Яо Лу - Судьба

На вопрос, что он здесь делает, Цзялинь четко ответил: иду торговать пампушками. Более того, достал из корзины одну пампушку и сунул в руки Ма Чжаньшэну с таким удовлетворением, как будто это была граната, которая сейчас взорвется и отомстит за него. Ма принял пампушку обеими руками, но тут же затолкал ее назад в корзину и растерянно поскреб подбородок, уже начавший обрастать щетиной:

– Цзялинь, ты, наверное, презираешь меня! Я и сам чувствую себя так, будто мне в душу помоев набухали, а вылить их некуда. Давно хочу сказать тебе одну вещь, да все не решаюсь, а сейчас скажу! – Он отвел юношу в сторонку, к велосипедной мастерской, снова поскреб подбородок и тихо продолжал: – Эх, Цзялинь, ты, наверное, не знаешь, что начальник нашей коммуны Чжао и ваш Гао Минлоу – старые друзья. Хотя один и подчиняется другому, а все равно не разлей вода. Несколько лет назад Минлоу некого было пристраивать в учителя, поэтому тебя и взяли, а теперь у него сын школу закончил, вот Минлоу и повадился к нам бегать. Чжао, ясное дело, постарался для друга. Сам знаешь, в последние годы идет урегулирование экономики, государство старается из деревни кадров не брать, поэтому каждое учительское место на счету. Минлоу, ясное дело, должен был своего сына пристроить, а в соседнюю деревню его никто бы не взял, оставалось только тебя уволить. Объявлял об этом на совещании я, но ведь решение-то не мое – я человек маленький. Так что ты на меня не сердись!

Цзялинь с нарочитым равнодушием пригладил волосы:

– Ладно, Ма, не переживай, я и без твоего объяснения все понимал. Но и ты должен понять меня – мы же с тобой несколько лет вместе работали!

– А я тебя понимаю и знаю, что из всех учителей коммуны ты самый лучший! К тому же ты человек боевой, упорный, я таких люблю. В общем, не бойся!.. Кстати, знай, недавно меня перевели в уездный отдел трудовых ресурсов, заместителем начальника отдела, так что, можно сказать, повысили. Несколько дней назад я уже говорил Чжао, чтобы он при случае восстановил тебя в учителях. Он полностью согласился… В общем, не бойся и жди! Ну ладно, иди по своим делам, а то у меня тут небольшой прием. Когда чиновник получает должность, он пылает от усердия, как три факела. Я хоть и не пылаю, однако угощение для своих благодетелей должен устроить…

Ма Чжаныпэн помахал юноше рукой и мигом скрылся в толпе, как будто убегая от него. Цзялинь не питал никаких добрых чувств к этому пролазе, известному всей коммуне, и не воспринял всерьез его слова. Он уловил только, что тот повысился и перешел в уездное руководство. Но какое отношение это имеет к нему, Цзялиню? Для него сейчас самое главное – продать целую корзину пампушек, оттягивающих руку! Протискиваясь сквозь толпу, он направился к южному рынку.

Южный рынок хоть и был меньше центрального, но на нем тоже рябило в глазах. На большой площади толпилось множество людей, которые что-то продавали, покупали, шумели, сновали туда-сюда. Здесь было четыре главных торговых ряда: в одном продавали овощи, в другом – свиней, в третьем – остальной скот, в четвертом – готовую еду. Многих привлекал бродячий зверинец из провинции Хэнань. Здесь можно было увидеть медведей, играющих в баскетбол, собачек, прыгающих через обруч, и над всем этим стояли тучи пыли, смешанной с запахом табака и пота.

Цзялинь, тоже весь потный, пробивался со своей корзиной через море людей, сам не зная, куда он идет. Он плотно закрыл пампушки белым полотенцем, чтобы уберечь их от пыли, и в результате люди понятия не имели, что у него в корзине. Он несколько раз порывался начать свои зазывания, но слова застревали в горле. Все другие торговцы окликали покупателей, некоторые просто мастерски играли голосом, не хуже актеров. Раньше он смеялся над такими импровизированными представлениями, однако теперь зауважал их исполнителей, умевших кричать легко и весело, не обращая внимания ни на что. Он чувствовал, что они – свои в этом мире, а он просто ни к чему не способный человек.

Бесцельно бродя в толпе, он вдруг услышал за спиной женский голос:

– Сегодня этот чертов старик решил выпить, назвал кучу гостей, а мне неохота готовить в такую страшную жару. Как назло, пампушки в столовых грязные и из серой муки, и на базаре никто пампушки не продает – уже полдня мотаюсь!

Цзялинь обернулся, хотел скинуть со своей корзины полотенце, но тут же поспешно спрятался за спину старика, торговавшего деревянными лопатами: женщина, говорившая о пампушках, оказалась матерью Чжан Кэнаня. Когда Цзялинь учился в школе, он раза два ходил в их семью. Не исключена возможность, что мать Кэнаня давно забыла о нем, но Цзялинь не хотел рисковать.

В это время на всем рынке заговорили громкоговорители: раздался голос Хуан Япин, начавшей программу. По радио ее голос звучал еще лучше, чем в жизни: нежнее и вместе с тем строже – совсем как у столичных дикторш.

Юноша устало прислонился к бетонному столбу с громкоговорителем, прикрыл глаза и закусил губы. Его красивые брови, похожие на слегка изогнутые сабли, нервно подрагивали. Он представил себе, как Кэнань теперь едет в междугородном автобусе, беззаботно любуясь пейзажами за окном: как Хуан Япин сидит в красивой радиостанции и читает приготовленный для нее текст… А тем временем он унижается – слоняется по пыльному базару, стараясь выручить хотя бы несколько монет!

Ему уже не хотелось ничего продавать, он решил забиться в какой-нибудь тихий уголок. Куда же пойти? Может быть, в читальню уездного дома культуры? Раньше, как любитель литературы и политики, он часто бывал здесь.

Зайдя в читальню, он поставил корзину на край лавки и взял со стеллажа целую пачку изданий: «Жэньминь жибао», «Гуан-мин жибао», «Чжунго циннянь бао», «Цанькао сяоси», уселся за стол и начал их перелистывать. Кроме него, в читальне никого не оказалось – это действительно был тихий уголок, просто удивительный после бурлящего людского моря.

Из-за своих неприятностей он давно уже не читал ни газет, ни журналов. Прежде, чуть ли не с начальной школы, он читал их постоянно и чувствовал, будто ему чего-то не хватает, если хотя бы один день не видел газеты. Теперь он снова погрузился в тот волшебный мир и моментально забыл обо всем остальном.

Первым делом он начал читать международные новости в «Жэньминь жибао». Цзялинь очень интересовался внешней политикой и даже мечтал поступить в Институт международных отношений. В школе он завел себе толстую общую тетрадь и важно выделил в ней такие разделы: «Проблемы Ближнего Востока», «Взаимоотношения стран Европейского экономического сообщества», «Отношения государств АСЕАН со странами Индокитая», «Американский фактор в китайско-американо-советских отношениях» и другие. Он всерьез был уверен, что занимается изучением политики, хотя на самом деле всего лишь наклеивал в тетрадь газетные вырезки. Сейчас он уже посмеивался над этим, но тогда одноклассники обалдели.