Andrea Lepri - Последнее Рождество на земле

– При моих-то деньгах женщин у меня могло быть сколько хочу, молодых, красивых и готовых на все, – добавил он, и Льюк развел руками, сраженный такой прямотой.

– Тогда зачем вы ко мне пришли? Думаете, что, если бы я умел чудеса творить, я сидел бы в этой конторе?

– Ваша контора значения не имеет, но о вас я знаю все, что надо знать.

– То есть?

– Например, что те разрешения, которые висят у вас за спиной, они… скажем… не совсем официальные, – ответил он, и Льюк замер на стуле. Он хотел спросить у мужчины: «А вы, извините, откуда узнали?», но тот опять не дал ему даже рта раскрыть. – У вас нет сентиментальных связей, и значит вы можете колесить по свету, сколько угодно, а что касается ваших профессиональных успехов, не будем о них упоминать, они не суть важны. Я знаю, что вы скептичны, циничны, материалистичны и не верите в бога. А еще достаточно упрямы и решительны, типичный разряд людей, способных провести всю жизнь, занимаясь одним конкретным делом и не отступая ни на миллиметр, этакий бульдог, который, если схватит кость, не отпустит ее хоть убей.

Вторжение в личную жизнь разбередило Льюка, из ищейки он превращался в искомого. Кроме того, персональные суждения пришедшего глубоко задели его, поскольку оказались они крайне созвучными его характеру. Чтобы скрыть свое недовольство, Льюк решил закурить, он предложил сигарету сидевшему напротив посетителю, но тот жестом отказался.

– Почему вы думаете, что я займусь этим делом? – чуть погодя спросил Льюк.

– Причин куча.

– Например?

– Например, вон те, – ответил старик и указал на стопку неоплаченных счетов под пресс-папье, посетитель стал неприятен Льюку, он задевал все оголенные нервы один за другим.

– А больше всего, вот эти, – договорил мужчина, бросив веером ему под нос пачку листков бумаги и снимков, касавшихся его жены, которые он вытащил из портфеля: высокая блондинка очень необычного вида была заснята в разные моменты и в разных местах. Льюк долго, внимательно рассматривал снимки, от невероятности у него перехватило дыхание. Он тряхнул головой.

– Это что, шутка? – отозвался он с блуждающей на губах улыбкой. В ответ собеседник положил на стол Visa Platinum, незаполненный чек и визитную карточку с подчеркнутым на ней телефоном.

– Я вас не ограничиваю во времени, и вы не обязаны периодически отчитываться передо мной, более того, чем реже вы будете меня беспокоить, тем лучше, потому что при каждом звонке, я буду надеяться, что вы ее нашли. Сумма на карточке не ограничена, она вам на расходы, а чек – ваше вознаграждение, вам нужно будет только вписать цифру.

– У меня есть время подумать? – спросил Льюк, и в первый раз с момента их встречи, посетитель убрал с лица строгое выражение и улыбнулся. Он взял со стола ручку и обрывок бумаги и написал номер телефона.

– Это секретный номер на срочный случай, если вам понадобится что-то мне сказать, а по первому номеру я не отвечу.

– А зачем…?

– Моя жена скрывает что-то очень важное, – только и ответил стрик, вставая, он неслышно вышел из конторы также, как вошел, оставив на полу портфель и все остальное. Оставшись один, Льюк продолжал качать головой, глядя на снимки и почесывая в затылке, потом в голове его прозвенел звонок, оповещавший, что пора приготовить «Мак-Дженьюэри».

Будильник принимался звонить несколько раз и каждый раз проигрывал сражение, но в конце концов выиграл войну: Джеймс нехотя встал, все еще сонный и продрогший из-за ночного купания. Он принял горячий душ и сошел на кухню, стол был накрыт, завтрак стоял на столе, кофе разлито по чашкам, но никого не было. Он услышал голоса Евы и Гарри и прошел в гостиную, они сидели, склонившись над починенным и образцово собранным макетом. Они были настолько увлечены, что не заметили Джеймса, Ева что-то показывала сыну на иллюстрированных карточках, прилагавшихся к макету, и говорила вполголоса, Гарри слушал, кивал головой и отвечал.

– На каком таком языке вы изъясняетесь, могу я знать? – раздраженно спросил у них Джеймс пару минут спустя, ему не удалось разобрать ни слова. Он также спрашивал себя, в котором часу они встали, что успели собрать макет.

– Доброе утро, папа, мама учит меня древнеегипетскому языку, – воодушевленно объяснил ему Гарри.

– Древнеегипетскому языку? – эхом отозвался Джеймс, сомнительно глядя на Еву.

– Да, но, естественно, мы всего лишь играем, – улыбаясь, уточнила она.

