Любко Дереш - Голова Якова

На улице было еще темно. Весь двор покрыл иней. Яков трясся и стучал зубами.

Сон покинул его, оголив пустыню разума – разрушенные машины, краны, дырявые от коррозии здания мегаполиса, вымерзший под инеем металл до самого горизонта.

Голова гудела от переполненности хаоса хаосом.

«И-Цзин». Гексаграмма 29. Двойная бездна.

Сделать хоть что-нибудь в таком состоянии – ну разве это реально?

Вернулся в дом. Оделся в чистое. Сел за клавиши.

Ничего.

1

На веранде мирно беседовали о погоде Богус и Майя.

– Маэстро, мы в ожидании, – сказал Богус, когда Яков спустился к завтраку.

– Приветствую. – Яков пожал руку Богусу и сел в кресло возле Майи. Та была в белом. Сделала вид, будто не замечает Якова. – Я работал с самого утра.

Богус кивнул.

– Маэстро, ваши усилия бесценны. Мы благодарны вам за преданность идее. Кроме того, как куратор должен заметить, маэстро, что у вас тут – творческая атмосфера! Знаете, жертвой стереотипов может стать кто угодно. Я рисовал себе нелюдимого творца в хате-мазанке на краю села. А тут – совершенно светская жизнь! Трансцендентно! Просто трансцендентно! А ваши музы? Они чудесны! Этот завтрак – это эпоха Возрождения! Хлеб, сыр, овощи, кофе. Фламандия и малые голландцы. Завтрак в зимнем саду. Сколько света! Сколько северного света! Маэстро, а вы не пробовали рисовать?

– О, маэстро проснулся. – В зимний сад зашел Матвей в майке и домашних брюках. От него пахнуло лосьоном после бритья. – Ну шо там, покажешь нам теперь симфонию? Я думаю, господин Богус хотел бы уже что-то послушать.

– О нет, там еще нечего показывать…

– Да ну, не стесняйся. Все свои.

– Зачем такая спешка? Я не хочу спекулировать идеями. Все должно быть прилично, эстетично. Еще есть время…

– Яков, у тебя был месяц на то, чтобы подготовить все прилично и эстетично. Дай что-нибудь послушать… – Матвей присмотрелся к Якову внимательнее. – А ты вообще писал что-нибудь?

– Я…

– Какие дамы! Какие мадмуазели! – Мат вей встал навстречу Йоланте.

После сна Йоланта очаровывала детской припухлостью и нагло этим пользовалась.

– Да-а, мы да-амы, – потянулась, зевая, Яна.

К завтраку она пришла в салатовом костюме с заячьими ушками на капюшоне.

Ирена молча сидела на подоконнике, курила и смотрела в окно. За окном летели снежинки.

Матвей занялся девушками.

Яков незаметно вышел из-за стола. Ушел, закрылся в мастерской. Включил компьютер, запустил Интернет и сел смотреть сериал.

– Я же сказал: ко мне не заходить! – рявкнул он Йоланте, когда та без разрешения зашла в его кабинет.

– Ты работаешь?

– Как тут поработать, когда все туда-сюда бегают. Мы договаривались, что вы приедете помогать, а не мешать.

– Солнце мое, не сердись. Мы договаривались, что ответственным за работу будешь ты сам, а то, что получилось, мы отдаем Главному.

– Какому еще главному?

– Тому, кому все это принадлежит.

– Я ответственен за это.

– Вот и хорошо, рыбонька. Не бойся, мы уже здесь. Мы тебя проведем. Я пришла передать тебе от Яны, что твой брат Матвей – большой хулиган. Не знаю, о чем это она. А еще я хочу сказать, что мы все вместе идем на прогулку к озеру, и тебе нужно пойти с нами.

Прогулка с Богусом к озеру длилась недолго – было холодно.

Девушки бегали вокруг мужчин, Яна кричала, что хочет собаку, и просила Богуса и Матвея подарить ей какую-нибудь, чтобы она ходила с нею на прогулки. Йоланта спрашивала, когда же маэстро начнет учить их музыке.

Яков кутался от всего этого еще глубже в шарф.

По дороге от озера Богус взял его под руку и сказал:

– Я старый человек.

Яков молчал.

– Мои глаза идут вперед, на шлемы испанских завоевателей, – тихо добавил Богус.

Яков вернулся в свою комнату и понял, что, выходя, забыл закрыть ее на ключ.

В комнате не было никого.

Было только впечатление, что вещи не на своих местах.

Во рту пересохло.

«Пойди скажи брату».

«Нет, он скажет это вечером. И вообще. Вечером он им скажет все, что думает».

«Разрушить все. Не оставить камня на камне».

«Да. Разрушь все».

«Сейчас, успокоюсь немного».

Яков полез на «Фейсбук», открыл страницу Йоланты и прочитал свежую запись. Пользователю «Яна Стрейнджлав» это нравилось.

«Помнишь буддийскую притчу про колесницу? Монах Нагасена рассказывал ее царю Милинде, чтобы проиллюстрировать великое очевидное. Он попросил царя привезти колесницу, запряженную лошадьми. Нагасена распряг колесницу и спросил:

– Разве кони – это колесница?

– Нет, достойный, кони – не колесница.

Тогда монах снял с колесницы колесо и спросил:

– Разве это колесница?

– Нет, достойный, это не колесница, – отвечал правитель.

Так монах снимал деталь за деталью, спрашивая у царя, разве эта деталь – колесница. Каждый раз правитель вынужден был говорить, что это не колесница.

Когда от колесницы осталось одно дышло, монах спросил:

– Разве это колесница?

– И это не колесница, достойный! – сказал правитель.

В чате выскочило сообщение от Йоланты.

«Уважаемый композитор!

Мы внизу с Вашим братом весело проводим время, рассказываем истории. Не хотите ли присоединиться к нам, раз уж Вы не пишете, а лазите по Интернету?:))»

Вечером за чаем собралась вся компания. За окнами виднелась голая земля. К земле примерзло все, что на ней было: вода, листва, упавшие деревья, лягушки, мыши, ежи. Матвей рассказал, что за ночь во Львове замерзло четверо бездомных.

Небо оставалось прозрачным. Закат был цвета гнилой вишни. На снег, что прикрыл бы зверства мороза, нечего было надеяться.

Яков, набравшись наглости, пошел вниз.

Он собирался высказать им все, что думает.

И покончить с этим раз и навсегда.

И пусть будет, что будет.

Ему все равно.

– Яков, Матвей сказал нам, что ты солипсист? – спросила Йоланта, как только Яков спустился в сад. Она пришла из душа, с влажными волосами, завернутая в мокрый перламутровый хитон, который в деталях стекал по ее грудям.

Яков взглянул на Матвея.

Матвей пожал плечами и развел руками.

– Я им объяснил, что человек, который не считает других людей реально существующими, называется солипсистом. Поэтому я им сказал, что ты – солипсист. Ты же игнорируешь заказчика, игнорируешь представителя заказчика, даже меня, своего брата, игнорируешь. Наверное, думаешь, что можешь так поступать с заказом?

– Ты лазил ко мне в комнату.

– Ты ничего не написал. Ты далее не садился.

– Ты лазил в мой компьютер, Матвей! Если честно, ты уже заманал меня…