Виктория Фельдман - Эмигрантская жизнь. Продолжение (сборник)

© Фельдман В., 2018

© ООО «ЛИТЕО», 2018

Родилась в Одессе. По профессии инженер. Переехала в Германию на постоянное место жительства в 1993 году. Имеет двух сыновей, которые тоже живут и работают в Германии.

Я люблю свой город, он стал мне родным. Его улицы и скверы, бульвары вдоль рек и большое количество цветов вокруг. Но больше всего трогает мою душу цветущая акация под окном. Улыбающиеся и добрые люди.

Много лет прошло с того времени, когда я пересекла границу бывшего Советского Союза и оказалась без знания языка, одна с двумя чемоданами и 100 ДМ в кармане в чужой незнакомой для меня стране. Я смотрела на все с удивлением. Окружающий мир был для меня каким-то нереальным. Мне думалось, что я играю роль в чужом фильме, а сюжет его неизвестен. Мне было совершенно непонятно все в этой стране: – язык, одежда, порядки, отношения между людьми, правила поведения. Я всегда была уверена, что приехав из крупного портового города, который в Советском Союзе считался центром культуры, я многое знаю и умею. Однако попав в новый для меня мир, чувствовала себя в свои 45, совершенной школьницей.

Первое время незнакомая новая жизнь шла параллельно со мной, моим сознанием. Я наблюдала все со стороны. Так же как и я жили многие, они продолжали собираться на кухнях в новых своих социальных квартирах и делиться новостями. Ну, просто точно, как в той жизни. Но пришло время и мне просто надоело наблюдать. Я устроилась на работу, конечно не по профессии. Там, в прошлой жизни я была инженер-экономист на крупном заводе. А здесь? Но все прекрасно знают, что если не получить курсов переподготовки, (а мне был почти 50), не иметь связей, о профессии нужно забыть. А выживать было необходимо. Естественно, как и многие, в первый год жизни здесь, каждый день звонила в оставшийся далеко родной город. Выбирала вещи из склада красного креста и отправляла все это автобусом на бывшую родину, что бы оставшиеся там родственники не умерли с голоду. Но время шло, и я, все больше входила в новую жизнь.

Очень трудно давался мне новый язык. Сколько я прошла языковых курсов, сказать сложно.

Но мне улыбнулась удача, я нашла друзей. Мы объединили свои усилия и открыли Кафе. Работа была сложная. Это всем вначале, кажется, что работать в собственном кафе не надо, а деньги можно грести лопатой. Не хочется всех разочаровывать, но это далеко не так. Работать пришлось по 14 часов в сутки. Местный народ вначале очень опасливо заходил к нам. Но мы старались понравиться и народ появился. Работа пошла активно. Иногда приходили «наши». Те самые, которые привыкли сидеть на кухнях. Они, подходя к дверям, боялись зайти. стояли на улице, пока я не выходила и за руку не заводила их в зал.

Были среди наших посетителей и пожилые эмигранты из стран СНГ, приехавшие по еврейской эмиграции. Им очень необходимо было общение. Пришлось договориться с руководством еврейской общины и организовывать встречи на их территории. Часто приходилось приглашать музыкантов, артистов, лекторов.

Однажды в городской художественный музей русские искусствоведы привезли картины из Ленинградского Эрмитажа. Руководство музея предложило организовать русский праздник. Пригласили и нас. Мы приготовили много всего: русской еды, русской водки, русский самовар, пригласили русских музыкантов. Праздник удался. Немцы еду раскупили, чай из самовара пили с удовольствием. Опьяневшие немцы под конец праздника вместе с музыкантами распевали «Катюшу».

Когда приняли новый закон о совете иностранцев, общество рекомендовали меня кандидатом в совет. Прошло время и, меня выбрали.

Сложно начинать политическую деятельность в 56, но очень интересно.

Жизнь вообще штука замечательная. Всегда нужно верить в удачу и она придет.

В нашем доме всегда был культ детей. Детей баловали, холили, они всегда получали все самое лучшее. Моя мать была женщиной строгой, но меня, как первенца, любила и жалела. Ей всегда чудилось, что именно со мной может случиться что-то плохое. Мне, конечно, такие предчувствия были в тягость. Но, когда в доме действительно случилась беда, умер мой отец, я стал больше времени проводить с семьей. Мне казалось, что я для моей мамы значу многое. Именно с моей учебой и карьерным ростом были связаны все ее помыслы и надежды. Ведь все знали, что стать инженером, а потом руководить группой в престижном институте-для еврейского мальчика было очень важно.

Время шло, моя мама вышла на пенсию, а я все ходил в солидных женихах.

Сестра моя была девочкой более свободной и независи – мой, чем я. Она не была предназначена продолжать фамилию, и за ней не наблюдали так, как за мной.

В 25 лет она удачно вышла замуж, родила дочь и полностью перебралась к мужу. И я остался вдвоем с мамой. Теперь контроль надо мной стал повсеместным. Что ел и что пил, с кем говорил по телефону, почему на 15 минут задержался после работы. Я старел, и ко мне во сне приходила молодая и длинноногая красавица. Мама при этом вполне счастлива, а дальше – много детей. Однако, сны развеивались, реальность не радовала. Зарплату платили все меньше и с перебоями. Брюки совсем протерлись и туфли прохудились. Голова стала седеть, а спина сутулиться. Я все яснее понимал, что шансов на молодую и длинноногую у меня с каждым днем все меньше.

В один из очень безрадостных периодов меня направили в город Рязань, на научную конференцию. Конференция была очень скучной. Я решал шахматные задачи на маленьком компьютере. Справа от меня сидела миловидная женщина лет 36-ти, которую тоже заинтересовали шахматные головоломки. Она попросилась посмотреть, и мы стали решать вместе. После конференции мы отправились гулять по городу, зашли в недорогой ресторан пообедать. Я оплатил заказ и, наконец, почувствовал себя мужчиной.

То, что женщина была не очень молода и не длиннонога, оказалось совсем несущественно.

Она приехала из Ленинграда. Тоже математик. Рассуждала грамотно и толково. Почему она не была замужем, я не спрашивал. Меня в данной ситуации устраивало все. Слава богу, мама не звонила и не интересовалась, что я ел на обед. Как оказывается, хороша жизнь, когда ты имеешь друга. Жили мы в гостинице на разных этажах, но это нам не мешало каждый день встречаться.

На третий день, после обеда, мы зашли к ней в номер. На столе чай и печенье. Кругом тишина. Тут мне очень захотелось ее обнять, а дальше все произошло само собой. Я даже не очень помню, как мы оказались с ней в постели. Я чувствовал себя совершенно неподготовленным школьником, а она тихо все время говорила: «Ну, погоди, не так! Не спеши!»