Мартин Винклер - Женский хор

– Да, но тогда у нас было две бригады. Я заведовал той, что не имела к этому никакого отношения. Если Оливье и просил у кого-то совета, то точно не у меня. Зная его, я уверен, что и к агреже, который управлял другой группой, он не обращался: Оливье его ненавидел. Нет, если уж ему нужен был совет по хирургии или урологии, он бы обратился к своему другу.

– Бруно Саксу?

Ларе вытаращил глаза:

– Нет, к Францу. Францу Карме. Он тогда был интерном хирургии. Ты не знала? Он был одним из лучших, агреже считал его своим преемником. К сожалению, Францу часто приходилось ему ассистировать на таких вот операциях…

Я слышала его слова, но не понимала их. Я снова и снова прокручивала в голове эту фразу, но это не помогало мне ее понять. Я не хотела понимать. Я опустила глаза на карту Камиллы. Мне стало нечем дышать, как будто на меня обрушились глыбы льда и свинца. Я открыла карту; мне казалось, что обложка весит целую тонну. К первой же странице была прикреплена голубая справка.

Имя:Камилла Мержи.

Причина смерти:послеоперационный сепсис [98] .

Врач, констатировавший смерть:доктор Франц Карма, интерн и уролог.

*

Не помню, произнесла ли я что-нибудь. Не помню, как вышла из кабинета Ланса. Не помню, как спустилась по лестнице. Не помню, как бежала, так быстро, что едва не задохнулась. Помню только боль в груди, тиски в горле и слезы в глазах.

Не помню, как поднялась по лестнице в отделение ДПБ. Помню, что оказалась перед двойной дверью, постояла перед ней, затем толкнула ее что было силы.

Не помню, был ли кто-то в коридоре, помню только, что дверь была открыта, что я вошла в кабинет и что Синяя Борода сидел там, сгорбившись, как старичок, над ноутбуком и грудой страниц с текстом, испещренным пометками.

Помню, как захлопнула дверь, как подняла карту над головой и бросила ее на него, на стол, на компьютер.

Помню, как закричала:

– Мучитель! Убийца! Сволочь! Ты убил… Вы убили Камиллу! Моего брата… мою сестру…! Готовься… я вас убью!!!

Помню, как он встал, в глазах растерянность, волосы взлохмачены, борода всклокочена. Не помню, прикасался он ко мне или нет, помню, что я вдруг очень испугалась, испугалась его, и отпрыгнула к шкафу. Помню, как съехала по шкафу на пол и заплакала, закрыв голову руками.

Помню, я подумала: я его убью, я умру я хочу его убить, я хочу умереть.

Помню, я услышала, как он подошел ко мне.

Помню, я подумала: пусть доведет до конца. Пусть доведет до конца грязную работенку которую начал.

Помню, как загрохотал стул.

Помню, как я услышала, как что-то упало на пол.

Помню, я открыла глаза и увидела Франца Карму, мертвенно-бледного, стоящего передо мной с картой Камиллы в руках.

Помню, он дышал очень часто и громко, как человек, которому не хватает воздуха.

Помню, как открылась дверь и на пороге появилась Алина. Помню, Карма сказал: « Прошу тебя, оставь нас».

Помню, как он тяжело опустился на стул и сказал: «Позволь я тебе все объясню».

Я вскричала: «Замолчите! Тут нечего объяснять. Вы мне солгали. Вы скрыли от меня, какой вы на самом деле палач!»

Я почувствовала, что постепенно страх стал уступать место ярости.

Помню, он пытался сложить обратно листки, выпавшие из карты, он ничего не видел, потому что был без очков, которые упали на пол. Помню, он покачал головой:

– Ты не можешь быть сестрой Камиллы… У нее была сестра, старшая… А их мать больше не могла…

Помню, как выражение его лица резко изменилось. Он все понял.

– Твоя мать – Мари! Камилла была твоим братом…

Помню, как я мгновенно оказалась на ногах, с мечом в руках, готовая броситься на дракона , и крикнула:

– Кто вам сказал, что это был мальчик? Как вы смеете говорить, что это был мальчик, когда вы…

– Это он мне сказал.

Мой гнев моментально улегся, как будто кто-то сильно ударил меня по лицу. Я медленно подошла к окну: «Говорите».

Я хотел быть хирургом. Хотел оперировать, чтобы исцелять. Удалять опухоли, заменять больные органы здоровыми, зашивать раны, исправлять… аномалии.

У меня не было какого-то особого предпочтения, я хотел заниматься всем. Я не торопился. Я сказал себе, что однажды найду свой путь. Я принял участие в конкурсе в интернатуре и был принят… на очень хорошую должность.

Я был учеником Ланса и сразу полюбил этого великого человека. Он был забавным и чутким, непревзойденным хирургом, а уж в том, чтобы сидеть у постели больного, держать его за руку и успокаивать перед операцией, ему не было равных. Он был добрым и честным. Я хотел быть похожим на него. Когда меня определили в интернатуру, я выбрал урологию. Поскольку я был на очень хорошем счету, агреже, Мангель, второе лицо отделения, взял меня к себе и начал обучать.

Он был хорошим хирургом.

Но тяжелобольным человеком.

Он был помешан на хирургии половых органов. Зная, что это невозможно, он все равно мечтал быть первым, кто пересадит пенис и яички, которые будут функционировать на сто процентов. В то время как Ланс пересаживал почки, восстанавливал мочевые пузыри и лечил рак, Мангель калечил и уродовал все, что попадалось ему под руку. Он при каждом удобном случае отрезал у мальчиков крайнюю плоть. Вырывал простаты всякий раз, когда мужчина жаловался на то, что ему больно мочиться. Оперировал импотентов, вставляя им в член подвижное ребро, извлеченное из грудной клетки. Но его настоящей страстью были дети третьего пола.

В довершение ко всему он нашел единомышленника, еще более больного, чем он сам, – Гельмана, хирурга-гинеколога, настолько же помешанного на женских половых органах, насколько Мангель был помешан на мужских. Они сплотились в команду и стали заниматься интересными случаями. Камилла был одним из них. Гельман, которому мадам Мержи показала Камиллу вскоре после его рождения, сразу решил удалить ему пенис, который назвал «недостаточно развитым», чтобы сделать ребенка «больше похожим на девочку». Затем, подталкиваемый мадам Мержи, которая только об этом и мечтала, он периодически его «переделывал»: смастерил ему половые губы и имитацию влагалища, которую приходилось, когда Камилла стал подростком, время от времени «подправлять», чтобы она соответствовала его возрасту. Чтобы приблизить его к тому, что он считал совершенством.

Он его искалечил. В шестнадцать лет у Камиллы были страшные проблемы с мочеиспусканием, вызванные частыми вмешательствами. Гельман попросил Мангеля исправить его ошибки. Мать… то есть бабушка Камиллы была очень властной и эгоистичной женщиной. Она настояла на том, чтобы операцию провели в гинекологическом отделении, где она всех знала.

Гельман и Мангель собирались вместе провести Камилле большую восстановительную операцию. Они планировали удалить из его тела все «мужские» ткани и заменить их «женскими» органами, которые изготовили сами. Камилла стал их «большим проектом». Они уже представляли себе, как напечатают во всех медицинских журналах мира победоносную статью…