Мариан Фредрикссон - Книга Евы

– У нас мужчина берет себе лишь одну жену, – объяснила Ева. – Пока я буду жива, я прослежу, чтобы так и оставалось.

– У нас лишь один Бог, – с жаром говорил Адам Эмеру, сидя за длинным столом в последний вечер.

Но Эмер, уже выпивший много вина, упрямился, обращаясь к Еве:

– Ты царская дочь, ты же умеешь и слушать, и обращаться с просьбой к богу реки, к богу равнины, к Солнцу и к Луне.

Ева почувствовала страх Адама, вспомнила разговор на горе о связях с внешними силами, и внезапно озарение пронзило ее.

– Нет, – ответила она. – Есть только один Бог, но он находится и в водах реки, и в травах равнин, в свете солнца и в свете звезд.

Наступила долгая тишина. Потом возник голос Эмера, уже протрезвевший:

– Как ты называешь его, женщина?

– Я называю его «Аз есмь», – ответила Ева, не понимая, откуда эти слова пришли к ней.

Никогда возвращение домой не было таким легким. Радовало то, что семья увеличилась, что им так хорошо вместе, что не стихает разговор, хотя в основном говорили между собой женщины.

Радовали и два осла, подаренные новыми родственниками.

Ева наслаждалась прогулкой верхом, уверенным шагом животных. Подумать только – передвигаться можно и вот так, не тратя собственных сил. Когда они добрались до звериной тропы и стали подниматься в гору, ее удивило, что осел покрупнее, на котором она ехала вместе с Сифом, продолжал легко карабкаться по круче. Сама же Ева, боясь свалиться, крепко вцепилась в гриву животного. Но осел мерно двигался вперед.

Остальные взбирались пешком, а всю поклажу тащил осел поменьше: большие мешки с одеждой Леты, подушки, одеяла и небольшой ткацкий станок – куда более хитроумный, чем у Евы дома.

– Теперь ты научишь меня ткать рисунки, – сказала Ева, вспомнив красивые покрывала и юбки на стойбище.

Лета горделиво кивнула. На этот раз им не пришлось останавливаться до самой верхней ложбины. А там настал черед Леты восхищаться открывшимся видом. Долго стояли они, захваченные красотой необъятных просторов и блеском реки, вольно текущей в долине.

– Я не знала, что мир так велик, – сказала Лета, и Каин, не сводивший с нее взгляда, рассмеялся и обнял ее.

Когда они собрались двигаться дальше, Ева сказала сыну:

– Я хочу, чтобы вы взяли ослов и ехали вперед одни, а мы с Адамом потихоньку пойдем пешком за вами следом.

В ответ она встретила благодарный взгляд Каина и понимающую улыбку Леты, догадавшейся, что это был подарок ей от Евы, хотевшей, чтобы она освоилась со своим новым домом наедине с мужем.

И Адам просветлел, чувствуя потребность побыть наедине с женой. Он еще не привык к невестке, ему трудно было выдерживать любопытные взгляды юных глаз Леты, исподтишка наблюдавшей за ним.

«Она догадывается, что между обоими мужчинами есть что-то непроясненное, – думала Ева. – Ну да ладно, понемногу справится и с этим. Если удастся. Это не мое дело».

И все же морщинка беспокойства залегла на ее переносице, когда она провожала глазами молодых, ехавших верхом по ложбине. Сможет ли мальчик рассказать жене, как умер брат? Возникнет ли полное доверие между ними, если он промолчит?

«Это не мое дело, – подумала она снова, решительно отбросив озабоченность и наслаждаясь текущей минутой. – Как хорошо, что я прибрала их новый дом», – вспомнила она и представила себе новые одеяла, положенные ею на скамьи, подушки из пушицы на кровати в комнате, свежую душистую листву в горшке у нового очага.

Лета должна почувствовать свою желанность. К вечеру, когда Адам и Ева с Сифом за спиной добрались домой, в косых лучах солнца Ева увидела золотое хлебное поле, озеро и грядки с овощами и лекарственными травами, обильные плоды на яблонях, – и она испытала гордость.

Здесь все добротно, и Лета, конечно же, должна почувствовать, что удачно вышла замуж.

В радости девочки тоже нельзя было ошибиться, хотя некоторый страх еще не покинул ее.

– О, мама, – сказала Лета. – Здесь так многому надо учиться, многое я не понимаю и не умею. Ты поможешь мне?

Ева кивнула, даже не расслышав всех слов, радостно захлебнувшись первыми: «О, мама…» Она почувствовала, как проклятые слезы подступили к глазам, заволокли взгляд. Она смущенно потрепала девочку по щеке:

– Все будет легко, как в игре.

– Я очень способная, – ответила Лета.

«Как она молода». – подумала Ева.

Первую трапезу они устроили в новом доме; на столе стояли мясо и сыр, хлеб и овощи, принесенные Евой из новых запасов. Адам немного припозднился, он должен был позаботиться о животных. Мужчины поговорили об урожае, который уже надо было убирать.

– Осенью выроем большие ямы для хранения зерна, – сказал Адам.

Каин же вслух мечтал о домах для зерна, которые южные народы строят из глины, легко высыхающей на солнце.

Говорил он увлеченно, рисуя руками в воздухе.

Адам тоже зажегся, слушал, спрашивал, вовсе позабыв о своей торжественности и о насущных проблемах.

Еще до наступления вечера мужчины решили уже на следующее утро начать строительство.

Тут закричал Сиф, требуя еды; мальчик устал и капризничал после поездки. Чуть позже, когда Адам подошел к ним, мать и сын спали, глубоко и без сновидений.

Никогда раньше Ева не использовала так много слов, как сейчас. Она называла одно за другим семена, деревья, овощи – Лета должна узнать все их имена и способы применения. Обе женщины, по очереди неся на спине Сифа, без устали бродили по зарослям бальзама – деревьев, которые вскоре должны потерять свою листву, по ячменным и прочим полям, на которых уже похозяйничали мыши; они ходили среди кедров, рвали ирис, вытаскивали шишковатые корни арахиса, собирали плоды клоквинта величиной с яблоко и доставали из них косточки.

Ева описывала растения и их свойства, Лета повторяла. Она действительно была способной ученицей и умела раскладывать в памяти все по полочкам. Лишь однажды она, рассмеявшись, схватилась за голову:

– Не вмещается больше, мама, подожди.

Им было хорошо вместе, доверие между ними росло и росло. Ева никогда не чувствовала себя одинокой, но сейчас она вдруг задумалась: как же провела одна все эти годы?

Они собирали порей и чеснок, укладывали их в большие мешки и относили в пещеру-хранилище. Лета почувствовала дурноту от запаха чеснока и в минуту отдыха впервые решилась высказать свои сомнения:

– Еще маленькой девочкой я выучила, что, когда Сатана покинул рай, по его следам начал расти чеснок. Мы использовали его только в полнолуние для борьбы со злыми духами.

Ева удивилась: какая странная байка. Однако вечером она задумалась над этим, уйдя мыслями в прошлое.

И вспомнила Сатану своего детства с его негасимой похотью. Он всегда что-то жевал, и от него плохо пахло; да, откуда-то из глубины памяти возник этот запах – уж не чеснока ли?