Сандра Сиснерос - Карамело

Именно так!

И было бы правильно, если бы она тоже плела бахрому для шалей, но, когда она была еще слишком мала даже для того, чтобы заплетать себе косички, ее мать умерла, не посвятив ее в язык узелков и розочек, не раскрыв секреты шелка и artisela [177] Искусственный шелк , хлопка и иката. Ее не было рядом с ней, чтобы, взяв ее руки в свои, провести ими по высушенной коже змеи, дабы пальцы ощутили ее ромбический рисунок.

Когда Гильермина отбыла в мир иной, то оставила после себя незаконченную rebozo, такую сложную, что ни одна женщина не могла бы завершить работу, если только не распустила бы ее и не начала все сначала.

– Compadrita [178] Землячка , прости, я попыталась, но не смогла. Я потеряла зрение, распустив всего несколько дюймов.

– Оставь все как есть, – сказал Амбросио. – Пусть шаль так и останется незавершенной, как ее жизнь.

Даже притом что половина бахромы свисала с шали в виде ниток, похожих на волосы русалки, это была самая что ни есть изысканная rebozo с пятью tiras [179] Полосы , изделие, в котором сочетались полоски цвета ириса, лакрицы и ванили, всё в черных и белых крапинках – вот почему такой узор называется caramelo . Шаль была гладкой и мягкой, прекрасного качества, невесомая, а потрясающей работы бахрома напоминала о залпах фейерверков на поле подсолнухов, но продать ее было совершенно невозможно из-за незаконченной rapacejo [180] Бахрома . В конце концов о шали забыли, и Соледад разрешили играть с ней.

После внезапной смерти Гильермины Амбросио почувствовал потребность жениться еще раз. У него были ребенок, его дело и жизнь впереди. Он завязал отношения с вдовой пекаря. Но, должно быть, в его жизни наступила черная полоса, и эта чернота проникла в сердце Амбросио Рейерса. А иначе как еще объяснить его темные дела? Его новая жена, горькая женщина, выпекавшая из теста имбирных поросят, сахарные ракушки и маслянистые рожки, украла у него всю его сладость.

Потому что, по правде говоря, вскоре после женитьбы Амбросио Рейерс утратил интерес к дочери и поступил как человек, помнящий вкус сладкого, но более не жаждущий его. С воспоминаниями было покончено. Он забыл о том, как некогда любил свою Соледад, как ему нравилось сидеть рядом с ней на солнышке в дверном проеме, о том, что ее макушка пахла теплым ромашковым чаем и что этот запах делал его счастливым. Как он любил целовать родинку на ее левой ладони со словами: «Эта маленькая родинка моя, правда?» Как, когда она просила несколько centavos на chuchuluco , он отвечал: «Это ты моя chuchuluco », и делал вид, будто сейчас съест ее. Но пуще всего сердце Соледад разбивало, что он никогда больше не спрашивал у нее: «А кто моя королева?»

Он больше ничего этого не помнил – может ли такое быть? Это похоже на сказку «Снежная королева», маленькие осколки зеркала тролля попали ему в глаз и в сердце, и он чувствовал лишь легкую боль, когда думал о своей дочери. Если бы только он думал о ней чаще, то, может, зло вышло бы из него вместе со слезами. Но Амбросио Рейес, когда дело доходило до болезненных мыслей, поступал как и большинство людей. Он предпочитал вообще не думать. И тем самым позволял своей памяти становиться все более грязной и слабой. Как коротка жизнь и как долги сожаления! И ничего с этим не поделаешь.

Бедная Соледад. У нее было детство без детства. Она никогда больше не узнает, каково это, когда отец держит тебя на руках. Некому было что-то посоветовать ей, погладить ее, назвать ласковым словом, успокоить или спасти. Никогда больше ее не коснутся любящие материнские руки. Она не почувствует на своей щеке ее мягкие волосы, а только бахрому незаконченной шали, и нервные пальцы Соледад вновь и вновь сплетают эту бахрому, расплетают и опять сплетают. «Прекрати!» – кричит ей мачеха, но ее пальцы никогда не перестают делать это, даже когда она спит.

Она была тридцатью тремя килограммами горя, когда ее отец отослал ее к своей двоюродной сестре, живущей в Мехико. «Это ради твоего же блага, – сказал он. – Ты должна быть благодарна мне». В этом убедила его новая жена.

– Не плачь, Соледад. Твой папа просто думает о твоем будущем. В столице у тебя будет больше возможностей, ты получишь образование, встретишь там людей получше, чем здесь, сама увидишь.

Так что эта часть истории, будь она fotonovela или telenovela, могла бы получить название Solamente Soledad, или Sola en el mundo , или Это не моя вина, или же Historia [181] Только Соледад (soledad – одиночество)… Одна в целом свете… История моей жизни .

Незаконченная caramelo rebozo, два платья и пара стоптанных туфель. Вот что получила она на прощание, да еще отец сказал: «Пусть Господь позаботится о тебе», и она поехала к его кузине Фине в столицу.

Соледад будет помнить слова отца. Столько, сколько нужно, но не более того. И хотя это было наставлением о том, сколько красителя следует взять, чтобы сделать черную rebozo черной, кто знает, не оказались ли они для нее руководством ко всей ее жизни.

* Злосчастная императрица Шарлотта была дочерью короля Леопольда Бельгийского и женой добронамеренного, но глупого австрийца, эрцгерцога Максимилиана фон Габсбурга. Император Максимилиан и императрица Карлота были возведены на трон Мексики в 1864 году недовольными мексиканскими консерваторами и духовенством, верящими в то, что иностранная интервенция поможет Мексике стабилизироваться после плачевного правления Санта-Анны, который, напоминаем, отдал половину страны Соединенным Штатам. Марионеточные монархи находились у власти в течение нескольких лет, убежденные в том, что это был выбор мексиканцев, пока местные уроженцы не забеспокоились и Франция не вывела из Мексики свои войска.

Карлота уехала в Европу в надежде заручиться помощью Наполеона III, обещавшего ей свою поддержку, но у Франции и без того было немало проблем. Он отказался принять ее. Покинутая и безумная Карлота, пережившая тяжелое психическое потрясение, стала страдать манией преследования, она была уверена в том, что ее хотят отравить. В отчаянии она попыталась получить помощь у папы Пия IX и стала единственной женщиной в истории, которая провела ночь в Ватикане: она отказывалась уезжать оттуда и настаивала на том, что это единственное место, где ее не настигнут наполеоновские наемные убийцы.

Тем временем в Мексике Максимилиано был расстрелян под Керетаро в 1866 году. Карлоту наконец убедили вернуться к ее семье в Бельгию, где она жила в заточении в обнесенном рвом замке вплоть до своей смерти в 1927 году; она умерла в возрасте восьмидесяти шести лет.

Я забыла упомянуть, что на место Максимилиано заступил не кто иной, как Бенито Хуарес, единственный чистокровный индеец, ставший правителем Мексики. Голливудская версия событий приведена в снятом Джоном Хьюстоном в 1939 году фильме «Хуарес» с непревзойденной Бетт Дэвис – кем же еще? – в роли безумной женщины.