Хелен Браун - Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут

– Шриланкийцы не считают себя бедными, – сказала Лидия. – Зато думают, что люди с Запада несказанно богаты. Если посмотреть карту распределения богатств, это становится очевидным.

Моя одухотворенная дочь умела объяснять некоторые вещи с хирургической точностью. Она была права. По сравнению со шриланкийцами, мы буквально купались в роскоши и при этом обделяли сами себя, стремясь к тому, чего у нас нет.

Люди этого смытого наводнением, истерзанного войной, раздавленного цунами острова умудрились сохранить человечность, давно утраченную представителями западной цивилизации, которые были одержимы потреблением. Я чувствовала, что хочу разделить Шри-Ланку со всем миром и в то же время защитить ее от него. Если сюда хлынут туристы, страна материально обогатится и духовно обеднеет.

Монах попросил водителя остановиться возле кондитерской, чтобы попить чаю. После сурового внутреннего массажа, который пережили мои органы во время поездки, возможность распрямить ноги и походить воспринималась как высшее благо. Когда мы зашли в кондитерскую, местные взглянули на нашу компанию с искренним любопытством.

Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к потемкам магазина. Обстановка была простой, но я сразу почувствовала себя как дома, словно попала в шри-ланкийский вариант моего любимого кафе. На прилавке возле входа были разложены домашние сладости. Мы выбрали то, что хотели, и стали ждать. Обслуживание показалось мне безупречным, хотя персонала, по западным стандартам, было слишком много. Один человек приносил нам сладости, другой наливал чай, а еще трое руководили процессом.

Над прилавком висела фотография сурового, но привлекательного мужчины с закрученными вверх усами. За прилавком стояла его постаревшая версия, преисполненная еще большего достоинства. Я попыталась улыбнуться. Мне ответили приветливым взглядом.

Проголодавшись в дороге, мы набросились на крепкий чай и восхитительное угощение. Конфеты с кунжутом порадовали меня насыщенным ореховым вкусом. Удивительно, почему слава о них еще не распространилась по всему миру? Конфеты из неочищенного тростникового сахара ничуть им не уступали. Что касается кокосового льда, в этом вопросе я считала себя знатоком: папа часто готовил его, когда мы были детьми. Но шри-ланкийская версия с кисло-розовыми полосками и кусочками мякоти затмевала все, что я пробовала прежде.

Вскоре мы снова забрались в фургон, и водитель приготовился отважно покорять последние оставшиеся до Канди вершины. Точнее, он-то приготовился, а сцепление – нет. Оно скрипело, скрежетало и, наконец, испустило дух на особо крутом подъеме. Потные, усталые и голодные, несмотря на недавно съеденные сладости, мы выгрузились на обочину, пока водитель вместе с любопытными прохожими озадаченно изучал внутренности машины.

Дружелюбный владелец кафе пригласил нас посидеть за столиком, укрытым красно-белой скатертью. Пока мы потягивали холодную колу, монах достал мобильный телефон и позвонил механику. Над головами у нас кружились мухи, лодыжки облюбовали комары. Я достала из сумки убийственный спрей, заготовленный специально от таких напастей, и обнаружила, что колпачок пропал. Я тащила его из Австралии – и все без толку!

В обычной ситуации я бы уже стремительно закипала и изводила себя вопросами: «Когда приедет механик?», «Сколько он будет чинить машину?», «Мы три дня просидим в этом кафе?», «Комары заразят меня страшной болезнью – и я умру?» Но сейчас я понимала, что нет смысла беспокоиться и раздраженно смотреть на часы. Я ничего не могла сделать – и от этого мне было неожиданно легко. Я не чувствовала себя такой свободной от ответственности с тех самых пор, как в одиночку отправилась на Самоа в двадцать лет.

Мы с Лидией беззаботно потягивали колу и болтали. Я заметила, что мы давно не общались так откровенно. Дочка расспрашивала меня обо всем: начала ли Энни ползать? прекратил ли Джона метить углы? На сердце у меня потеплело. Я наконец поняла, что, даже если Лидия собирается стать монахиней и жить в монастыре, она все равно хочет сохранить связь с семьей.

Время шло, а мы сидели в кафе у дороги… Часы и минуты утратили значение. Если к вечеру машину не починят, хозяин разрешит нам заночевать на полу. И мы с благодарностью примем его предложение.

Вдруг откуда ни возьмись появился механик, который в два счета починил сцепление. Тем временем Учителя Лидии вызвали в Канди по срочному делу. За ним приехала машина, и вскоре он исчез в облаке пыли. Водитель фургона с виноватым видом помог нам забраться внутрь. Я надеялась, что монах сможет уделить мне немного времени, чтобы мы серьезно поговорили о будущем моей дочери. Например, завтра.

Во время путешествия мне казалось, что Шри-Ланка целиком состоит из труднодоступных мест. Многие в Коломбо считали Канди далеким городом. Но вскоре выяснилось, что жители Канди весьма смутно представляли, где находится тот лесной монастырь, в который мы направлялись.

После поворота на Канди дорога стала еще уже и ухабистее. Теперь она вилась по самому краю промытого рекой ущелья.

– Сейчас лучше всего представить, что ты на обычной автомобильной экскурсии, – предупредила меня Лидия, когда мы съехали с главной улицы.

Я вцепилась в фургон, который с урчанием углублялся в джунгли. Нас трясло так сильно, что я начала всерьез опасаться, не разойдется ли у меня шрам на животе. Впрочем, волновалась я зря. У людей в этой стране были более серьезные поводы для беспокойства.

Водитель посигналил женщине, несущей на бедре ребенка, мужчине в саронге и еще одному, с мешком муки на голове. Их улыбки осветили зеленый сумрак. Мы проехали мимо вывески «Починка компьютеров», которая в джунглях смотрелась крайне неуместно. После того как мы удачно вписались в крайне крутой поворот и взобрались на высокий холм, старшая монахиня повернулась ко мне и с горящими глазами воскликнула:

– Смотрите, сестра Хелен! Вон наша гора!

Если бы это был фильм, то на заднем плане зазвучали бы небесные арфы, а героиня (Дорис Дэй? Джули Эндрюс? Нет, Мэрил Стрип!) подняла бы к облакам лицо, залитое слезами благодарности.

Окутанная тропической растительностью гора резко вздымалась ввысь. Ее склоны состояли из огромных валунов, каждый из которых размерами превосходил слона. Кое-где ползучие растения отваживались оплетать эти скалы, но большая часть сияла голыми, потрескавшимися от времени боками. Неподвижные памятники джунглей, эти камни в сумерках казались одновременно прекрасными и грозными.

По словам наших спутниц, монахи еще давно пытались здесь поселиться, но испугались злых духов. Учитель Лидии оказался сделан из другого теста. Промедитировав несколько лет в пещере на вершине горы, он объявил, что здесь будет монастырь.