Поппи Адамс - Мотылек

Лишь после ужина, когда Мод уже впала в полное отчаяние, я наконец повела ее в библиотеку. Я ощущала гордость за нее – как медсестра, которая гордится своим пациентом. Когда я сказала ей об этом, она ничего не ответила. Неловко опустившись на стульчик под окном, она стала рассматривать свои ступни, опуская и поднимая их, – видимо, она решила выполнить что-то наподобие упражнения для лодыжек.

После того как я фактически сделалась ее сообщницей, мы каждый раз разыгрывали небольшую сценку: я спрашивала, не хочет ли она выпить, она отвечала: «Ну разве что чуть-чуть», и укоряла меня за то, что я не пью вместе с ней. Некоторое время мы говорили о чем-нибудь, и мне начинало казаться, что во всем этом нет ничего страшного. Но затем, когда алкоголь начинал действовать на ее рассудок, я оставляла ее одну – рассуждать о темной стороне жизни.

Однако в тот вечер все шло не так, как всегда. Сидя на стуле, мама разминала лодыжки и терла ноги сжатыми кулаками – стимулировала кровообращение в них. Когда я спросила, не хочет ли она выпить, она ничего не ответила. Ее челюсти были сжаты, и я даже подумала, что она не в состоянии говорить. А когда я наполнила стакан, она не смогла как следует взять его, поэтому мне пришлось обхватить ее пальцы руками. Мы вместе поднесли стакан к ее губам и наклонили. У меня возникло чувство, что у нас появилась еще одна общая тайна. Ролевая игра, церемонный ритуал, притворство – все это куда-то ушло, и теперь между нами лежала лишь ее неодолимая зависимость.

К третьему стакану самообладание вернулось к ней. Она откинулась на спинку стула и расслабилась.

– Джинни, что бы я без тебя делала? – произнесла она. – Спасибо тебе!

Она все еще пребывала в первой фазе, которую я называла стадией ясности, – она уже порядком подвыпила, но пьяной еще не была. Херес развязывал ей язык, но не ослаблял рассудок, так что она пускалась в забавные рассказы и размышления о мире.

Сейчас я расскажу вам нечто такое, в чем мне стыдно признаваться, – одну из тех маленьких тайн, существование которых крайне неохотно признаешь даже перед самим собой. Я лишь надеюсь, что вы меня поймете. Видите ли, я начала скрывать близость, возникшую между мной и Мод из-за ее постыдной тайны, и я искренне наслаждалась теми веселыми минутами, которые приносила с собой стадия ясности, и даже ждала их с нетерпением. Она могла вдруг обнаружить и красочно описать мне внутреннюю связь между тем, как миссис Экстелл сажала цветы, и ее характером, а в следующую минуту изумительно спародировать одного из напыщенных коллег Клайва. Раньше я никогда не слышала от Мод ничего подобного – в такой манере она обычно разговаривала с Виви, но не со мной.

Вторая стадия наступала, когда мама превращалась в совсем другого человека. Обычно это происходило уже после того, как я выходила из комнаты, но в тот день она напивалась слишком быстро, и фаза ясности пролетела во мгновенье ока. Я увидела, что внутри Мод нарастает что-то темное, тщательно скрываемое, вырываясь на поверхность, как мяч из-под воды. Она с трудом поднялась и перенесла свое тело на диван рядом со мной.

– Итак, дорогая, что ты скажешь? – хрипло прошептала она.

– Скажу о чем?

– О парне. Он какой-то холодный, тебе не кажется? – уже громче продолжала Мод. – Упрямый и напыщенный!

Последние слова она произнесла во весь голос, после чего, хлопнув ладонью по спинке дивана, разразилась хохотом.

– Чертов Лондон, чертов маленький индюк! – произнесла она сквозь смех, явно упиваясь собой.

Я молчала.

– Джинни, сделай лицо попроще, черт возьми! – сказала Мод. – Я вижу, ты слишком многое себе позволяешь! У тебя тоже есть недостатки, между прочим!

Это был уже совсем другой человек.

В этот миг мы услышали в холле смех Артура, и внимание Мод вновь переключилось на него.

– Индюк! – крикнула она в потолок.

Ее глаза опять нашли меня.

– Дорогая, правда, он просто чертов индюк? – уже тише спросила она.

Я метнула взгляд на дверь, словно пытаясь понять, как далеко разносится ее голос. Мама уловила мое движение и с раздражением произнесла:

– Джинни, дорогая, не будь такой пай-девочкой, черт тебя подери! Ты что, не видишь, что он всего лишь напыщенный индюк? Наверное, мне надо переехать в Испанию – отличная мысль, правда? Что скажешь – навсегда убраться отсюда, сидеть на солнце и смотреть в море… Как ты думаешь, дорогая?

Я поняла, что мне пора уходить.

– Индюк! – проговорила она и вновь рассмеялась, как будто ей было неимоверно приятно само это слово.

– Пойду помою посуду и вернусь, – быстро произнесла я и вышла из библиотеки, не дав ей возможности возразить. Я знала, что проще всего от нее отделаться, пообещав вскоре прийти обратно. Закрыв за собой дверь, я облегченно вздохнула и прислушалась. Я должна была позаботиться о том, чтобы ее больше никто не увидел пьяной.

Пару секунд было тихо, но затем раздался стук стекла о стекло. Стало очевидно, что этим вечером Мод натворит бед. Глубоко вдохнув, я взялась двумя пальцами за ключ в двери библиотеки. Следовало предусмотреть все. Я слышала, как Виви и Артур о чем-то болтают в зале; Клайв уже ушел на свой чердак; в библиотеке оставалось еще несколько бутылок хереса, к тому же я сомневалась, что Мод сможет до утра подняться с дивана. Я приняла решение.

Затаив дыхание, я потянула дверь на себя, чтобы замок нечаянно не щелкнул, и очень медленно, очень осторожно повернула ключ.

Все прошло хорошо – мне удалось изолировать возмутительницу спокойствия от всех остальных.

Я отправилась на кухню убрать после ужина. Сегодняшняя выходка Мод показалась мне более дикой и зловещей, чем все предыдущие. Моя задача заключалась не только в том, чтобы скрыть ее поведение от Клайва, Виви и остального мира – я ведь дала торжественное обещание другой Мод, моей матери Мод. В особняке находилась Виви, так что мне следовало всю ночь оставаться настороже. Внезапно равновесие в доме показалось мне очень хрупким и непрочным.

Когда я уже почти домыла посуду, до меня донеслись глухие удары в дверь библиотеки и громкий крик Мод, в котором звенела нескрываемая ярость:

– Джинни, немедленно открой дверь!

Из-за двери долетел грохот: по-видимому, она сбрасывала на пол книги – и похоже, у самого порога. Ну зачем я ее закрыла?

– Джинни, ты меня слышишь? Как ты посмела меня запереть?!

Я уже стояла у двери и молча размышляла, стоит ли открывать: возможно, все остальные не слышали шума? Мне не хотелось злить Мод еще больше, но я понимала, с чем мне придется столкнуться, если я все же отопру дверь. Не успела я прийти к какому-либо выводу, как за дверью раздался зловещий, переходящий на рык шепот:

– Джинни, клянусь, если ты сейчас же не откроешь дверь, я убью тебя!