– А вот и не играем! Она научила меня иероглифы читать, мы не играем, – запротестовал Гарри.

– Конечно, конечно, – подтвердила Ева, глядя на Джеймса и кладя руку на колено Гарри, чтобы он замолчал. – Будешь завтракать с нами? – спросила она у Джеймса.

– Жалко, но я здорово опаздываю, даже не успею вовремя отвезти Гарри в лагерь бойскаутов.

– Не беспокойся, милый, я уже вызвала автобус. Я посижу с ним, пока он за ним не придет.

– В самом деле?

– Ну да!

– Тогда я побежал, перекушу что-нибудь по дороге, – ответил он, беря ключи от машины из ящичка на этажерке около двери. – Пока, Профессоренок, веди себя хорошо, – прокричал он из двери Гарри.

– Джеймс, подожди! – окликнула его Ева, когда он уже закрывал за собой дверь, он сделал шаг назад и просунул в дверь голову.

– Что с тобой стряслось ночью? – спросила Ева, Джеймс вздрогнул. Он сомневался, что она уже обо всем проведала, включая поцелуй Элен, он покраснел и принялся мозговать, придумывая объяснение.

– Ты какой-то рассеянный сегодня… – добавила Ева заговорщицким тоном, подмигнув ему, и Джеймс словно вернулся к жизни.

– Честно говоря, я глаз не сомкнул… так ты посидишь с Гарри до прихода автобуса? – облегченно выдохнул он.

– Ну, конечно, иди.

– До вечера, – ответил Джеймс. «Конечно, милый, иди… никак весь свет с ума сходит», – повторял он мысленно по дороге на работу.

Мыс Канаверал, Флорида, местное время приблизительно девять утра. Помост с ораторской тумбой и микрофонами для поздравлений космонавтов и для заведенных интервью был готов два дня назад. Маленькая трибуна кишела народом, ее поставили сбоку от полосы так, чтобы, пробегая последние метры после приземления, челнок медленно проплыл и остановился прямо перед зрителями. Машины аварийной службы сверкали как новенькие, выстроившись елочкой с противоположной стороны от трибуны, они ждали приземления космического челнока, чтобы празднично загудеть в гудки. В небольшом ангаре в нескольких метрах от полосы подготовили для космонавтов шведский стол, ведь им надоело кормиться из обезвоженных одноразовых пакетов и не терпится снова вкусить настоящей еды. Для сотни любопытных, которые набежали полюбоваться зрелищем и стояли, уткнувшись носом в оградительную сетку Космического центра им. Кеннеди, посмотреть, как приземляется челнок было впечатляющей картиной. Не такой как взлет, когда челнок, оглушительно грохоча, устремляется прямо в небо, намереваясь продырявить его в то время, как все вокруг словно разваливается на куски, но посмотреть, как челнок садится и из него выходят обычные люди, которые только что вернулись с прогулки в космосе, все же заманчиво. А на этот раз у любителей была еще одна причина: официальное закрытие космической программы челночных полетов состоялось при возвращении «Атлантиса» 21 июля 2011 года, и сегодняшнее возвращение вне программы несколько лет спустя вероятно станет действительно последним. Посадка челнока давно считалась делом обыденным, но вот уже несколько дней специалисты Космического центра им. Джонсона в Хьюстоне были неспокойны, кое-кто опасался, что после долгого бездействия они не совсем в форме. Когда наконец космонавты через двадцать минут после приземления, необходимых, чтобы выключить все системы на борту орбитального блока, ступят на асфальтированную полосу, вот только тогда специалисты успокоятся. Только тогда можно будет уверенно сказать, что полет завершился успешно. В операторской наземный персонал неотступно следил за входом челнока в атмосферу, что было самым критическим моментом всего полета. Система регулирования обратной связи отлично выполнила свой долг: в момент входа в ионосферу она задала «Атлантису» нужный наклон и сразу же наступила ожидаемая и пугающая ионная потеря связи. Двенадцать минут молчания всегда были самыми ужасающими, потому что невозможность связаться, пусть предусмотренная, заставляла всех затаить дыхание. Все шло по планам, но все равно царило напряжение, со многих лбов от стресса лил пот. Недаром гибель «Колумбии» несколько лет назад научила, что малейшая неисправность, как например, микроскопическая трещинка на внешней оболочке челнока, летевшего в этот момент на скорости в двадцать восемь тысяч километров в час, могла уничтожить годы работы и в один миг унести жизни их героев. Только что закончился обратный счет, несколько мгновений спустя после выхода «Атлантиса» из ионосферы, телекамеры с высочайшим разрешением, установленные на спутнике, засекли его и передали зрителям на громадный экран изображение, как челнок летит над Атлантическим океаном словно огромный белый ангел.