Тахир Шах - Ученик мага

Проснулся я незадолго до рассвета. Поезд остановился на каком-то полустанке пополнить запасы. Спросонья я принялся искать дорожный будильник. Я шарил повсюду, будто слепец, читающий по Брайлю. Часов нигде не было. Решив, что они упали, я заглянул под полку, куда поставил свой маленький чемодан. Часов на полу не было. Чемодана тоже. Я вскочил. Протирая глаза и разгоняя последние остатки сна, я позвал молодоженов – вдруг они тоже пали жертвой проклятия экспресса Фаракка?

Но мне никто не ответил. Молодожены исчезли.

И вот я уже сидел на полу, подтянув колени к подбородку и закрыв уши руками. Паспорт, почти все деньги и половина багажа исчезли. Я возблагодарил Бога за то, что мешочек с безоаром по-прежнему висел на шее, и рекомендательное письмо осталось при мне.

Экспресс Фаракка шел навстречу восходящему солнцу. Поданный завтрак я есть поостерегся. А когда в Аллахабаде ко мне в купе подсел новый пассажир, разговаривать с ним тоже поостерегся. Отвернувшись к окну, я глядел на сельскохозяйственные угодья штата Уттар-Прадеш. Трудолюбивые крестьяне уже вовсю работали на полях – мне они напоминали рассыпанные по скатерти горошины перца. Одни веяли зерно, другие плугами вспахивали охряно-красную почву, третьи с прямыми спинами несли на головах кувшины с водой или тащили домой похожие на огромных пауков вязанки хвороста.

Я бы так и смотрел на рисовые поля и крытые пальмовыми листьями домишки, но вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд нового попутчика. Повернувшись от окна, я тоже на него вытаращился. Его плотное коренастое тело венчала похожая на яйцо голова. На обветрившемся, похожем на мочалку из люфы лице особенно выделялись усы. Волосы у него были в пыли, а лохмотья свои он, скорее всего, позаимствовал у огородного пугала. Пахло от незнакомца как от куска вызревшего камамбера.

Я уставился ему в глаза, он в ответ смотрел на меня. Так мы буравили друг друга взглядами, будто состязались, кто кого загипнотизирует. Никто не сморгнул. У меня на глазах уже выступили слезы, но я не сдавался.

– Вас ограбили, да? – спросил мой попутчик, внезапно переводя взгляд за окно.

– Как вы догадались?

– Забыли, в каком поезде едете? Это же экспресс Фаракка. Вы разве не слышали, что о нем говорят?

– Все я об этом чертовом поезде знаю, спасибо.

– И как вас угораздило?

– Думаю, отравили.

– Фрукты или бенгальские сладости?

– Фрукты.

– Грейпфрут? Банан?

– Грейпфрут.

– Умно, – присвистнул он. – Вкус грейпфрута прекрасно маскирует диазепам.

– Какой же я дурак! Сам ведь предупреждал эту парочку об опасностях. Вот они, наверное, со смеху давились.

Мой попутчик встал. Открыв дверь купе, он выглянул в коридор и внимательно осмотрел дверь снаружи.

– Перед отправлением поезда к вам чистильщик обуви заглядывал?

Я кивнул.

– Откуда вы знаете?

Он сунул мне под нос испачканный чем-то бурым указательный палец.

– Чистильщик обуви заодно с тем, кто угощает фруктами, – последовало объяснение. – Они работают вместе. Сначала по вагону проходит чистильщик обуви и высматривает подходящую добычу. Он увидел, что вы иностранец, и путешествуете один, поэтому оставил на двери метку кремом для обуви. А человек с отравленным грейпфрутом по этим меткам и ориентируется.

– Оригинально, ничего не скажешь, – вяло отозвался я.

– Гениально! – поправил меня мой попутчик. – Но в экспрессе Фаракка я ничего другого и не ожидал бы.

Следующие несколько часов этот усатый оборванец много чего порассказал. Оказалось, он частный сыщик – друзья зовут его Ватсон. Россказни об экспрессе Фаракка он с легкостью развенчал, сведя все тайны к нескольким простейшим аферам.

– Задолго до того, как между Дели и Калькуттой пустили поезда, эта дорога кишела ворами, – говорил он. – Между этими двумя важнейшими городами находится священный город индуистов – Варанаси. И вот уже три тысячи лет, как сюда стекаются всякие мошенники. Ведь всем известно: паломники – люди простые и доверчивые, их легко обмануть.

– Неужели?

– Точно вам говорю, – отрезал Ватсон. – Да вот взять хотя бы вас. Вы ведь прекрасно знали об опасностях этого поезда, но бдительность утратили. Молодожены, – подумали вы, – какая прелесть. Вместо того, чтобы подумать: «Ага, молодожены, держи ухо востро, не подпускай их к себе!»

– И откуда мне знать, что вам доверять можно? – спросил я.

– Ниоткуда, – ответил Ватсон. – Вот видите, вы уже учитесь.

Я стал подсчитывать в уме последствия великого ограбления. Ничего утешительного.

Минут через десять сыщик прервал молчание:

– Ну надо же, грейпфрут! – покачал он головой. – И как вы могли на такое купиться?

– Я ожидал, что мошенники будут гораздо более подозрительными на вид, – огрызнулся я, озадаченный тем, что какой-то незнакомец вдруг ни с того ни с сего стал читать мне морали.

Впрочем, моя доверчивость не произвела особого впечатления на Ватсона. Казалось, ему невдомек, что меня сейчас нужно не ругать, а утешить.

– Вы ведь даже и не догадываетесь, на каких виртуозов мошенничества можно наткнуться в Индии, да? – спросил он напрямик.

Я покачал головой.

– Таги! – стал перечислять он. – Фансигары. Люди петли. Обманщики – вот они, предшественники современных мелких жуликов. Они заложили поистине великую традицию – жаль, сейчас измельчали, опустились до банальных краж.

– Но эту-то кражу они провернули с большой изобретательностью, – возразил я.

Сыщик меня не слушал.

– У секты душителей-тагов был культ ритуальных убийств в честь богини Кали, – заявил он. – Видите ли, для тагов убийство – это искусство. Они не видели в нем ничего зазорного.

– И сколько же народу они поубивали?

– Миллионы! – выкрикнул Ватсон, прищелкнув пальцами. – Миллионы, по самым скромным подсчетам. В те времена добираться из одного города в другой можно было месяцами, если не годами. И когда люди понимали, что кому-нибудь из их родных или близких давно бы уже пора вернуться домой – было уже поздно, и ничего нельзя было поделать.

– А что же тогда случилось со всеми тагами?

– Англикосы смекнули, что таги представляют для страны угрозу. Что никуда нельзя поехать. На дорогах опасно. Тогда появился человек по фамилии Слиман, который вызвался извести тагов. Даже жаль, право слово. Он выучился их тайному языку – рамаси, вызнал их правила.

– И что же это за правила?

– Во-первых, – Ватсон сделал страшные глаза, – никогда не оставляй живых свидетелей, всех души румаалом – по-особому завязанным платком. Во-вторых, всегда отрезай жертвам головы, чтобы их нельзя было опознать. Но самое важное – третье… готовы? Таги могли месяцами выслеживать намеченную жертву. Они высылали разведчиков, навроде чистильщика обуви, который нашел вас. Втирались в доверие к слугам, прикидываясь праведниками… Но все равно, не прошло и тридцати лет, как их окончательно извели. Ваши англикосы заставили их переключиться с завязывания платков в хитрые узлы на ковроткачество. Ковры у них выходят знатные.