Robert Rickman - Салюки, Затерявшийся В Бордовом

Я нажал кнопку быстрого набора номера, но ничего не последовало, так как батарея снова сдохла. Заряда не осталось фактически совсем. Я быстро запихнул телефон назад в карман, пока не поддался импульсивному желанию швырнуть его в корпус сушилки.

Час спустя я забросил выстиранные вещи на заднее сиденье машины, туда, где они будут валяться еще несколько недель, потому как возвращаться в дом им предстоит по частям, по мере возникновения в них необходимости. Перемены приводили меня в стрессовое состояние, даже небольшие. А что касается осени 2009, в тот период я вносил в свою жизнь всё меньше и меньше изменений, не желая терять то немногое, что у меня осталось.

Нащупав переходник мобильника на заднем сиденье, я подключил его к прикуривателю и позвонил Рональду. Он еще не успел сказать: «Алло», когда я рявкнул в трубку.

– Черт подери, Рональд, это был чертовски ужасный день!

– Кто? Что? А, это ты, Пит?

– Черт побери, да, это я! Я сейчас в прачечной. Ты помнишь того сукина сына, что выбросил мои мокрые вещи из сушилки и бросил их на пол, когда мы учились в университете?

– Он что, снова это сделал?

– Смешно, Рональд! Ты помнишь это ?

– Пит, это было почти сорок лет назад.

– Ну, для меня это было словно вчера, потому как пару минут назад наблюдая, как мои шмотки крутятся в сушилке, я снова пришел в бешенство от этих воспоминаний.

– И что?

– Больше ничего, только это.

– Пит, ты снова пил сегодня много кофе?

– Еще нет. Это моя следующая остановка.

– Лучше не делай этого. Ты ведь знаешь, что кофе усиливает твое, эээ, ну ты знаешь...

Когда голос Рональда замолк, я завел машину.

– Рональд, я сегодня потерял работу, – сообщил я, выезжая со стоянки.

– Что? Нет... Что случилось?

– Как обычно. Конфликт.

На другом конце связи повисла пауза. Я свернул и выехал на улицу.

– Пит, – сказал Рональд. – Ты знаешь формат: отдохни несколько дней, обнови резюме, приготовь приличную одежду для собеседования...

Этот совет я слышал от Рональда уже множество раз. И каждый раз он оказывался прав.

– Возможно, у меня кое-что есть для тебя, чем бы ты мог заняться... – продолжал Рональд. – У тебя еще есть твой классный микрофон и ноутбук? Ты еще подключен интернету?

– Да.

Я уже знал, что за этим последует.

– Ну, ты мог бы начитывать несколько передач в день для радиостанции. Тебе не придется освещать никаких новостей. Тебе даже не придется писать о них, и оплата хорошая.

Рональд работал на радиостанции WSW в Омахе.

– Рон, – я уже перегорел радио... Я...

Я уже чуть не плакал, и думаю, Рональд это почувствовал.

– Послушай, Пит, возьми паузу, отдохни. Соберись с мыслями и перезвони мне через несколько дней, мы поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – выдавил я из себя.

Я не знаю, что Рональд во мне нашел. Я правда не знаю.

Швырнув мобильник на заднее сиденье, я попал им прямо в ворох выстиранной одежды, как раз в тот момент, когда заезжал на стоянку перед «Шоп Кинг». В этом супермаркете можно было найти не только продукты по самым низким ценам в Фокс-Лейке, но и поглазеть на 25-летнюю рыжеволосую красотку Лилли. Я нашел флакон парфюма «Олд Спайс», что катался внизу на полу, обильно сбрызнул им лицо и направился внутрь.

Через несколько минут я уже стоял в конце очереди к кассе Лилли. В руке я держал корзину, на дне которой стояла 450-граммовая банка с черно-белой наклейкой с единственной надписью: "АРАХИСОВАЯ ПАСТА". Вид Лилли, сканирующей арахисовую пасту, буханку 99-центового хлеба, небольшую луковицу и маленькую баночку майонеза, вытащил меня из отвратительной депрессии, переместив в состояние безграничной радости. Когда она добралась до банки с тунцом, я созрел для действий.

– На самом деле это не для меня, – сказал я. – Это для моего ручного тигра.

Лилли подняла на меня безучастный взгляд. Она знала, что не стоит тратить силы на ответ, но ей уже было настолько скучно, что она воспользовалась даже таким поводом чуть-чуть развлечься.

– Ручного тигра? – спросила она.

– Да, он остался в машине. Хочешь на него взглянуть? Ему нравятся хорошенькие девушки.

Боже, как же это тупо.

Лицо Лилли словно окаменело.

– Нет, мой парень не любит тигров, – ответила она, швырнув мне пластиковый пакет с продуктами. Она постаралась сделать так, чтобы наши пальцы не соприкоснулись, когда я забирал пакет. Быстро повернувшись к следующему покупателю, девушка тут же забыла о нашем разговоре.

Я снова погрузился в глубокую депрессию, но направляясь к выходу, фланировал так, словно был самым счастливым человеком на свете. Я даже насвистывал отрывок из рапсодии Листа.

Гремлины разодрали пакет, когда я ставил его в машину, и продукты рассыпались по полу в разных направлениях. Не было никакого способа избавиться от этих вредных мелких ублюдков. Профессионалы пытались это сделать, но всё было зря.

Один консультант начертил круг, нарисовав внутри него точку, что обозначала «Я», и на протяжении двух месяцев десятками разных способов убеждал меня в том, что большинство «Я» людей по своей сути хорошие, и что проблемы происходят за пределами этого круга. Люди хорошие, просто они совершают плохие поступки.

Еще один психиатр прописал мне трициклический антидепрессант и «Паксил» от тревожности. Затем он выписал мне «Риталин» для компенсации энергетического истощения из-за «Паксила» и лечения побочного эффекта – синдрома дефицита внимания.

– Лучше жить на лекарствах, – говорил мне психиатр с довольной улыбкой на лице, выписывая рецепт.

Всё, что я пробовал, работало какое-то время, пока мой мозг не начал оказывать сопротивление каждому, кто пытался его починить. Я забыл, что люди по сути своей хорошие, и начал употреблять всё большие и большие дозы лекарств, чтобы справиться с тревожностью, апатией, гиперреактивностью, депрессией, СДВ. Это привело к тому, что я начал всё больше и больше путаться в собственных мыслях, пока летом 2009 не почувствовал себя так, словно теряю собственную личность и превращаюсь в жесткий диск.

Моей следующей остановкой было кафе и булочная «Мэллоу Граундс», расположенная в одном из этих современных зданий, что построены в таком стиле, словно им уже под сотню лет. На современных стенах – искусственно состаренная штукатурка, по которой расползлись трещинки, и отслаивающаяся местами краска. Однако стульям с прямыми спинками, возможно, уже лет семьдесят, а столы с грифельным покрытием выглядят так, словно когда-то давно их использовали в биологической лаборатории средней школы, где на них расчленяли лягушек. Людям нравилось это место, оно «напоминало» им о старых, добрых временах, в которые они никогда не жили.

Каждый раз, заходя туда, я начинал испытывать боль в правом плечевом суставе и ощущал приближение приступа гнева. Как и прачечная самообслуживания, кафе напоминало мне один неприятный инцидент, что произошел со мной летним утром 2008 года в кафе «Демоник Граундс Кофе Импориум», расположенном в другом конце города.