Джой Уильямс - Подменыш

Мальчик помог им подняться на борт. Он завел мотор, а потом сел на корме в необычное плетеное кресло. Он отклонился на задние ножки и рулил одной рукой, а другой касался своей загорелой щеки. Белый свет воды плясал в его глазах.

Перл не верилось, что Джо всего девять. Он выглядел почти вдвое старше, как будто так старался остаться ребенком, что состарился раньше времени. Перл не могла не замечать его явную эрекцию. А Джо, казалось, не сознавал себя. Ведь у детей в таком возрасте не бывает эрекции, разве нет? Может, он просто валял дурака. Может, это был розыгрыш, вроде как в старых пьесах-моралите.

Странный ребенок молчал. Он сосредоточенно жевал резинку, словно его челюсти были лодочным мотором.

Было холодно, и Джо дал Перл оранжевую ветровку. Ей было очень холодно. У нее не было никаких предчувствий. Она не представляла, что ее ждет. Ей было несвойственно любопытство к вещам. Она считала это своего рода подарком, вроде дарованного таланта. Это защищало ее от разочарования, даже от тоски.

Она увидела серебристую луну в зеленом небе, словно солнце на восходе. Она забралась под руку Уокеру и почувствовала себя в безопасности, как древесное создание в полуночном гнезде. Когда они выдвинулись в путь, небо начало медленно сереть, окрашиваться матовым серебром, как внутренняя сторона ракушки. Мимо них пролетел одинокий баклан, почти вплотную, цвета железа в тумане. Время шло. Ей становилось теплее. День был на редкость бесцветным и стылым, но у нее возникало уютное ощущение. Она словно светилась, просвечивала изнутри, словно в этом путешествии в ней поселилось солнце, однако вместе с этим она чувствовала, как солнце становится чем-то другим – вот так запросто – она понимала, что уже никогда не сможет стать тем, чем была когда-то.

Туман поднимался клоками, становясь облаками. По обе стороны от них виднелся остров, зеленый и тихий. Они были в пути почти час. Семь миль. Это вполне могли быть семь лет. Ей подумалось, что в будущем это время покажется ей не таким долгим.

Когда до берега оставалось несколько сотен метров, Джо стал лавировать между скал сложными искусными маневрами, продвигаясь в маленькую бухту. Был почти самый прилив. С расстояния скал было не видно, но, перегнувшись через блестящий поручень, Перл различила под водой их неровные зубчатые верхушки.

– Как называется твой остров? – спросила она Уокера.

– Мы его никак не назвали, – сказал он, отвернувшись от нее на миг, чтобы закурить. – На картах он называется «Остров Сердце», и ты услышишь от некоторых жителей Морганспорта это название, но оно не имеет к нам отношения. Это не связано ни с какой бородатой байкой времен Войны за независимость, просто остров, как мне кажется, похож формой на сердце. С воздуха, во всяком случае, – он рассмеялся. – Можешь считать, что дом расположен в левом желудочке.

Джо вырубил двигатели и тихо провел лодку к причалу. Земля была совершенно безмолвна, и Перл ничего не увидела, даже ни единой птицы. У причала было пришвартовано еще несколько судов, как лощеных, так и знававших лучшие времена. Прилив продолжал наступать. Свежий ветер швырял волны о сваи. Уокер помог Перл подняться на причал, а затем помог Джо привязать швартовы. Неподалеку, на темном твердом песке, стоял старый «бьюик». Они сели в него.

– Теперь не лихачь, Джо, – сказал Уокер.

Перл с Уокером сидели на заднем сиденье. Салон заплесневел, и в обшивке виднелись глубокие прорехи. В дороге Перл смотрела на шею мальчика. Его профиль был плоским, отвернутым. Ветер полоскал его длинные белые волосы, закрывая лицо. Можно было подумать, что за рулем не мальчик, а старушка. Но затем Перл поймала его взгляд в зеркальце и увидела суровые глаза не по годам развитого ребенка. Уокер сказал ей, что Джо сам переделал старую машину, чтобы водить ее. Мальчик любил ковыряться в машинах. Когда ему было четыре, он вбил себе в голову, что его настоящий отец астронавт, и построил себе космический корабль, на котором попытался взлететь с крыши и в итоге переломал себе ноги.

