Хелен Браун - Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут

Несмотря на выдающиеся внешние данные и умственные способности, на свадьбу кота не пригласили. Я позвонила в приют, но там не оказалось свободных мест. К счастью, я не потеряла телефон Вивьен. Она помнила Джону и охотно согласилась посидеть с ним на выходных.

Была только одна маленькая проблема. Ферди – кот Роба и Шантель – тоже оставался один. К счастью, Вивьен ничего не имела против того, чтобы провести выходные в обществе двух котов. Кошачий мальчишник. Звучит оригинально.

– Ест резинки для волос? И мериносовую шерсть? – вытаращила глаза Вивьен.

Джона с мурлыканьем выгибал спину, подставляя ее под поглаживания. Сотрудница кошачьего приюта оказалась первой гостьей, которую он одобрил. Наблюдая, как она с ним общается и позволяет коту свободно выражать свои чувства, я и сама проникалась к ней все большей симпатией. Вивьен красила волосы в пурпурный цвет и собирала в хвост. Немногим женщинам тридцати пяти лет пойдет такой имидж, но на ней этот оттенок смотрелся идеально. К тому же он замечательно подходил к ее карим глазам. Глазам, которые удивительным образом смягчались, когда речь заходила о животных. Впрочем, чувством юмора ее природа тоже не обделила.

– Ну, пряжа из шерсти лам ему тоже нравится, но больше в качестве подстилки, – ответила я. – Хотя это не помешало Джоне погрызть мой кардиган из ламы…

– Похоже на аллотриофагию…

– Это когда беременные женщины грызут мел и уголь?

Вивьен кивнула.

Я не спешила соглашаться с ее диагнозом и вместо этого спросила, есть ли у нее кошка. У Вивьен загорелись глаза. Не одна, а целых девять.

– Девять? – переспросила я, не в силах смириться с тем, что из категории оригинальных женщин Вивьен только что переместилась в группу сумасшедших кошатниц. Я смотрела передачу о дамах, которые коллекционировали кошек. У них это было вызвано психологическим расстройством.

Вивьен предложила показать фотографии своих питомцев. Особого желания разглядывать снимки, на которых шелудивые коты разносят ее дом, у меня не было. Но обижать Вивьен тоже не хотелось. Она достала из красной сумочки – где, кстати, царил удивительный порядок – небольшой альбом для фотографий.

– Какие кошки! – воскликнула я, изумленно разглядывая ухоженных, откормленных животных. Они явно не испытывали недостатка в любви и заботе. – Как ты с ними управляешься?

– С трудом, – засмеялась Вивьен. – Я всех взяла из приюта. Зоуи бросили на дороге, когда она была котенком. Айгор потерял глаз, и хозяева решили, что такой кот им не нужен. Над Салли издевались. Эти кошки через многое прошли.

Мне стало не по себе. Все наши трудности с котом, отрастившим львиное эго, меркли по сравнению с тем, на что добровольно пошла Вивьен, взяв на попечение девять кошек. Может быть, она и сходит по ним с ума, но сумасшедшей я бы ее не назвала. Неудивительно, что она не смутилась, когда мы попросили ее присмотреть за двумя котами.

Поразившись, с каким интересным человеком свела меня судьба, я налила Вивьен бокал вина и стала ненавязчиво расспрашивать о ее прошлом. Она оказалась не только опытным специалистом по психологии кошек, но и активисткой общества защиты животных. Прежде я не встречалась с людьми, отстаивающими права братьев наших меньших, и, признаюсь, почему-то думала, что все они похожи на сумасшедших кошатниц. А еще считала их не совсем нормальными. Но рассказ Вивьен о том, чем они с друзьями занимаются, заставил меня в корне изменить свое мнение.

Один из ее товарищей недавно раздобыл информацию, что городской совет собирается устроить облаву на котов, обитающих на старом автовокзале. Дальше события развивались, как в настоящем боевике: Вивьен с друзьями забрались туда ночью и сами забрали котов.

– Знаешь, диких там было немного, – добавила она. – Почти все вели себя очень дружелюбно. Этих котов бросили хозяева, вот они и стали жить на вокзале.

Активисты отвезли животных в приют, где их постараются пристроить в хорошие руки. Спасение кошек от смерти требует огромной самоотверженности и немалых вложений. Приятно думать, что у животных есть хранители, подобные Вивьен.

Пока она это рассказывала, Джона забрался на спинку дивана и принялся играть с ее волосами. И как водится, заигрался. Он повалился на спину и стал с ожесточением грызть пурпурные кудряшки, используя их в качестве зубной нити.

Извинившись, я вытащила Джону из гнезда, которое он устроил на голове у Вивьен, и опустила на пол. Гостья внимательно разглядывала кота. Я ждала, что услышу стандартное «Какой милый!», но Вивьен была очень серьезна.

– Это все порода, – сказала она. – Восточные кошки требуют особого ухода. Сколько, говоришь, ему было, когда вы его купили?

– Не помню, – задумалась я. – Пара месяцев, может, больше. Он точно был самым крупным котенком в магазине.

– Это многое объясняет, – сказала Вивьен, когда Джона убежал драть ковер на лестнице. – Видимо, он отказник.

– Что значит «отказник»? – спросила я, готовясь обидеться за любимца.

– Он был старше других котят в магазине, так что, вполне возможно, его уже покупали до вас. Потом решили, что кот им не подходит, и вернули. Как думаешь, почему они так поступили?

Я не знала, что ответить.

– Продавец в магазине сказал, что у Джоны был конъюнктивит и его пришлось держать на карантине.

– Нельзя верить всему, что говорят в магазинах, – наставительно произнесла Вивьен, глядя, как шоколадно-сливочный кот с громким мяуканьем проносится мимо нас.

– Ну да, проблем с ним хватает, – признала я, когда Джона вскочил на подоконник и тут же спрыгнул с него. – Зато он нас любит. И он помог мне восстановиться после операции и написать книгу. Джона такой… забавный.

– Да, он забавный, – кивнула Вивьен, тепло глядя на кота, который принялся играть с пряжками ее ботинок. – Но у него не все в порядке.

– То есть?

– Во-первых, аллотриофагия, потом боязнь разлуки с хозяином, и налицо признаки обсессивно-компульсивного расстройства, – перечислила Вивьен. – Ты заметила, что, когда я пришла, Джона сначала побежал меня встречать, а потом сразу бросился драть ковер?

– Если честно, нет, – сказала я, думая, что в последний раз чувствовала подобную готовность защищать любимое существо, когда, с трудом уместившись на школьном стуле, доказывала учителям, что мой ребенок не «неуправляемый/ плохо читает/отвратительно пишет». И все это им только кажется.

Поэтому я не собиралась рассказывать Вивьен о тех действительно странных вещах, которые мы замечали за Джоной: например, что он таскает из шкафов шляпы и перчатки, коллекционирует носки и брелоки для ключей и любит прятаться в отделении для мусорного ведра.