Тони Хоукс - Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]

– Спасибо тебе большое за то, что помог мне попытаться выиграть пари, – сказал я во время рукопожатия у сетки. – Может, увидимся в Бристоле.

– Может, – ответил он, сделав вид, что понял.

Может, и правда увидимся в Бристоле – когда он выучит английский, и я смогу пригласить его куда-нибудь перекусить в качестве благодарности. Той благодарности, которую я, вероятно, должен выразить всей команде.

Однако Родику отблагодарить не удавалось. Попытки Юлиана дозвониться до нее заканчивались лишь очередным бесплодным разговором с пьяным русским.

– Может, все не так и плохо, – сказал Юлиан. – Если бы ты с нею встретился, мне кажется, она бы стала на что-то надеяться. Многие девушки ищут мужчин с Запада, чтобы сбежать из этой страны.

– А, значит, она видела во мне лишь свой собственный Бристоль?

– Точно.

Может, для нее и лучше. Нет ничего хуже, чем пройти ряд просмотров и так и не попасть в желанный клуб. Со мной это происходило достаточно часто.

Третий день теннисных матчей в точности повторил первые два – милые и отзывчивые футболисты появлялись без ракеток, с невероятной легкостью уступали на корте, желали мне удачи, а потом уходили из моей жизни навсегда.

– Сегодня я побил Олега Шишкина и Виталия Кулибабу, – объявил я в Центре журналистики, одержав победу.

– Здорово! Значит, семеро готовы! – искренне обрадовался Большой Джим. – Ты настоящий гигант, Терри.

– Звучит неплохо, Джим, – ответил я, – но я проделал относительно легкую работу. Семеро игроков, с которыми я сыграл, живут в Кишиневе. Не говоря о том, который в России, и том, который в Израиле, мне надо еще найти двоих в Приднестровье.

– Ну, уверен, Юлиан сможет это организовать. Он очень способный парень.

– Надеюсь. Он как раз сейчас пытается это сделать.

Мы оба посмотрели на Юлиана, тот как раз заканчивал разговор по телефону, об итогах которого должен был сообщить мне.

– Это был наш старый приятель Григорий Корзун, – сказал он, повесив трубку.

– Вселенская задница?

– Он самый. Но беда в том, что он оправдал свое имя. Он говорит, что глубоко оскорблен тем, что ты не остановился в его отеле. Он говорит, ты пил его коньяк, а потом уехал. Он говорит, ты хочешь получить все задаром, и что ты не был искренен, притворялся, будто хочешь заняться с ним бизнесом. Отчего он должен разрешать тебе играть с его футболистами? Он говорит, что ты можешь об этом забыть. Без вариантов.

Это были сокрушительные новости.

– Прямо так и сказал? – спросил я. – Можешь об этом забыть, без вариантов?

Юлиан кивнул, и у меня внутри все оборвалось.

– Должен быть способ, – сказал Джим. – Всегда есть способ.

Он прав, всегда есть способ. Проблема в том, что я не мог придумать ни одного. Джим не видел Корзуна и не знал, какой он решительный, властный и резкий человек.

Прогнозы были унылыми. Я привык к плохим новостям, но это, похоже, был финиш. Столкнись я с этим препятствием раньше, я, возможно, ощутил бы, что могу с ним справиться, но сейчас, через несколько недель, израсходовав все силы, весь энтузиазм и решительность, я воспринял новую проблему как трагедию. Я рухнул на стул, переводя дух. Героическая фигура, которая только что побила семерых футболистов за три дня, теперь казалась воплощением мировой скорби.

– Это нехорошо, – сказал я, перенимая дар Юлиана преуменьшать.

– Ты должен привлечь прессу, чтобы она тебе помогла, – предложил Большой Джим, единственный, кто продолжал говорить бодрым голосом. – Ты должен использовать прессу, чтобы выставить этого типа разрушителем надежд, отравляющим жизнь.

Да, конечно, молдавская пресса и телевидение, которые назначают встречи и не являются на них. Они точно помогут, удрученно подумал я.

– Может быть, Джим. Посмотрим, – выдавил я, изобразив улыбку на лице. – Должен быть другой способ. Всегда есть другой способ.

Но в глубине души я знал, что пари проиграно.

Уважаемый Григорий Корзун,

Мне жаль, что Вы считаете всех иностранцев миллионерами и что Вы построили отель у черта на куличках. Я также сожалею, что не смогу никого в Англии убедить потратить около 200 долларов за ночь в Ваших роскошных, но совершенно безвкусных номерах, но, боюсь, я не знаю больше таких тупиц, как Вы. Более того, я разочарован тем, что Ваша мелочная месть за мое нежелание стать Вашим деловым партнером и возить туристов в одно из самых дерьмовых мест на Земле выразилась в отказе позволить Сергею Строенко сыграть со мной в теннис.

Вам следует знать, что я нарек Вас «Вселенской задницей», и это прозвище Вы постоянно оправдываете. (Кстати, если не знаете, что значит «задница», загляните в словарь, где говорится: «задница – человек, который платит 25 фунтов за пиво и сэндвич в Манчестере».) Из-за Вашего тупорылого упрямства я признаю, что проиграл пари, и теперь должен сказать об этом семнадцатилетнему мальчику, чья вера в лучшее будущее каким-то образом неразрывно связана с успехом моего проекта. Вы подвели не меня, а, скорее, одного из Ваших молодых соотечественников. И я не удивлюсь, если он далеко не первый.

Я не желаю Вам зла, но надеюсь, что однажды Вы как следует ударитесь пальцем ноги об угол своей кровати и, хотя бы недолго, Вам будет дико больно. Пожалуйста, вспомните обо мне, когда это произойдет.

Искренне Ваш, с манчестерским пивом и сэндвичем в руках (стоимостью 3,90 фунта),

Я не отправил это письмо, отчасти потому, что не хотелось морочиться поисками марок, а отчасти потому, что Юлиан сказал: вероятность того, что оно дойдет до адресата – 50 на 50, настолько причудливой была почтовая служба Приднестровья. Тем не менее его написание было сродни катарсису, и для собственного успокоения мне требовалось это сделать. Я сразу почувствовал себя лучше. Мне еще предстояло рассказать о своем провале Григору, Дине, Адриану и Елене, и мысль об этом не доставляла никакого удовольствия.

Вина за провал лежала не только на Григории Корзуне. Вскоре после его отказа мне позвонили из другого приднестровского клуба, «Шериф», и сообщили, что они тоже не позволят своим игрокам участвовать в сверхурочных занятиях теннисом; тем самым Сергей Рогачев оказался полностью недоступен. Приднестровье не слишком хорошо ко мне отнеслось.

Хватаясь за то, что осталось от боевого духа, я сделал уставшему Юлиану еще одно предложение.

– Может, наш друг вратарь Денис Романенко поможет? Может, он знает номера этих двух игроков, и мы сможем обойти упрямые клубы.

Через два часа мы выяснили, что номера Строенко у Дениса нет, а номер Рогачева принадлежал его родителям, и они сказали, что он проживает в спортивном комплексе и связаться с ним можно только через официальных лиц.