Сьюзен Сван - Что рассказал мне Казанова

Люси легла на кровать и погрузилась в чтение нового фрагмента манускрипта.

«Оружие, из которого мисс Адамс выстрелила в своего преследователя, сильно обожгло ей руку. В тот вечер маленький кусочек стали все еще был в ее руке. Я смог вытащить его своим перочинным ножом. Как может предположить Могущественный Халиф, тот способ, при помощи которого девушка защитила себя, чрезвычайно поднял ее в тазах принца Махмуда. Его собственная мать, Прославленная Накшидиль-Султан, француженка, да и Вы тоже интересуетесь миром, лежащим вне пределов наших земель, поэтому естественно, что и юный принц проявляет такой интерес к чужеземцам.

Затем мисс Адамс рассказала нам, что на протяжении длительного времени она вела правдивую летопись своих странствий, однако раненая рука вот уже несколько месяцев не позволяет ей делать этого. Махмуд предложил девушке, чтобы я выполнял эту задачу за нее, подробно описывая путешествия чужестранцев по нашей стране. Она отклонила предложение, но попросила меня продемонстрировать мое искусство каллиграфии. Я подчинился приказанию принца, как обычно. Сев на пол, я позволил моей руке парить по бумаге, лежащей на колене. Целых два дня мое перо не было в использовании, так как мы путешествовали в экипаже из Белграда, а писать в таких условиях чрезвычайно затруднительно. Могу со всей скромностью заявить, что мисс Адамс и пожилой джентльмен были впечатлены моими мазками кисти.

Шевалье де Сейнгальт; рассматривая мой рисунок дервиша с человеческим лицом (любимый образ Могущественного Халифа), поинтересовался, почему я сделал его, так как Коран запрещает нам изображать людей. Я указал нашим спутникам, что в Священной Книге они не найдут каких-либо прямых указаний, запрещающих изображать человеческие фигуры. Более того, я обратил их внимание на то, что жене Пророка было дозволено сделать диванную подушку» из ткани, украшенной подобными изображениями. Старый джентльмен пробормотал что-то о «мусульманском вздоре». Как я объясню несколько позднее, шевалье де Сейнгальт не проявляет к нашим обычаям того же интереса, что и мисс Адамс.

Чтобы никого не обидеть, я нарисовал четыре буквы Аллаха и показал нашим гостям, как строго вертикальные линии напоминают нам о пальцах человеческой руки. И если мне будет позволено, я скромно замечу, что старый джентльмен просто потерял дар речи, когда я сказал, что это его западное тщеславие двигает им, заставляя думать о запрете изображения человеческих фигур Кораном. Гяуры уверены, что создание одушевленных фигур более естественно, чем другие виды искусства, и, исходя из этого, невежественно заключают, что должен существовать некий запрет, поскольку исламские народы предпочитают рисовать геометрические абстракции.

Воодушевленный, я принялся описывать учение ислама и то, как наши мечети и библиотеки сделали манускрипты доступными людям задолго до того, как гяуры придумали свой печатный пресс».

В этом месте Люси заснула и проснулась лишь час спустя от крика муэдзинов, зовущих к вечерней молитве с минаретов Султанахмета. Страницы перевода Эндера до сих пор были зажаты в ее руке. Сонно сев, девушка подумала, что Желанная Адамс и Джакомо Казанова, должно быть, тоже слышали эти звуки, если сумели закончить свое путешествие и найти Эме Дюбек де Ривери. В путеводителе было написано, что современные муэдзины используют электрические мегафоны, но пронзительные голоса, раздающиеся во тьме, звучали так же, как и сотни лет назад. Скоро в Голубой мечети начнется современное шоу света и теней, а все окрестности огласятся громким лаем собак. «А я начинаю привыкать к звукам старого мира», – подумала Люси, возвращаясь к переводу Эндера.

«Всю эту неделю в Салониках дули сильные ветры, и было похоже, что они не утихнут до конца сезона мелтем. Если бы ветер сменил направление на северное, то нас ожидало бы крайне опасное путешествие, поэтому мы решили отправиться дальше без промедления. Перед тем как начать наш путь, мисс Адамс приняла мою помощь касательно своего маскарада – из того, что я видел в Салониках, было ясно, что она совершенно не умеет носить тюрбан. Подчиняясь моим инструкциям, она убрала волосы под головной убор, послуживший надежной основой для тюрбана. Затем из своих собственных локонов мисс Адамс смастерила усы и покрасила их специальной пастой. Красивый тюрбан вместе с накладными усами придавал ей вид высокого юноши, надменно посматривавшего на стариков.

Всемогущий Господь даровал мне мудрость сказать людям в гостинице и другим путешественникам, что этот «юноша» якобы был рожден немым. И если мне будет позволено скромно заметить, мисс Адамс была благодарна мне за эту находку, о Могущественный Халиф, хотя сначала сказала, что в тюрбане слишком жарко.

Мы ехали по долине Филибе, когда на нас напали разбойники. Местность вокруг, с ее табачными полями и вишневыми садами, была настолько спокойна, что мы, умиротворенные пейзажем, забыли обо всякой опасности. Воры подкрались на рассвете, когда мы еще спали, и быстро нас разоружили.

Увы, с нами не было телохранителей. Как известно Могущественному Халифу, юный принц путешествует под личиной простолюдина, дабы изучить людей, которые в один прекрасный день станут его подданными. Этому научила его мать. Воры были слишком заняты, чтобы заметить маскарад мисс Адамс, хотя они нашли пистолет в ее дорожном сундуке и взяли мою собственную саблю. У пожилого джентльмена оружия не было. Разбойники сразу поняли, что Махмуд родом из хорошей константинопольской семьи, хотя, да славится Аллах Всемогущий, они не догадались, насколько высоко его положение на самом деле. Воры решили получить за него выкуп, надеясь выбить немалую сумму из его родных, и с этой гнусной целью держали Махмуда отдельно от нас. Что я мог сделать для него? Если мне будет позволено заметить, в суде Могущественного Халифа я повидал достаточно разбойников, чтобы знать, как с ними обращаться. Поэтому я сказал им, что Махмуд – мой племянник и что его родные передадут похитителям деньги в Константинополе, если мне будет дозволено отправиться туда, чтобы оповестить их.

Несколько дней спустя после нашего пленения в отдалении показались янычары, и воры погнали нас в горы. Это было трудное путешествие. Сами разбойники ехали на лошадях, а нас заставили идти пешком. Погода тем временем изменилась, принеся сильный ветер и дождь, и ночью земля вокруг костра была мокрой и кишела клещами. Махмуда все еще держали отдельно от нас, даже кормили с другой стороны костра, и, к несчастью, разбойники запретили мне отдавать ему свою порцию.

В горах шевалье де Сейнгальта свалила лихорадка. Он слабел с каждым днем, и в конце концов нам пришлось нести его на самодельных носилках. Его собака бежала рядом с хозяином. Было трогательно видеть, какую заботу изливала на больного мисс Адамс, кормя его и обтирая ему лоб платком, когда у шевалье поднималась температура. Мне кажется, эта дружба со старым джентльменом была очень дорога ей, хотя и не могла длиться долго.