Перл смотрела в изумлении на надменный и беспечный профиль мальчика.

– Боже правый, – сказала она.

Несколько долгих минут они ехали по дороге, не сильно отличавшейся от проселочной. Перл видела другие дороги, ответвлявшиеся от этой и уходившие петлями вдаль. Часть земли была расчищена под пастбища, но животных не было видно. Виднелось несколько маленьких деревянных загонов, тонувших в зарослях.

– Вы здесь разводите животных? – спросила она.

– Нет, это со времен деда Аарона. Прадеда, на самом деле. Он сделал состояние на животных, так или иначе. Дети все тебе о нем расскажут. Они от него без ума. Для меня он простой мясник. Но удачливый в деньгах.

«Бьюик» обогнул болото, за которым проглядывало море. Среди пышно разросшихся камышей и спартины на берегу стояло одинокое дерево. Высоко в его ветвях виднелось дощатое сооружение, детский домик.

– О, – воскликнула Перл. – У меня был такой. Мило здесь, правда? Острова такие милые. Это совершенно другой мир. Мне это нравится, – она понизила голос, чтобы Джо ее не услышал. – Мне нравится, как ты полюбил меня и привез сюда.

Ветви деревьев хлестали и царапали бока машины. Перл услышала издалека приятный перезвон церковных колоколов.

– Только не говори мне, что у вас тут своя часовня на острове, – сказала она беззаботно. – Или материковый бог недостаточно хорош для Томасов?

– Это просто дети играют с колоколом на доме, – сказал Уокер.

Затем Джо обогнул острый угол, и перед ними предстал дом. Колеса крутанулись на песке, и голова Перл легко качнулась от встряски. Небо было синим, кипуче-синим и живым. Оно заряжало Перл энергией, памятью, своего рода дееспособностью. Память возникала не через какой-то опыт, который она могла вспомнить. Это была почти химическая память, что-то врожденное. Безошибочная память.

Машина остановилась.

– Ну вот мы и приехали, – объявил Уокер Перл, а мальчику сказал: – Тебе нельзя забивать гвозди, Джо.

Джо пожал плечами и зевнул, явив огромный ком жвачки во рту. Перл отметила, что вспотела. Джо, казалось, смотрел сквозь нее. Взгляд у него был бдительным и влекущим, но ни на что не направленным. Перл почувствовала облегчение, когда он неожиданно повернулся и побежал к другому мальчику, возникшему из дома. Голову мальчика как будто покрывали перья.

Дом на первый взгляд показался Перл более-менее знакомым. Словно сезонный отель. Один из тех, в которых она, разумеется, никогда не бывала, но тем не менее могла узнать. Обширное трехэтажное строение с мелкой черепицей на крыше. Несколько комнат имели балкончики, на которых стояли потертые парусиновые стулья. Казалось, дом строился постепенно и довольно хаотично и при всей своей вычурности сохранял небрежность и простоту, которые порой богатые напускают на свои жилища. В окнах были старые граненые стекла, слегка выдававшиеся. Дерево было теплым и гладким, как кожа. Тут и там виднелся затейливый барочный декор. На крыше был флюгер в виде человека, стреляющего в волка. Второй этаж отделялся от первого ободом более светлого дерева, обильно декорированного. Перл показалось, что это резвящиеся путти [10] Скульптурное (возможно, и живописное) изображение купидонов или херувимов в эпоху Ренессанса. , хотя она не могла сказать наверняка. Дом опоясывала широкая веранда, на которой играли полдюжины детей. Некоторые совершенно голые.