Андрей Талиевич - Одесские зарисовки

Профессионал

Солнце. Яркое слепящее, но холодное ноябрьское солнце пряталось за дома, окрашивая их крыши в красный цвет. День подходил к концу. Старое одесское кафе на Молдаванке встретило меня кивком головы бармена Толика и сводящим с ума запахом хорошего кофе.

– Чашечку кофе, Толик.

– Уан момент, мой друг, – ощерился подобием улыбки бармен. – Тебе с коньяком?

– Нет. Вечером за руль еще садиться. Просто черный кофе без сахара. – присаживаюсь я за столик в дальнем углу у окна.

– Здравствуй, сосед. Как дела? – присел за мой столик худой бледный старик, дядя Веня, одиноко живущий в самом конце двора в однокомнатной маленькой квартирке. Он поставил на стол бокал пива и начал деловито разделывать сушеного «бичка», лишая его головы и разрывая вдоль.

– Здравствуйте, дядя Веня, – улыбнулся я старику. – Дела нормально. А как вы поживаете?

– И не спрашивай! – дядя Веня только и ждал моего дежурного вопроса. – жизнь просто ужасна! И ты, наверное, решишь, что старик Вениамин сейчас начнет тебе в ярких красках описывать свои проблемы с пищеварением и простатитом? Так я тебе скажу, что таки нет. Желудок вполне себе работает и справляется даже с пивом и шашлыками. Скажу больше, мене иногда снится моя покойница Маруся. Только молодой, какой была в пятидесятых. И если бы ты подсмотрел, что мы с ней выделываем в тех снах, то понял бы и за то, куда я имею тот простатит, которым нас пугают в телевизоре.

– Ну так всё шикарно, дядя Веня! Здоровье – главное!

– Эх вы, молодежь! – бросил разделывать рыбку сосед и осуждающе поднял на меня глаза. – Разве кто спорит, что здоровье – главное? Но нужно иметь себе в виду, что кроме личного есть еще и общее здоровье. Здоровье общества, народа. А вот с этим таки есть проблемы. И очень большие.

– Тут не поспоришь. Общество действительно больно…

– Да, общество больно. И больно так, что уже не может себя обслуживать. Вот у меня потекла труба. Старая ржавая труба. Думаешь дядя Веня такой шлимазл, что пошел писать письма в ЖЭК, чтобы они мене прислали того пьяницу Борю, который там сидит, потому что больше нигде не нужен? И правильно делаешь, что так не думаешь! Я просто сел за свой компьютер, нашёл на сайте профессионалов-сантехников и пригласил их к себе. Пришел мальчик лет тридцати, договорились о цене ремонта, я дал ему денег на купить пластиковую трубу и всякие переходники и уголки. Пришел через час. И что ты думаешь? – с усмешкой отпил пива дядя Веня. – уголки перепутал этот специалист, и размер трубы не тот. Пошел менять. Приходит еще через час. Старую трубу турбинкой отрезал я сам, так как он чуть не распилил мене бочок унитаза напополам. А когда он начал паять, то у меня чуть не приключился инфаркт! И ты мене еще будешь за здоровье нервы делать! Я, когда уже вырвал у него из рук паяльник и паял сам, его спросил, где делают таких сантехников, узнал, что в Тарутинском районе в тракторной бригаде. А когда бригады не стало, то улучшал квалификацию охранником в универсаме «Сельпо». А теперь уже два года как сантехник! Два года! Два года этот тракторист-охранник гробит людям унитазы, сливные бачки и трубы! Вот ты меня знаешь. Я пришел в пароходство после четырнадцатой бурсы матросом-мотористом. Заочно закончил «вышку» и отработал на одном судне двадцать пять лет, закончив карьеру стармехом. И ребята у нас в команде были все профессионалы, годами учившиеся и десятилетиями работавшие на одном месте. Профессионалы высочайшего класса, знавшие своё дело лучше всех в мире! А сейчас? Самолеты у них не летают, машины не собираются, трубы не паяются. Трактористы – и те бывшие.

Настя

Октябрь бил в лицо косым холодным дождем, заставляя редких прохожих опускать голову и ускорять шаг. Захожу во двор. Прямо у ворот стоит промокшая, трясущаяся от холода пятилетняя соседская девочка Настя.

– Настюшка, чего стоишь мерзнешь? А ну марш домой!

– Ннее могу, – тряслись от холода плечики девочки. – Тттам кот ддорогу перешёл.

– Ну и что? Давай беги домой.

– Ну вот как вы не понимаете, дядя Андрей! Ведь кот черный! Нельзя переходить – горе будет!

– Это ж кто тебе такое сказал?

– Мама! – Настя авторитетно подняла указательный палец вверх: – Если черный кот дорогу перейдет, то идти нельзя, иначе горе будет!

– Да? А что еще сказала мама?

– От сглаза нужно красную верёвочку носить. Вот, как у меня, видите? – девочка показала красную нитку, опоясывающую кисть руки. – Еще когда тебя хвалят или говорят, что ты красивая, то надо плюнуть три раза через левое плечо.

– А папа что говорит на это всё?

– А папа говорит, что пусть мама любой дурью мается, лишь бы, пока он в рейсе, приключений на между ног не искала.

– Мудрый папа у тебя.

– Да, самый мудрый и самый лучший! Я скучаю за ним. Их корабль сейчас в Индии.

– Слушай, мы тут совсем замерзнем. Пошли домой.

– Ну вот ты совсем как маленький, дядя Андрей. Я же тебе объясняю – нельзя ходить там, где черный кот перешел через дорогу!

– А мама дома?

– Нет. Работает. Копеечку нам на ужин зарабатывает.

– А кто дома?

– Брат Витька. Уроки делает.

– Слушай, если нельзя ходить, где черный кот прошел, то давай перелетим!

– Это как?

– А вот так. – С этими словами я взял Настю под мышки, поднял повыше и понес прямо к двери ее квартиры, позвонил в дверь. Вышел семиклассник Витя.

– Привет, Витя. Переодень сестру в сухое и напои горячим чаем. Сделаешь?

– Конечно, дядя Андрей…

Приличные люди

Старое одесское кафе на Молдаванке, куда я зашел выпить кофе, встретило меня приветливым кивком бармена Толика и почти пустым залом.

– Привет, Толик. Мне чашечку заварного без сахара.

я сел в дальнем углу у окна. В правом дальнем углу, через стол сидел грузный мужчина лет пятидесяти, перед ним стоял бокал под коньяк с плескающейся на дне янтарной жидкостью и блюдце с квадратным ломтиком шоколада и долькой лимона. Мужчина поднял бокал, кисло скривился, потом решительно влил жидкость в рот, на секунду застыл с закрытыми глазами, потом судорожно положил в рот лимон, до слез в глазах скривил мокрые губы, затем положил в рот шоколад и начал быстро жевать эту гремучую кисло-сладкую смесь, оглядывая оживленным взглядом зал. Встретившись взглядом со мной, мужчина улыбнулся и произнес:

– Пить с утра пораньше – это таки просто ужас. Если бы не вчерашний банкет, то меня в такую рань коньяк пить и под пулеметами не заставишь. – потом он повернулся к бармену: – Толик, сделай ещё так же! – потом снова обратился ко мне: – Вы таки думаете за меня, що за того алкаша с Поскота. И радикально ошибаетесь.

– С чего вы взяли? Я ничего не думаю такого. Вижу, что у вас был очень насыщенный вечер и не более того…