Александр Тутов - Эпигоны древней империи

– Не надо! – завопил Леэд, – Это северный демон смерти! Ледяная Смерть!

– Хорошо, хотя страх очень неплохо ставит мозги на место. Правда, отец Итар?

– Вета! Ты ничуть не изменилась, – покачал головой настоятель, – Даже на небесах не поумнела, хотя и обрела силу. Нам надо собираться в дорогу. Мне еще надо оставить в монастыре преемника, чтобы хозяйство не развалилось в мое отсутствие. Я благодарю сэра рыцаря и следопыта за информацию и надеюсь на их помощь в дальнейшем.

– Я могу идти? Мне надо многое обдумать, святой отец.

– Конечно, – кивнул Итар, – Вас проводить?

– Я помню дорогу, – улыбнулась Энвелла.

В переходах монастыря ничего не изменилось. Все также монахи занимались повседневными делами, вежливо кланялись пророчице, но лишних вопросов уже не задавали. Энвелла обдумывала услышанное и сделала для себя ряд выводов, которые не очень радовали. Понятно, что империя решила создать на этой планете некое подобие полигона для воспитания свежего «пушечного мяса», инициировав аборигенов зародышами заргов. Кто-то им противодействовал, причем куда эффективнее, чем можно было ожидать, создав утонченное биологическое оружие. При этой мысли девушка поежилась и тронула ошейник, защитивший тело и душу от инициации. Не понятна была еще и роль «Свидетелей Андира», которые могли изображать некую «третью» силу, либо быть на службе создателей избирательного черного мора, что мешало составить свое отношение к ним. Впрочем, она уже прибила одного метательным ножом, но надеялась, что об этом не узнают сторонники герцога. Интриги и расследования, только этого не хватало для полного счастья. С другой стороны, чего гадать-то, время покажет и все расставит по своим законным местам.

Снежная буря окончилась также неожиданно, как и началась, хотя было очень холодно, необычно холодно для этого времени года, словно природа решила сотворить ледяной оазис именно в этом месте. Деревня в долине ожила, слышалась обычная возня сельчан, готовящихся к весне, отмечанию дня середины зимы, поминовению усопших родственников. В храме намечался престольный праздник, посвященный Дню Канонизации Святой Веты, покровительницы подруг воинов и священник старательно готовился к торжествам. Это правильно, но колокол на площади созывал отнюдь не на богоугодный молебен, а на очередную казнь, по указу коменданта деревни.

Начальник гарнизона из «Свидетелей Андира» был весьма недоволен тем, что его люди порой пропадали бесследно и никто не знал об их судьбе. Именно поэтому он решил навести порядок и для острастки казнить корчмаря, в заведении которого не так давно убили пятерых сборщиков пожертвований. Даже под пытками задержанный твердил о том, что не виноват, а людей герцога постигла законная кара наследного принца Сагатора. Может так оно и было, но принц далеко, а реальная власть близко и руки у нее достаточно длинные. Солдаты не церемонились и вытаскивали обывателей на площадь, а то ведь без аудитории не казнь получается, просто обычное убийство. Волокли не только стариков и детей, а даже пьяных бродяг, завсегдатаев корчмы. Им даже, по доброте душевной, выкатили бочонок вина, чтобы можно было спиваться без отрыва от зрелища, да и корчмарю будет приятнее болтаться на виселице под взглядами старых знакомых. В самом деле, не дикари же какие собрались, а вершители правосудия.

В центре площади соорудили высокий «танцевальный» помост для медленного удушения, вокруг которого собрались музыканты, чтобы исполнить гимн герцогства Андир для возбуждения порывов почитания истинной власти. Вот только священник отказался прийти на площадь и очень резко высказался в адрес коменданта, пригрозив ему анафемой. Не хочет и не надо, можно не звать, а проклятиями никого не испугаешь, не на тех напал. Начало затягивалось, и солдаты выкатили еще бочонок с пойлом, разожгли костры, чтобы люди могли согреться, а то ведь может выйти массовое злодейство, не подобающее доброте андирцев и их правителю, будущему королю Сагатора.

– Ведут! – крикнули из толпы.

И правда, со стороны подворья деревенского старосты показалась нестройная толпа изрядно подвыпивших солдат, толкавшая впереди себя человека со связанными руками. Он был изможден, босоног и очень мало походил на хозяина увеселительного заведения, почитаемого сельчанами почти также, как и храм, построенный бароном Итаром де Нага. Храм заботился о душах, а вот радость и горе заливали именно в корчме, чтобы усладить тело. Взглядом все сочувствовали этому человеку, а вот поднимать бунт не решались, да и некому было это делать. Почти все боеспособные мужчины либо ушли в армию герцога, либо скрывались в горах, надеясь переждать там смутное время.

Комендант гарнизона, оставленного для весеннего захвата монастыря важно вышагивал в сопровождении местного старосты и нескольких прихлебателей, надеявшихся получить дворянский титул за свои услуги перед новой властью. Это был весьма упитанный мужчина, крепкий, хотя и слегка оплывший жирком. Полуторный меч у него на поясе казался ножиком, а не увесистым боевым оружием, доспехи сверкали, а отороченный мехом рыцарский плащ должен был вызывать уважительный трепет у окружающих. С другой стороны, плащ тоже надо уметь носить с достоинством и не брызгать на него вином по пьяной лавочке. И потом, если уж собрал людей, то не следует появляться перед ними с опухшей рожей и, хотя бы чуть-чуть припудрить сизый нос.

– Все собрались? Чего так народа мало?

– Сколько есть все тут, – угодливо сообщил староста, – А вот священник…

– Пошел он в жопу! После казни сожжем храм и все, – огрызнулся начальник, икнул и высморкался в меховую накидку собеседника, – Эй, чего ждем? Волоките этого урода на помост, пока он не отморозил совсем ноги и может ими шевелить. Гы!

Корчмаря затащили на лобное место, и палач деловито стал готовить петлю, покрикивая на подчиненных. Старший над музыкантами заставил свой паноптикум готовить инструменты, протирать мундштуки, подстраивать струны и перестать играть в кости на барабане. Нельзя нарушать торжественность момента, поскольку за эту самую торжественность хорошо заплачено звонкой монетой.

– На читай! – буркнул комендант и сунул старосте пергаментный свиток с печатью герцога Андирского, – Только не пищи, как грызун, а то как дам в лоб, сразу бас прорежется.

– А что читать то, ваша милость? Тут же ничего не написано.

– Да? Точно. Перепутал и, по-моему, не ту писульку взял в отхожее место. Ладно! Короче! Этот негодяй виновен во всех преступлениях, которые совершил и которые хотел совершить! Молчать! За убийство двадцати, нет сорока, воинов герцога, укрывательство мятежников, ограбление сборщиков подати, и… Кажется хватит с него грехов и потому того, кто стоит на помосте следует повесить за шею и под музыку. А, точно, это он наколдовал такой собачий холод!