Джанелль Браун - Красивые вещи

– Они – основатели «Liebling Group», фирмы, занимающейся инвестициями в недвижимость и находящейся в Сан-Франциско. Они входили в список пятисот самых богатых семейств США по версии журнала «Fortune», но я так думаю, некоторое время назад они выбыли из этой когорты. Но при этом они со «старыми деньгами», в какой-то мере короли Западного побережья. Франциско. Они входили в список пятисот самых богатых семейств США по версии журнала «Fortune», но я так думаю, некоторое время назад они выбыли из этой когорты. Но при этом они со «старыми деньгами», в какой-то мере короли Западного побережья.

– И ты их знаешь?

Лахлэн смотрит на меня с таким выражением лица, словно я его каким-то образом предала, до сих пор скрывая такие ценные связи.

Из глубины всплывают воспоминания. Темнота в этом коттедже, даже тогда, когда заходящее солнце искоса светит в окна. Еще то, как покрывало (тогда оно было синее, шерстяное, сотканное с рельефом) царапает мои оголенные бедра. Пенистые пороги реки на картине и вода, изображенная настолько реалистично, что кажется, что она вот-вот перельется за край рамы и намочит меня. Мягкие рыжие кудряшки юноши, от которого пахло чем-то похожим на марихуану. Ранимость, чувство потери. Ощущение, будто бы что-то очень дорогое внутри меня впервые вытащили на свет.

Тогда это казалось таким важным… Как же я смогла забыть?

Я потеряна во времени. Такое чувство, словно я отлетела кубарем на десяток лет назад и оказалась в теле стеснительной толстушки, какой когда-то была.

– Я была с ними знакома. Совсем немного. Давно. Я год прожила в Лейк-Тахо, училась здесь в девятом классе школы. Дружила с их сыном. – Я пожимаю плечами. – Все как в тумане, честно. Я была маленькая.

– А похоже, ты с ними была знакома ближе. – Лахлэн возвращается к фотографиям, внимательно их разглядывает. – Погоди… А эта женщина…

– Ванесса.

– Ванесса. Она тебя вспомнит?

Я качаю головой:

– В то время, когда я здесь жила, она уехала и училась в университете. Я в основном общалась с ее братом. А с ней виделась всего один раз, недолго, двенадцать лет назад. Так что она ни за что не вспомнит меня теперь. Я выгляжу совсем не так. Тогда я была толстая и красила волосы в розовый цвет. В тот раз, когда мы случайно встретились на пути, она на меня толком и не посмотрела.

Ту встречу я помню ясно. Помню, как Ванесса скользнула по мне взглядом – так, будто я настолько никчемна, что ей нет никакого смысла уделять мне свое драгоценное внимание. Помню, как вспыхнули мои щеки под толстенным слоем косметики, с помощью которой я пыталась прятать свои подростковые прыщи. Я чувствовала себя такой незащищенной…

А вот Бенни меня сейчас мог узнать, но я знаю, где он живет. Не в Стоунхейвене.

Я не готова думать о нем. Я выбрасываю его из своих мыслей и выхожу на канал Ванессы в Инстаграме, чтобы познакомить с ней Лахлэна.

Лахлэн листает фотографии. Делает паузу на снимке, сделанном в Венеции. Ванесса в гондоле. Подол платья от Валентино колышется на легком ветру. Я вижу, что Лахлэн замечает отработанную привлекательность Ванессы и то, как она нарочито игнорирует гондольера. Ее взгляд безмятежен. Живописный канал и вспотевший от работы на веслах старик словно бы существуют только ради ее услаждения.

– Я все-таки не понимаю. Если она так богата, зачем она сдает этот домик смотрителя?

– Думаю, ей одиноко. Отец умер, она только что разбежалась с женихом и уехала из Нью-Йорка. Стоунхейвен – очень уединенное место. Наверное, ей компания нужна.

– И этой компанией станем мы.

Лахлэн просматривает фотографии Ванессы, и я вижу, что он уже производит в уме расчеты. Он явно начал продумывать наши планы – как мы ненавязчиво и плавно добьемся того, чтобы Ванесса впустила нас в свой мир, как мы найдем ее слабые места и примемся на них давить.

– Так… И на что мы тут глаз кладем? Антиквариат? Фамильные драгоценности? Все эти дамские сумочки из ее коллекции?

– На этот раз не антиквариат, – говорю я и замечаю, что слегка дрожу.

Может быть, потому что не могу поверить, что наконец снова открываю эту дверь столько лет спустя. Я ощущаю теплую волну мстительного предвкушения, а под этой волной звучит шепот неверия в то, куда меня увели последние десять лет. От этого идиллического коттеджа на берегу озера в этот задрипанный отель, где я строю планы мошенничества и воровства в компании с отъявленным жуликом. Я вдруг осознаю, что готова нарушить два правила, которые сама придумала: не становиться алчной. Брать только то, о чем хозяин не будет сожалеть.

– Где-то в главном доме Стоунхейвена спрятан сейф, – говорю я. – В этом сейфе должен лежать миллион долларов наличными. И обрати внимание, я знаю кодовую комбинацию цифр.

Лахлэн, лежащий рядом со мной, настораживается:

– Бог ты мой, Нина. Ты столько от меня скрывала. – Он прижимается ко мне, дышит мне в висок. Холодный кончик его носа прижимается к мочке моего уха. – Скажи, – шепчет Лахлэн, – а кто же лишил тебя девственности – Либлинг или этот самый смотритель?

Мы с Лахлэном покидаем Южную Калифорнию солнечным утром, когда окна кафе открыты нараспашку и люди завтракают под открытым небом. Когда мы добираемся до предгорий Сьерра-Невады, температура падает на тридцать градусов [29] По Фаренгейту. и на небе собираются дождевые тучи.

Мы останавливаемся в небольшом городке на середине горного склона и едим гамбургеры в ресторанчике, стилизованном под времена «золотой лихорадки» и называющемся «Бургер пионеров» [30] Пионерами в американской традиции называют первопроходцев, осваивавших новые земли на континенте. . Столики накрыты красно-белыми клетчатыми скатертями, по стенам развешаны тележные колеса. Ближе к двери женского туалета на стене красуются лесные звери, вырезанные из пней. Мне приносят на удивление хороший бургер и на удивление паршивую жареную картошку.

Лахлэн аккуратно смахивает крошки с коленей и хмурится, глядя на пятно кетчупа на сорочке. Свои костюмы, сшитые на заказ, он оставил в Лос-Анджелесе, а собой взял джинсы и кроссовки.

– А тебя зовут… – внезапно произносит он.

– Эшли Смит. – Ощущение от этого имени у меня какое-то липкое. Оно словно бы хочет скатиться с моего языка, хотя я долго тренируюсь перед зеркалом. – Коротко Эш. А ты – Майкл О’Брайен, мой верный бойфренд. Ты боготворишь землю, по которой я хожу.

– Чего ты в полной мере заслуживаешь, – кисло поддакивает Лахлэн. – А родилась ты…

– В Бенде, штат Орегон. А у тебя отпуск, ты преподаешь…

– Продвинутый английский в Marshall Junior College. – Лахлэн улыбается. Его явно забавляет мысль о том, что он обучает молодежь будущего. – Я же хороший профессор?