Крис Клив - Золото

Зоя процедила сквозь зубы:

– Если ты обо мне заботишься, позволь мне положить конец всей этой лжи. Теперь моя очередь.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Том.

– Я хочу сказать Софи правду. И сделать это сегодня!

Том умоляюще развел руками.

– Она в больнице, Зоя.

Он сразу пожалел, что сказал об этом. Он увидел, как напряг лись ее мышцы. Она готова была вскочить с кресла и уйти.

Том сжал ее запястье.

– Пожалуйста, не ходи туда сейчас. Подожди немного. Мне случалось видеть, как такое происходит со спортсменами в конце их долгой карьеры. Тебе еще никогда не было так плохо, как сегодня, но поверь мне: у тебя есть будущее.

Зоя отстранилась.

– Без моей дочери – нет. Я говорю серьезно, Том. Он посмотрел ей в глаза и поверил.

– Я скажу Софи правду, – повторила Зоя. – Поеду в больницу и все ей скажу.

Она встала и вышла из-за стола. Том тоже встал, чтобы преградить ей путь, но колени сковала жгучая боль, он на миг замер и рухнул на стул.

– Я не смогу тебя остановить, – сказал он, а когда Зоя покинула его маленький душный кабинет, добавил: – И никогда не мог.

С минуту он сидел неподвижно и разглядывал свои руки, а потом достал мобильник. Нужно было предупредить Джека и Кейт.

Зоя подошла к стойке регистратуры и представилась родственницей. Ей сказали, в какой палате лежит Софи, и она, поглядывая на указатели, отправилась к детскому отделению интенсивной терапии. Она шла по длинным, выстланным линолеумом коридорам, чувствуя слабость в ногах. Это были последствия гонки: при поражении в кровь не выбрасывался эндорфин, способный заглушить боль. На пересечении двух длинных коридоров пришлось отдохнуть. Зоя постояла минуту, прислонившись в стене, ожидая, когда стихнет острая боль в лодыжках. Мимо проходили сотрудники больницы. Они двигались с привычной деловитостью, и было понятно, что их тела редко работали на пределе возможностей. Боль в лодыжках заставила Зою вспомнить о Томе. Не так ли все для него начиналось – артрит, проблемы с суставами? Неужели боли обрушивались на него постоянно, как только он находился вне спорта? Живой организм ведет себя именно так: он наделен способностью сохранять свою целостность до тех пор, пока ему не позволяют развалиться. Люди на переломанных ногах выбираются из пылающих домов, а падают только тогда, когда оказываются вдали от пламени. Супруги умирают друг за другом, с разницей в несколько дней, а врачи называют это разрывом сердца.

Золотые искры мелькали перед глазами Зои, пол казался далеким и неровным. Последний раз она поела перед гонкой, а потом так расстроилась, что забыла выпить энергетический напиток, и теперь у нее резко упала концентрация сахара в крови. Стараясь не думать о боли, Зоя заставила себя продолжить путь к отделению интенсивной терапии.

Кейт сидела в коридоре, у входа в послеоперационное отделение, на одном из двух обтянутых винилом кресел, стоящих по обе стороны от двустворчатых дверей. Напротив, у стены, возвышался аквариум с медлительными бурыми рыбками, поедающими тонколистые зеленые растения и облепившие стенки водоросли. Рядом висела доска объявлений с плакатами, рекомендующими ежедневное потребление овощей и показывающими, как правильно сморкаться.

Услышав звук шагов, Кейт подняла голову. Бледная, осунувшаяся от усталости, она не успела переодеться, на ней было велосипедное трико, а поверх него – плащ. Похоже, она не удивилась, увидев Зою.

– Привет, – тихо вымолвила она. Зоя сдвинула брови.

– Том сказал тебе, что я приду, да? Я войду, хорошо? Она прижала руку к панели на створке двери.

– Прошу тебя, сядь, – не глядя на нее, тихо проговорила Кейт.

В ее голосе было что-то такое, что заставило Зою растеряться.

– Ты не сможешь мне помешать, – все-таки сказала она.

– Знаю, садись, – повторила Кейт.

– Ладно, – хмыкнула Зоя. – На одну минуту, а потом я войду.

Она села на кресло и развернула его, чтобы оказаться лицом к лицу с Кейт.

– Софи очень слаба, – сообщила Кейт.

Зоя почувствовала, как ее покидают остатки сил. Золотистых искр, застилавших глаза, стало больше; она едва могла что-то сквозь них различать. Стул под ней покачнулся, а пол уплыл. Пришлось схватиться за подлокотники, чтобы не упасть.

– Она поправится? – спросила Зоя, не спуская глаз с Кейт.

– Мы надеемся.

– Слава богу, – облегченно вздохнула Зоя и откинулась на спинку кресла.

Губы Кейт дрогнули и скривились, но тут же вытянулись в бледную, усталую линию.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Из меня будто бы вышибло все дерьмо.

– Том сказал, что ты расстроена. И еще он сказал, что ты собираешься сказать Софи правду.

Зоя все смотрела на Кейт. Даже сейчас трудно было представить ее победительницей. С их девятнадцати лет Зоя привыкла отыскивать слабости Кейт: в ее позе, в лице, неуверенности в речи. Она хваталась за любое преимущество, предоставляемое ей соперницей, хотя потом всегда жалела об этом. А теперь не осталось никакого «потом». Трудно было свыкнуться с тем, что Кейт наконец победила, что она выиграла все. Она сидела в точно таком же кресле, как Зоя, но ей предстояла поездка на Олимпиаду, и потому это был трон. Столько лет Зоя благоговела перед Играми, она не могла избавиться от ощущения их могущества. Вся сила, истраченная в преддверии Лондона, вдруг оказалась у Кейт.

И что гораздо хуже – Зоя даже не была побеж дена. Она дала Кейт второй шанс в сегодняшней гонке и сделала это ради Софи, которая отчаянно хотела, чтобы ее мама победила. Ее мама . Глядя на свою побледневшую от усталости соперницу, Зоя вдруг с удивительной отчетливостью осознала, что Кейт ни разу по-настоящему не побеждала ее ни в чем. Она, Зоя, сама отказалась от Джека, сама отдала Софи, подарила Олимпиаду. Кейт просто все время была рядом, ухватившись за второе место, чтобы быть как можно ближе к Зое, когда та ослабит хватку. Пока Зоя сражалась с призраками, Кейт тащилась за ее велосипедом в роли примерной домохозяйки.

Зоя прищурилась, чувствуя, что силы, во всяком случае их часть, к ней возвращаются.

– Да, – подтвердила она. – Я хочу сказать Софи правду. На глаза Кейт набежали слезы. Томящиеся в заключении рыбки отпрянули от стенки аквариума, с которой скусывали зеленую слизь, заработали плавниками, подняв зернышки грунта, которые тут же беззвучно опустились на дно.

– Хорошо, – после долгой паузы проговорила Кейт. – Ты имеешь на это полное право, если это тебе так нужно. Но…

Она подошла к креслу Зои, взяла ее за руку.

– Ты моя лучшая подруга. И я понимаю, как тебе тяжело. Верю, что по отношению к Софи ты собираешься поступить правильно. Но, может быть, ты подождешь, пока Софи окрепнет, отложим этот разговор. Тогда и скажем ей обо всем все вместе.