Хэрриет Эванс - Место для нас

– Ничего себе! Часто приезжает домой?

– Все очень печально. Совсем не приезжает.

– Совсем?

– Уже много лет. У нее тоже есть дочка. Кэт. Живет в Париже. Мы вырастили ее… после того, как Дейзи… уехала.

Эта новость явно удивила Кэсси.

– Она бросила собственного ребенка?

– Да. Дейзи не поддается объяснению. Она… это непросто понять. Мы ею очень гордимся.

Привычная ложь давалась легко. На самом деле, теперь Дэвид много думал о Дейзи. Гадал, что с ней было не так, не виноват ли в этом он. Может быть, наследственность…

– А другая дочка, Дейви… как ее зовут?

– Флоренс – сущее дитя. Хотя очень высокая.

Кэсси встретилась с Дэвидом взглядом.

– Как отец.

– Как отец, да, и мы с ней очень близки. Она… – Дэвид немного помедлил. – Вся в науке. Она профессор, Кэсси. Искусствовед. Живет во Флоренции.

– Живет во Флоренции, и ее зовут Флоренс.

Дэвид улыбнулся.

– Да, верно.

Подошла ленивого вида официантка и поинтересовалась, будут ли они заказывать еду. Ее вопрос словно разрушил некие чары. Дэвид посмотрел на часы и отказался. Кэсси убрала бумажник в сумочку. Затем поцокала языком и спросила:

– Так чего же ты хочешь?

Дэвид вдохнул поглубже, не обращая внимания на трепещущую боль в груди.

– Я хочу, чтобы ты приехала в Винтерфолд. Чтобы ты со всеми познакомилась. Пока я не умер.

Кэсси рассмеялась. Ее смех изумил Дэвида – он был громким, утробным, немного истеричным. Кэсси смеялась и смеялась, пока не начали оборачиваться другие посетители паба, которым стало любопытно, что так рассмешило двух стариков за столиком в углу.

Отсмеявшись, Кэсси сглотнула сдавивший горло ком и допила остатки рома с колой.

– Нет, – сказала она. – Ни за что. У тебя своя замечательная жизнь, а у меня своя. Мы давно договорились. Хотела бы я, чтобы было по-другому, но нет.

– Нужно все открыть, исправить! Я хочу, чтобы это случилось прежде, чем… Я не знаю, долго ли протяну. Может, несколько месяцев, а может, несколько лет. Но…

Кэсси сжала запястье Дэвида. Ее глаза ярко сияли.

– Дейви, ты всегда говорил, что я умней тебя. Помнишь? Так вот послушай. Оставь прошлое в покое. Забудь, что повидался со мной, хорошо?

– Но разве для тебя ничего не значит семья, совсем ничего?

Дэвид попытался удержать руку Кэсси, однако она высвободила ее и встала.

– Да, мой дорогой, кое-что значит. Семья для меня означает боль и страдания, и с этим очень крепко связан ты. Живи, сколько тебе отпущено судьбой, и радуйся. – Кэсси поправила большой яркий шарф, не глядя на Дэвида. Голос у нее дрожал, но она решительно произнесла: – Да будет так, Дейви. Благослови тебя бог.

Карен Винтер сидела за маникюрным столиком, а девушка-маникюрша держала ее пальцы и удаляла кутикулу. За окном со свинцово-серого неба непрерывно лил дождь, и из-за этого золотистый батский камень [9] Особая разновидность известняка с фрагментами карбоната кальция. , из которого были выстроены дома, казался скучным, грязным песчаником. Пешеходы торопливо проходили мимо маникюрного салона, их фигуры за запотевшим стеклом расплывались в тусклые пятна. Карен рассеянно смотрела на экран настенного телевизора, настроенного на музыкальный канал.

Приглашение принесли сегодня утром, когда она выходила из дома. Что все это означало? Черт побери, что задумала Марта? Верна ли ее догадка?.. Вообще-то Карен сначала действовала, а уж потом размышляла. Когда у них гостила ее падчерица Люси, она доводила Карен до бешенства. Люси валялась в постели чуть ли не до обеда, драматично вздыхала, говоря по телефону, с бешеной скоростью набирала тексты эсэмэс, а свои мудрые мысли записывала в книжечку, которую именовала дневником. На взгляд Карен, все это выглядело ужасно претенциозно. Потом Люси являлась в кухню в середине дня и сообщала, что совсем не выспалась, потому что «много думала». Карен, которая была всего на десять лет старше Люси, хотелось прошипеть: « А ты не могла «много думать» и при этом разгрузить посудомоечную машину?»

Большая поклонница мотивационных книг по психологической самопомощи, Карен знала, что главным принципом эффективной жизни, как о том написано в книге « 7 навыков высокоэффективных людей », является поведенческая этика. Люси недоставало поведенческой этики. А у Карен она была, и поэтому… Ладно, замнем для ясности, как говорится.

Карен вздохнула. Корейли посмотрела на нее.

– Все хорошо, мисс?

– Да.

В маникюрном салоне было тепло, уютно, многолюдно. До Карен доносились обрывки непринужденной болтовни женщин. В «Marks & Spencer» – распродажа одежды, чей-то ребенок отказывается есть спагетти, кто-то отправляется на Минорку [10] Остров в архипелаге Балеарских островов (Испания). по системе «все включено».

– Я вчера плоховато спала, – добавила Карен неведомо почему.

– Ох. Нехорошо. А почему?

Корейли помассировала руки Карен, нанесла крем и старательно втерла его в кожу.

Карен мучительно хотелось почесать щеки – она так делала с детства, попадая в неловкую ситуацию.

– Так, по семейным обстоятельствам.

– О, семья… – Корейли кашлянула.

Карен улыбнулась.

– Моя свекровь устраивает вечеринку. А мне не очень туда хочется. Понимаешь?

– Конечно, понимаю. – Корейли сделала большие глаза. – А где они живут?

– К югу отсюда. Их поместье называется… Винтерфолд.

Карен посмотрела на Корейли, ожидая, что та узнает название и как-то отреагирует. Реакции не последовало.

Впрочем, с какой стати этой девушке знать про Винтерфолд? Да, люди произносили «Винтерфолд» негромко и торжественно – так произносят слова типа «королева» или «Национальный фонд». Винтеры были знамениты, они знали всех на много миль вокруг, их приемы считались легендарными, и все благодаря Марте. У нее в шкафу лежало множество шерстяных одеял для летних пикников. Она готовила терновый джин, мариновала зеленые помидоры, шила флажки для дней рождения, помнила обо всех годовщинах и приносила родителям новорожденных детей круглую лазанью. При этом она не задерживалась, не квохтала над младенцем – просто отдавала лазанью и уходила. Марта не стремилась стать лучшей подругой; она просто делала так, чтобы ты чувствовал себя как дома. Она умела слушать.

Единственная попытка Карен сотворить что-то подобное – фуршет в канун Нового года дома у них с Биллом – с треском провалилась. Сьюзен Тэлбот, которая заведовала в деревне магазином и почтой под одной крышей и с которой, следовательно, нужно было обращаться мило и ласково, а не то Винтер-Стоук скатился бы в средневековье, слишком низко наклонилась к шведской рождественской горке со свечами, которую Карен смастерила по инструкции, взятой из журнала… Словом, у Сьюзен загорелись волосы. И все было безнадежно испорчено. Их дом оказался слишком мал для тридцати гостей, а запах жженых волос не желал уходить даже после того, как были открыты нараспашку все окна и двери.