Мэриэнн Кронин - Сто лет Ленни и Марго

Накануне торжественного открытия Временная Сотрудница пришла убедиться, что в студии все готово. Кабинет получился просторный (ведь под него отвели два помещения, где раньше располагался компьютерный склад) и имел еще одно преимущество – большие окна с двух сторон, а значит, естественное освещение. Были здесь и шкафы с художественными принадлежностями, и книги по искусству, и маркерная доска для учителя, и столы со стульями разной высоты и удобства для пациентов с любыми потребностями, и раковина, чтобы кисти мыть, а одна стена завешана демонстрационными досками с тесемками и прищепками – тоже на разной высоте, чтобы рисунки сушить.

Она обвела комнату взглядом. Все было готово, все замерло в ожидании. Карандаши еще целы, столы чисты, а раковина сияет белизной, и пол не закапан краской. Скоро настанет день, подумала она, и эта комната загудит, оживет, наполнится цветом и экспрессией. Здесь пациенты найдут утешение. Здесь их услышат. Здесь они на время перестанут быть “больными” и станут просто людьми. Прежде чем запереть дверь, она вдохнула запах свежевыкрашенных стен и напомнила себе, что всего лишь пару месяцев назад здесь был бестолковый склад компьютерной техники.

В день торжественного открытия Временная Сотрудница приехала на работу, чуть живая от волнения. Ей не терпелось рассказать всем о студии, но главное, не терпелось показать ее пациентам. Что будет, когда они войдут и приступят к делу, – этого она не могла вообразить. Какие истории поведают их первые рисунки?

Явившись в кабинет в новом, специально купленном костюме, она все никак не могла понять, почему Начальник так сдержан, избегает ее взгляда и вообще атмосфера какая-то… невеселая. Она показала ему на смартфоне пост в твиттере, пробежалась по программе открытия.

– Слушай, мне совсем не хочется ставить тебя в неловкое положение, особенно сегодня, – Начальник запустил пальцы в остатки своих волос, – но нам нужен учитель рисования, а бюджет урезали и временным сотрудникам надо за работу в выходные платить..

Сердце Временной Сотрудницы забилось быстрее – она, конечно, надеялась, что он попросит, если уж говорить правду. В студию потребуется учитель, это было ясно, а Начальник все тянул и не нанимал. Он знал, что у нее степень по искусству – так кого еще брать? Сотрудница стиснула пальцы.

– Словом, я нанял женщину, и ей придется платить больше, чем предполагалось, так что мы не сможем перезаключить с тобой договор в конце месяца – средств нет. Но, пожалуйста, поприсутствуй на открытии. И формально твой договор действует еще три недели.

Секунды три-четыре Временная Сотрудница улыбалась, пока ее ошеломленный мозг пытался сообщить рту, что улыбка тут неуместна.

Пришло время давать интервью для телевидения. Временная Сотрудница повела журналистов в студию, помогла им снять маленьких пациентов, приглашенных на торжественное открытие. (“Только с переломами, пожалуйста, чтобы не слишком тягостно, раковых больных не нужно” – такова была инструкция Начальника.) Затем ведущий поставил и ее вместе с детьми – Временная Сотрудница показывала им, как изобразить звезду, и ребята рисовали – густой желтой гуашью на черном фоне, а камера делала панорамную съемку. Затем взяла крупным планом Начальника, который явился с деловым видом, источая невыносимый аромат поддельного “Гуччи” и всем давая понять, что он – руководитель проекта. Ему прицепили микрофон – подготовили к интервью, которое покажут в вечерних новостях – в 18.00 и 22.30. Временная Сотрудница медленно поднялась с места и покинула помещение.

Она сдерживала слезы всю дорогу до кабинета. А там выложила на пол бумагу из коробки, поспешно собрала в нее свое добро: кружку, фоторамку, бумажные салфетки. Она думала, вещей будет гораздо больше, поэтому даже свои записи и образцы краски для студии аккуратно поместила в коробку. Оставила пропуск на столе у Начальника и захлопнула за собой дверь.

Мысли ее затуманились – от избытка эмоций. Она хотела выбраться из здания, прежде чем съемочная группа, дети и журналисты выйдут в коридор, – встреча с ними была бы невыносимой. Но без пропуска воспользоваться служебным входом Временная Сотрудница не могла, только главным, а как к нему пройти – не помнила. Заплутав в лабиринте больничных коридоров, она бросилась бежать.

И девочку в розовой пижаме заметила, только налетев на нее.

Сотруднице удалось удержать равновесие, а девочке в пижаме нет. Споткнувшись, она рухнула на пол. Горкой костей в розовом.

Сотрудница пробовала извиниться, но выдавить смогла лишь какое-то кудахтанье. Медсестра, сопровождавшая девочку, села рядом с ней на корточки и крикнула шедшему мимо уборщику, чтобы прикатил инвалидную коляску. Лица девочки Сотрудница не увидела, разглядела только худые руки, пока сестра суетливо усаживала свою подопечную в коляску и увозила. Сотрудница кричала извинения им вслед.

А вечером, вспоминая худые руки девочки, которую подняли и усадили в коляску, Сотрудница не могла уснуть – несколько бокалов мерло плескалось внутри, совсем не облегчая, однако, ее раздумий. Она не могла туда вернуться. Но должна была.

На следующий день Сотрудница решила разыскать девочку в розовой пижаме и позвонила в детское отделение. На вид лет шестнадцать-семнадцать, светлые волосы и эта самая розовая пижама – других примет она не могла сообщить. Минут сорок ее просили подождать, переводили на другую линию, расспрашивали о цели звонка, а она выдумывала, кем приходится этой пациентке, и наконец Сотруднице назвали палату, где девочку предположительно можно найти.

Вот так Временная Сотрудница и оказалась у моей кровати – в руке букетик желтых шелковых роз, на лице раскаяние.

Пожалуй, Временная Сотрудница оказалась симпатичнее, чем вы могли себе представить. И выше ростом. Только очень уж боязливая. Удивилась, кажется, что кости мои не стеклянные и не расколются, если она присядет на край кровати. Как видно, у нас общие корни, сообщила Временная Сотрудница, ведь ее отец тоже швед. Или швейцарец. Она не помнит. Важная, конечно, деталь. Но после она сообщила кое-что поважней.

Нужно спросить у Джеки, можно ли мне пойти в студию, сказала Новенькая Медсестра. Это не я решаю, сказала Джеки, и Новенькой Медсестре пришлось искать врача, который подтвердил бы, что меня можно допустить в новую художественную студию для пациентов и я не подвергнусь риску чем-нибудь заболеть, заразиться и трубку моей капельницы не перегрызут бешеные волки.

Новенькая Медсестра все не возвращалась. Дожидаясь ее, я читала старую утреннюю газету. Уборщик Пол иногда оставляет их для меня на прикроватной тумбочке. Больше всего люблю местные газеты – для них весь остальной мир не существует, важно только, что при здешней начальной школе открыли естественный сад, а старушка связала покрывало для нуждающихся. Дети становятся на год взрослее, подростки выпускаются из школ, дедушек и бабушек провожают в последний путь. Всё здесь невелико и поддается управлению, все сходят в могилу в свой черед.