Фиона Валпи - Парижские сестры

Глядясь в зеркало, она поправила медальон на его тонкой серебряной цепочке так, чтобы он лежал ровно на вырезе из бисера чуть ниже тонких крыльев ее ключицы.

Она на мгновение положила руку на живот, пытаясь успокоить внутри трепещущих от волнения бабочек. Будет ли он здесь? Вспомнил ли он обещание, которое они дали друг другу в канун Рождества – снова встретиться на этом месте 31 декабря? Имел ли он именно это в виду?

В тот вечер в баре на улице Риволи он решил угостить их напитками. Официант поставил ей и её подругам бокалы, а затем указал на блондинистого немецкого офицера в баре, который их заказал. Ее подружки хихикнули и кивнули, так что мужчина воспринял это как приглашение, причем ему это показалось настолько ясным, что он решительно отодвинул стул и стал продираться сквозь толпу гуляк в канун Рождества. Он представил двух своих коллег, а затем повернулся, дабы обратить свое драгоценное внимание на Клэр, устремив свои синие, как лёд, глаза, чтобы похвалить ее платье. Он свободно говорил по-французски. И время от времени, отворачиваясь в сторону, шутил со своими друзьями на немецком, которого она не понимала. Он был старшим офицером в группе и явно пользовался популярностью, а в тот вечер весело проводил время, заказывая за свой счёт всем всё больше напитков. В конце вечера, помогая ей надеть пальто, он предложил встретиться здесь сегодня вечером, чтобы отпраздновать конец старого года.

– Вы когда-нибудь пробовали шампанское? – спросил он. – Ах, нет? Такая искушенная француженка? Я удивлен. Что ж, давайте посмотрим, сможем ли мы это исправить.

Она была польщена тем, что из трех швей он выделил именно ее, так что другие девушки дразнили ее по этому поводу, когда они спешили назад в квартиру, чтобы успеть до наступления комендантского часа. Перед тем, как заснуть в канун Рождества, она прошептала его прощальные слова: искушенная француженка. Он был красив и богат, но самым соблазнительным из всего было то, какой он видел ее, как отражал в себе этот образ, словно создавая кого-то нового, взрослого и опытного человека, женщину, которой ей хотелось быть.

Нервно передвигая медальон у себя на шее, она снова поправила платье на бедрах. Затем она стала протискиваться сквозь толпу гуляк, собравшихся наверху лестницы, смеющихся и восклицающих, как рады они встрече со старыми друзьями, и начала спускаться в бальный зал. Она вгляделась в толпу, и ее лицо озарилось застенчивой улыбкой, когда она увидела его, машущего ей из-за стойки. Она продолжила спускаться по лестнице, держа край юбки в руке, не обращая внимания на восхищенные взгляды, которые некоторые мужчины устремляли ей прямо в глаза.

– Вы пришли! – воскликнул он, привлекая ее к себе. – У меня просто слов нет, до чего я рад, что сегодняшний вечер я проведу в компании с самой красивой девушкой во всем ресторане!

– Спасибо, Эрнст. – Клэр покраснела, она не привыкла получать комплименты. – Вы тоже прекрасно выглядите. Мне даже потребовалось время, чтобы узнать вас без формы. – Она провела кончиками пальцев по рукаву его пиджака.

Он наклонился, чтобы насмешливо поцеловать ее руку, его голубые глаза блестели от удовольствия.

– Да, редкая ночь, когда не приходится дежурить. И до чего же приятно надеть на себя обычную одежду.

Он повернулся к бармену, одновременно подмигнув и кивнув, и тот подозвал шедшего мимо официанта, сказав:

– Позаботься об этом господине. Подай шампанского. И посади за столик возле ансамбля.

– Oui [15] Да ( фр. ). , мсье. Пожалуйста, следуйте за мной.

Эрнст и Клэр пробирались между переполненными столиками, которые окружали танцпол, и официант наконец из-за одного такого столика, расположенного в огороженной красной веревкой секции, пододвинул к ним стулья. Они сели, и через несколько мгновений официант вернулся; разгладив льняную скатерть, он поставил на стол ведро со льдом и стаканы. Взмахнув белой дамасской салфеткой, он открыл бутылку Champagne Krug [16] Champagne Krug – марка высокосортного шампанского. и налил, выдержав умелую паузу, чтобы дать пене осесть, прежде чем она доберется до краев бокалов, а затем уложил бутылку в серебряное ведро и обмотал дамасскую салфетку вокруг ее горлышка.

Клэр светилась в тот вечер, словно золотящиеся в бокале пузырьки. Её подхватила волна эйфории. Наконец-то! Это была жизнь, о которой она всегда мечтала. На несколько часов она могла забыть о промозглом ателье, головных болях и постоянном голоде, танцуя под позолоченным потолком в объятиях красивого молодого человека, дыша воздухом, опьяняющим запахом духов и сигаретного дыма. Они снова пили шампанское и заказывали устриц, Эрнст разговаривал и шутил с другими немцами, которые присоединились к ним за соседними столиками внутри сектора, очерченного красной бархатной веревкой, а она сидела, улыбалась и смотрела, как другие женщины с завистью наблюдали за ней.

– Пойдемте, – наконец сказал Эрнст, посмотрев на часы. – Один последний танец, а потом я должен проводить вас, пока не наступил комендантский час.

На выходе он забрал ее пальто у женщины перед шляпной стойкой и небрежно бросил пару франков в тарелку, вызвав у нее улыбку и даже пожелание им обоим счастливого Нового года.

Они пошли назад через реку, и ей казалось, что ее ноги во взятых напрокат туфлях едва касаются земли; они слились с потоком празднующих, которые тоже спешили по домам, хотя новогодняя ночь оставляла еще несколько часов для отдыха. Он держал ее за руку, когда они проходили под воздушными контрфорсами Нотр-Дама, а затем потянул в сторону, вниз по ступенькам к набережной реки прямо перед тем, как пересечь мост Двойного Денье на rive gauche [17] Левый берег ( фр. ). . Там, где темные воды реки стекали по камням у их ног, он заключил ее в объятия и поцеловал.

Ее глаза светились, когда она улыбнулась ему, словно отражая свет звезд над ними, и он откинул назад ее светлые волосы, спрятав прядь за ее ухо и снова поцеловал ее.

В этот момент темной ночью рядом с Сеной она представила, каково это – влюбиться в него. И вдруг она поняла, что все, о чем она думала, чего ей хотелось прежде – красивой одежды, шампанского, чужой зависти – в конце концов не имело никакого значения. Все, что имело значение – быть любимой и иметь возможность ответить любовью на любовь. Это и было тем, чего она желала больше всего на свете.

На Рю Кардинале он покинул ее, еще раз поцеловав и прошептав:

– С Новым годом, Клэр. Думаю, он будет удачным для нас обоих, как считаешь?

Накрепко запомнив это предсказание счастливого будущего с участием «их обоих», она побежала вверх по лестнице в квартиру.

Чуть слышно напевая в ритм своему дыханию, она вытащила свой ключ из вечерней сумочки и отперла дверь. Тихо закрыв ее за спиной, она выскользнула из туфель, только сейчас почувствовав мозоли, натертые на пятках, и на цыпочках пошла в свою комнату, не желая развеять чувство радости, если вдруг придется делиться подробностями своего вечера с кем-нибудь из соседок.