Яо Лу - Судьба

Углубившись во взятые газеты, он уже ощущал во всем теле приятную усталость, как вдруг работники читальни начали собираться на обед. Оказывается, он просидел здесь несколько часов! Цзялинь забрал свою корзину и вышел из читальни. Солнце уже начало клониться к западу, по улицам брели лишь редкие прохожие, шума от базара почти не было слышно.

Да, он засиделся в читальне! Что же теперь делать? Базар наверняка опустел, а если бродить по улицам, тем более можно нарваться на знакомых. Цзялинь потоптался немного у дверей читальни и решил возвращаться домой.

С печальным сердцем и поникшей головой вышел он из города: ни одной пампушки в его корзине не убавилось, а в кармане не появилось ни монеты. И тут, у моста через Лошадиную, он заметил Цяочжэнь из их деревни. Она стояла и обмахивалась косынкой, а другой рукой придерживала новенький велосипед «Летящий голубь», который недавно купила ее богатая семья.

Увидев Цзялиня, девушка сама двинулась ему навстречу.

– Ты что, пампушки ходил продавать? – спросила она и почему-то покраснела, будто ее с трудом держали ноги.

– А ты тоже на базар ходила?

– Ага, – Цяочжэнь снова взмахнула косынкой, вытирая со лба бусинки пота, и покосилась на велосипед, но на самом деле не спускала глаз с Цзялиня, – на базар, только ничего там не… – Она вдруг подняла голову и взглянула прямо на него. – Я чувствую, ты ни одной пампушки не продал! Чувствую! Ты боялся осрамиться… Дай их мне, я продам, а ты пока постереги мой велосипед!

Она быстро выхватила у него из рук корзину и пошла – Цзялинь даже сообразить ничего не успел, только смотрел на ее стройную, как росточек, фигуру. Потом оперся руками о перила моста и задумался: как, почему все это получилось?

А Цяочжэнь давно это замыслила. Не день, не два, а уже много лет жило в ее душе чувство, которое она не могла больше сдерживать, поэтому оно и прорвалось. Иначе она, наверное, просто умерла бы.

Эта красивая дочка Лю Либэня, хотя никогда и не училась, но чувствовала и понимала многое. Односельчане видели только ее внешнюю красоту, даже не подозревая, что ее внутренний мир не менее красив. К сожалению, из-за своей необразованности она не могла дружить с людьми, которых считала по-настоящему интересными: более того, испытывала перед ними неловкость. Она часто горевала, что отец не пустил ее учиться. Сверстники ушли далеко вперед, догнать их все равно не догонишь, остается лишь плакать тайком.

Но она решила во что бы то ни стало выбрать себе в спутники жизни культурного, духовно богатого парня. Благодаря своей красоте Цяочжэнь вполне могла выйти замуж за кадрового работника коммуны или за городского рабочего – уроженца деревни. Свахи уже не раз предлагали ей таких женихов, весь порог истоптали, однако она отказывалась: эти женихи на поверку хуже крестьян, к тому же такой муж будет жить далеко от нее [8] В Китае один супруг часто не может прописать у себя другого, особенно в городе. – Примеч. пер. В 1998 году был принят закон, по которому супруг (или супруга) могут получить городскую прописку по истечении определенного срока (2—10 лет). – Примеч. ред. , наезжать лишь несколько раз в году, а с детьми и хозяйством ей придется мучиться одной. В деревне полно подобных случаев! Но еще важнее было то, что ей не приглянулись эти женихи. Если бы она по-настоящему полюбила человека, она пожертвовала бы ради него всем – такой она была.

Отец любил ее, холил, но совершенно не понимал. Видя, что кадровые работники и городские рабочие ее не устраивают, он начал искать ей деревенского жениха и в конце концов нашел Ма Шуаня из Лошадиной. За последние годы, когда в коммуне занялись совместной культивацией полей, Ма Шуань часто сталкивался с Цяочжэнь. Он был человеком честным, неглупым, трудолюбивым, семья его жила в достатке, так что по деревенским понятиям он считался завидным женихом. Однако девушка не могла заставить себя полюбить его. Он несколько раз приходил к ним в дом, а она пряталась и не желала его видеть. Рассерженный отец постоянно ругал ее за это.

Нет, не Ма Шуань был ее суженым. Уже много лет она дерзко мечтала о совсем другом человеке – Цзялине!

Ей нравились его независимый характер, его строгая красота и вообще то, что он был типичным мужчиной. Вот если выйти за такого человека, как Цзялинь, то ради него можно и со скалы прыгнуть! Особенно ей нравилось то, что он многое умел, даже писать для газет. Кроме того, был чистоплотным, аккуратно одетым – неважно, в старое или новое, и пахло от него туалетным мылом.

Она бесконечное число раз представляла себя вместе с этим человеком: как они, взявшись за руки, идут или бегут по весенним полям, по летним цветам, по осенним садам, по зимним заснеженным равнинам. И он, словно в кино, обнимает, целует ее…

Но в реальной жизни она боялась даже заговорить с Цзялинем. Девушка постоянно думала о нем и в то же время сторонилась его, боялась каким-нибудь неловким словом или жестом задеть человека, которого любила, вызвать его презрительный смех. И вместе с тем она не могла оторваться от него ни мыслями, ни взором.

Когда Цзялинь учился в последних классах школы, она думала, что он наверняка не достанется ей, улетит далеко-далеко, и все-таки продолжала любить с той же силой. По воскресеньям он возвращался домой, и девушка каждый раз под каким-нибудь предлогом сидела в своем дворе и смотрела на его двор. Если Цзялинь купался в заводи за деревней, Цяочжэнь брала корзину и шла туда же резать траву для свиней. А вечером она провожала юношу в город – разумеется, только взглядом, и ее глаза невольно наполнялись слезами, потому что ей казалось, что он больше не вернется в деревню.

Однажды он возвратился домой очень печальный – не поступил в университет, но Цяочжэнь чуть не обезумела от радости: у нее наконец появилась надежда – теперь Цзялинь станет крестьянином и, наверное, в жены выберет крестьянку. Хотя сама она и не образованна, но зато красива и сумеет влюбить в себя Цзялиня.

Однако вскоре эта надежда померкла: Цзялинь стал учителем, а эта должность давала ему большие привилегии перед другими деревенскими. Правда, работа была временной, но с его способностями он наверняка займет и постоянный пост.

Для Цяочжэнь снова начались муки. Она часто пряталась за старой акацией на их дворе и молча смотрела оттуда на школу, на тропинку, истоптанную учениками, видела, как Цзялинь идет по тропинке на уроки и возвращается с них… Никто в деревне не замечал ее мук и не мог замечать – ведь она была умной девушкой. Только ее младшая сестра Цяолин кое о чем догадывалась и иногда посмеивалась над страдальческим видом Цяочжэнь, а иногда, напротив, жалостливо вздыхала, глядя, как та застывает под своей акацией.