Хельмут Крауссер - Эрос

– К сожалению, лишь бегло, – ответил я. – Мне очень захотелось прогуляться.

– Понимаю. Я уже в курсе. Вас внезапно охватило желание пожить по-настоящему, верно?

– Можно выразиться и так.

– Теперь вы понимаете, что творится у меня на душе каждый день, каждый час и каждую минуту.

В ту ночь Софи раздумывает, можно ли начать жизнь с нуля? Она решает принять предложение и скрыться на несколько недель. За это время она обуздает свою алкогольную зависимость, а заодно поутихнет шум, поднятый вокруг ее персоны. Лишь позже Софи станет ясно, на какой шаг она идет, а пока события развиваются спонтанно, без подготовки, и многое сваливается на нее как снег на голову.

Ночной визитер увозит ее на машине, и позже в своем дневнике Софи сравнит эту поездку с дорогой ужасов, только в отличие от известного аттракциона с довольно добродушными привидениями, которые даже оберегали ее, хотя и казались грозными. Вывод: довериться. А потом спать. Эти слова записаны в ее дневнике.

Вскоре черный «мерседес» с дипломатическими номерами подъезжает к Хельмштедту, пересекает границу, и Софи со своим спутником оказываются на территории ГДР. Тут же, в приграничной зоне, они пересаживаются из элегантного автомобиля в более скромный, неприметный «шартбург». Их путь лежит в Грюнау, район на западной окраине Лейпцига, застроенный панельными пятиэтажками. Туда они приезжают ранним утром. На остановке уже ждут трамвая люди, работающие в первую смену. На последнем, пятом этаже одного из домов Софи ожидает пустая двухкомнатная квартира. Выходить оттуда в ближайшие дни ей нельзя, в ее же собственных интересах – а в чьих же еще? Сначала требуется разработать подходящую легенду. Приказ формулируется как пожелание, однако весьма настоятельное.

Осмотрев квартиру, Софи убеждается, что она мало чем отличается от той, в Брауншвейге. Те же голые стены, сиротливый радиоприемник, узкая кровать, холодильник… В уборной висит рулон туалетной бумаги, непривычно грубой и жесткой. Среди продуктовых запасов обнаруживаются два ящика пльзеньского пива. К плюсам относится разве что центральное отопление – это хорошо, по крайней мере, не нужно таскать уголь.

Последующие дни похожи друг на друга. Ничего не происходит; Софи либо лежит в кровати, либо стоит у окна. Она чувствует себя в безопасности, но, как ни странно, никакого удовольствия от этого не испытывает, а почему – объяснить не может. Так написано в ее дневнике. Покидать квартиру Софи не решается и наклеивает изнутри на дверной глазок кружок из-под пивного стакана, чтобы снаружи никто не увидел свет в ее жилище. Радиоприемник очень старый и слабый, западные станции ловятся с огромным трудом, пополам с треском и свистом.

Через несколько дней наконец-то приезжает машина с мебелью – подержанной, разнокалиберной, гадких коричневых расцветок. Согласно экспедиционному листу поступила мебель из какой-то деревни недалеко от Ростока. Ничего подписывать Софи не нужно. Соседям по дому, похоже, нет никакого дела до того, что происходит в этой квартире, и вообще неясно, заметил ли хоть кто-нибудь появление нового жильца.

Однажды Софи навещает дама лет пятидесяти, полноватая и энергичная. Дверь квартиры она открывает своим ключом. На голове дама носит платок, а обута она в кожаные сапоги. По должности – офицер-инструктор, но также выполняет функции приветственного комитета.

– Главупркадробуч, – скороговоркой произносит женщина.

– Крамер, – растерянно отзывается Софи.

Розовощекая визитерша улыбается во весь рот:

– Главупркадробуч – это не фамилия, а главное управление по кадрам и обучению. Называйте меня пока просто госпожа майор.

Она старается говорить на общепринятом немецком, хотя то и дело сбивается на тюрингенский диалект.

– Мы разработали для вас новую биографию. Выучите ее назубок. Здесь, в этом городе, я единственная, кто посвящен в ваши дела. Так будет и в дальнейшем. Если у вас возникнут какие-нибудь проблемы или вопросы, я всегда к вашим услугам. Вот ваши новые документы, держите. Стопроцентно настоящие. И удостоверение о гражданстве. Поздравляю. А эти книги вам нужно основательно проработать. Ведь вы не были в Ростоке, верно? Придется побольше почитать о нем. Рекомендую вам первое время не выходить на улицу, но, если все же увидите соседей и начнутся расспросы, ничего не отвечайте: скажитесь больной и кашляйте посильнее.

У этой энергичной дамы, одной из немногих женщин-офицеров в Министерстве госбезопасности, прекрасно развито чувство локтя. Сама по себе гостья не вызывает у Софи отторжения: мягкие, округлые черты лица даже внушают симпатию, хотя это не мягкость в чистом виде, а всего лишь излишки подкожного жира. Но как бы там ни было, глуховатый голос дамы-майора звучит успокаивающе, а ее тон строг, но добродушен.

Софи изучает свое новое удостоверение личности.

– Инге Шульц? Такое теперь у меня имя?

В ее голосе звучит упрек, непонятный для майора. Что тут такого? Она сама носит фамилию Шультце – отличие всего в двух буквах.

– Ладно – фамилия, но зачем менять имя? – слегка капризничает Софи. – Почему нельзя было оставить мое собственное?

– Какая вам разница? Имена ничего не значат! Итак, запомните: раньше вы работали ювелиром в Ростоке, а теперь получили инвалидность по причине нервного заболевания с нарушением моторики движений. Усвоили?

– Ювелиром?…

– А чем вы недовольны? Ювелир – очень хорошая профессия. Обычно они сидят в своих комнатушках, согнувшись над работой, и носа никуда не высовывают.

– Но я не имею ни малейшего представления о ювелирном деле.

– Уф-ф, а кто же имеет, скажите на милость? И еще. Вот вам адрес одной клиники. Там прекрасные специалисты и оборудование, так что на следующей неделе обязательно наведайтесь туда, слышите?

– Зачем?

И тут майор госбезопасности Шультце испускает нервный стон. Так много лишних вопросов, это становится просто невыносимо!

– Для лечения от алкогольной зависимости. За государственный счет.

– Но ведь у меня уже все в порядке. Шнапс я уже не пью.

– Вот там и проверят, в порядке у вас все или нет. Два за пять – это, знаете ли, наводит на определенные мысли…

– Что-что?

– Два ящика пива за пять дней. В среднем по три литра в день. Вы считаете, это нормально?!

– А чем же еще мне было заняться в этой убогой конуре? – протестует Софи.

Дама-майор смеется неприятным смехом. Теперь она будет приходить сюда каждый день после обеда и давать своей новой подопечной двухчасовые уроки, рассказывая о повседневной жизни и быте социалистического государства. Все, что она будет рассказывать, необходимо учить наизусть и пересказывать по первому требованию.