала из-за денег так, как не случалось с тех пор, когда она отказалась брать их у отца. Сумма на сберегательном счете стремилась к нулю с каждым ужином не дома, с каждым походом за продуктами – об этих расходах ей даже не приходилось особенно думать, когда Эндрю трудился на прежней работе.

Он не имел ни малейшего представления о стоимости их жизни. Не представлял, сколько за эти годы она потратила на постельное белье, ковры, мебель, посуду – все то, из чего складывается уют в доме.

Они привыкли к определенному образу жизни. Элизабет не могла отказаться от органических ягод, фермерских яиц с омегой-3, хорошего кофе, экологичного средства для мытья посуды, стоившего в три раза дороже обычного. Даже если бы она от всего этого отказалась, такие разительные перемены могли бы навести Эндрю на подозрения.

Элизабет давно ничем не баловала себя. Когда закончилась ее дорогая уходовая косметика из Блумингдейла, она заменила ее кремами и сыворотками из ближайшей аптеки. Вряд ли они работали хотя бы вполовину так же, но, возможно, ей просто так казалось. В прачечной у нее висело неношенное дорогое платье с биркой. Она берегла его на крайний случай, если вдруг ей понадобится надеть что-то новое, то, что она больше не могла себе позволить.

Элизабет сказала сестре, что у них мало денег. Но добавила, чтобы та все равно к ней обращалась при необходимости. Но нужды Шарлотты все не заканчивались. Элизабет так и не рассказала Эндрю о долге. Он думал, что у них есть сбережения на черный день, что они себя обезопасили. Она оправдывала себя так: пока муж не спросил прямо, а она не ответила, ложью назвать это нельзя. Все еще можно было исправить.